Херсон Византийский

Следующей весной я, как обычно, отвез рыбаков на Тендровскую косу, а потом продукты и инвентарь на медный рудник, забрав с него добытые медь и золото. Благодаря стараниям Хисарна добыча металлов повысилась процентов на десять. Предполагаю, что гот перекрыл каналы, по которым они разворовывались, потому что «главный инженер» с опаской посматривал на меня, ожидая наказания. Но Хисарн ничего мне не сказал, и я не стал вмешиваться. Часть меди продал в Херсоне. Один из мастеров по бронзе, который покупал у меня медь, рассказал, что раньше олово привозили из Гелона – города, расположенного на одном из правых притоков Дона, скорее всего, Северском Донце. Я вырос на берегу этой реки. Правда, в том месте она была шириной всего метра полтора и глубиной по щиколотку. Тюрки больше не мешали византийским судам ходить по Керченскому проливу, поэтому я решил прометнуться в края, где прошло мое детство.

Азовское море – самое мелкое и спокойное из всех морей. Самое страшное, что здесь может случиться, – сильным ветром сорвет с якорей и выбросит на мелководье. Впрочем, умудрялись и в нем затонуть в двадцать первом веке. Сдуру даже такое возможно. Северо-восточная его часть узка, в море вдаются несколько длинных песчаных кос. Я опасался налететь на одну из них, а неприятности возникли с другой стороны. Примерно от того места, где в двадцать первом веке находится город Ейск, к нам быстро плыли две длинные высокобортные лодки. У каждой весел по двадцать. Гребли в такт, слаженно.

– Бораны, – сразу определили мои матросы-греки.

– Что это за народ? – спросил я.

– Они и сами не знают. Разные люди там намешались, – услышал в ответ.

Наверное, типичный пиратский интернационал, которых объединяет не национальность или религия, а жажда наживы.

Я дал команду привести противника на кормовые курсовые углы, а сам зашел в каюту, где надел полный доспех и, кроме меча, взял арбалет и копье. Последнее прислонил к переборке ахтеркастеля, а сам поднялся наверх. Там уже стояли матросы и Вигила с арбалетами и Эллис с мечом и щитом. Перс, как обычно, когда не спал, что-то жевал. На лице полнейшее равнодушие. То ли он не сомневался, что отобьемся, то ли был уверен, что и боранам пригодится такой умелый фехтовальщик.

До передней лодки оставалось метров сто пятьдесят, когда я решил проверить их щиты на прочность. На носу ближней сидел воин, закрывшийся большим овальным щитом, обтянутым темно-коричневой кожей и с красным умбоном в центре. Время от времени боран выглядывал из-за щита, чтобы посмотреть, сколько осталось до цели. Когда он в очередной раз спрятался за щит, я выстрелил в середину овальной мишени чуть выше умбона. Болт вроде бы пробил его, но боран остался сидеть. Я перезарядил арбалет и собрался выстрелить в щит ниже умбона, но заметил, что тот начал клониться вперед, а затем и упал. До лодки теперь оставалось метров сто, и гребцы превратились в отличную мишень. Хватило одного залпа из десяти арбалетов, чтобы у боранов пропало желание нападать на нас. На ближней лодке перестали грести и пригнулись, прикрывшись щитами, которые раньше стояли вдоль бортов, а дальняя развернулась почти на месте и полетела в обратном направлении. Мы подошли к ближней лодке, сделали еще по выстрелу из арбалетов, а потом подняли на борт шхуны оставшихся невредимыми четырех человек. Раненых добили и отправили кормить рыб. Оружие и броню забрали, лодку взяли на буксир. Кольчуг досталось нам всего семь, и оружие было простенькое. Видимо, в последнее время дела у боранов шли неважно.

Возле устья Дона нас встретила маленькая лодка с двумя гребцами, безоружными, в старых рубахах и портах из грубого холста. Оба русоволосые, длинные, худые, мосластые. Они оказались лоцманами. Правда, такой профессии тогда еще не было, называли они себя проводниками.

– До Гелона сможете довести? – спросил я.

– Конечно, – ответил тот, что постарше, с раздвоенной бородой.

У второго борода была по форме, как штыковая лопата.

Мы договорились о цене – по серебряному милиарасию каждому, и они подплыли к борту шхуны. Поднявшись на палубу, с удивлением начали осматривать судно.

– А где весла рулевые? – спросил козлобородый.

– Мы румпелем управляем, – показал ему наше рулевое устройство.

Лоцмана подивились, но освоили быстро и похвалили, что рулить легче. Поскольку они собирались рулить двумя веслами, один – тот, что помоложе, – теперь оказался не у дел.

– Вы кто по национальности? – спросил я его.

– Греки, – ответил он на таком плохом греческом, что все мои матросы заржали.

Лоцман тоже улыбнулся. Добродушно, понимающе. Они, действительно считали себя греками, потомками жителей разрушенного кочевниками Танаиса. А то, что не похожи на греков и говорят на вульгарном греческом, их не сильно смущало.

– Боранская? – показал он на лодку, которую мы буксировали.

– Да, – ответил я.

– Без нее быстрее пойдем, – сказал лоцман. – Лучше ее продать.

– Да я бы с радость, – согласился я. – Но где и кому?

– В нашей деревне купят, – ответил козлобородый.

Деревня находилась на правом, высоком берегу. Десятка три домов, обнесенных высоким валом. Было заметно, что деревня знала лучшие времена. Наверное, сказался перерыв в торговле из-за тюрок, перекрывших на несколько лет Керченский пролив. Мы встали на якорь, и лоцмана отправились на берег. Вернулись еще с одним русым «греком», одетым получше, но таким же худым и мосластым, и двумя большими кувшинами молока, которое я купил для экипажа.

Пока мои матросы пили молоко, я договорился о цене на лодку и четырех боранов. Сделал большую скидку, потому что думал, что у покупателя с деньгами не густо. К моему удивлению, «грек» достал из наплечной сумы кожаный мешок, котором золота было больше, чем мы договорились. Лоханулся я малехо. Но что легко пришло, то легко и ушло. Когда пленных вывели из носовой каюты, мне показалось, что они знакомы с покупателем.

Я раздал экипажу их долю, затем подняли якорь и пошли вверх по Дону. Какое-то время пытался угадать, где будет стоять город-порт Ростов-на-Дону, который я посещал несколько раз. Так и не смог определить. Оба берега поросли деревьями, а в двадцать первом веке будут застроены домами, дачами.

В Гелон мы пришли на девятый день. Это было городище на высоком холме, окруженное валом метров пять высотой, потом рвом шириной метров десять, заполненным водой, которая непонятно откуда в него поступала, и еще одним валом высотой метров семь, по верху которого торчал частокол из заостренных бревен. Через каждый метров шестьдесят была деревянная вышка с часовым. Внутрь вели четверо ворот. Нас туда не пустили. Увидел только покрытые дерном длинные двускатные крыши домов и деревянного идола высотой метров пять, напоминающего человека со сложенными на животе руками, черного то ли от времени, то ли от копоти. Рядом с ним, видимо, горел костер, потому что там поднимался серый дым. Торговля шла на широком лугу рядом с городищем, где стояло несколько арб и кибиток, запряженных волами, навьюченные лошади и даже верблюды. На берег у луга были вытянуты несколько лодок разного размера. Только моя шхуна стояла на якоре метрах в двадцати от берега. Что, впрочем, не мешало всем покупать мой товар. Здесь давно не было византийцев, поэтому дорогие ткани, краснолаковая, стеклянная, медная и бронзовая посуда, оружие, специи и вино просто улетали. В обмен взял много мехов беличьих, куньих, бобровых, лисьих, медвежьих и даже собольих, мед, воск, сырое железо и олово. Последнего всего с полтонны. Причем мне сказали, что больше олова здесь и не бывает, а где есть – никто толком не мог объяснить.

Обратная дорога до устья Дона заняла всего четыре дня. Там мы высадили лоцманов и пошли к Керченскому проливу. Дул свежий северо-западный ветер, поэтому поставили все паруса. Скорость была узлов семь. На ночь не останавливались. Я хотел пройти по темноте то место, где на нас напали бораны. Было у меня нехорошее предчувствие. Пройти успели, но и предчувствие оправдалось. На этот раз лодок было три. Мне показалось, что с одной мы уже встречались. Не удивлюсь, если обнаружу на ней наших недавних пленников. Мы изменили курс, чтобы ветер стал попутным. Скорость шхуны немного подросла, но бораны нагоняли нас. Когда между нами оставалось метров четыреста, спереди на лодках установили толстые и широкие деревянные щиты, которые хорошо защищали от болтов. Да и парусами служили при попутном ветре.

Поэтому я положил шхуну на курс крутой бейдевинд. Теперь щиты уменьшали скорость, причем значительно. Бораны убрали большие щиты и прикрылись обычными, кожаными. Мы с Вигилой, как самые меткие стрелки, сократили количество пиратов на два человека. После этого на лодках опять установили большие деревянные щиты. Хоть и медленно, однако лодки все равно догоняли нас. Гребцы тренированные, не скоро устанут.

– Ну-ка, ребята, давайте поприветствуем их из баллисты, – приказал я.

Только четвертый камень попал в щит ближней лодки и разбил его в щепки. Залп из всех наших арбалетов на время вывел эту лодку из активной борьбы. Она сразу отстала, попустила вперед две другие, но от преследования на безопасном расстоянии не отказалась.