Хет-трик
Шрифт:
Ладно, автор бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс», удиви меня еще больше.
Распахиваю веки и делаю глубокий вдох, предвкушая дальнейшую боль для своих глаз.
«Наконец Франческа издала гортанный стон и открыла взору Фридриха свою беспомощность. Она окончательно капитулировала, отдавая всю себя.
– О, Фридрих, Фридрих! – кричала она вновь и вновь, пока ее голос не сорвался.
Фридрих поднялся с колен и провел тыльной стороной ладони по губам, стирая соки ее пульсирующей киски.
– Хорошая девочка, – простонал он, обнажая свой налившийся стержень.
Выпрямившись,
Резко захлопываю книгу, когда мой внутренний токсичный Ромео показывается на горизонте.
Ладно. Наверное, это все же со мной что-то не так. Триста двадцать четыре тысячи положительных оценок на «Гудридс» ведь не могут врать, правда? Или, наверное, просто я монашка. Именно поэтому никто не таранит мое лоно после расставания с Адамом. Да и он его не особо прям таранил, если уж на то пошло.
Лоно…
Боже. Где достать нейтрализатор памяти, как у «Людей в черном», чтобы я никогда-никогда-никогда больше не выдавала этих словечек в реальной жизни?
Зачем я тогда читаю все эти порнокнижки, спросите вы.
Что ж, ответ прост: постельные сцены в романах помогают развить фантазию.
Например, мужчины возбуждаются от просмотра порно. Но вот девушки… Девушкам не так интересно просто смотреть на секс. Куда более возбуждающе представлять все это в своем воображении.
Он сверху или снизу?
Сверху. Проводит подушечками пальцев по голени, поднимаясь все выше.
Хотя нет, лучше он снизу. Крепко сжимает большими ладонями твою грудь, подмахивая при этом бедрами и наращивая темп с каждым толчком.
Говорит ли он пошлости? Или тихо постанывает? А может, именно в тот момент, когда его глаза темнеют от желания, происходит долгожданная кульминация?
Вот для чего нужны эти порнороманы – для того, чтобы погрузиться в мир фантазий. Позволить себе придумать идеального мужчину. Идеальный член. И идеальный секс.
Любой роман – это выдуманный автором мир, который становится для каждой читательницы реальным, а книжные мужчины превращаются в эталоны мужественности. Они гораздо лучше тех самых принцев, что должны прискакать на белом коне, разбудить поцелуем Спящую красавицу или спасти от заклятья Малефисенты.
И, учитывая мою подорванную самооценку из-за разрыва с Адамом и эмоциональное состояние после прощания с мечтой о становлении автором бестселлеров, мне чертовски сильно необходим горячий книжный мужик. Который не будет держать свой жезл, а после потирать горошинку желания.
Черт с ним, с вдохновением, я просто хочу отвлечься.
От проблем, от одиночества, от самобичевания.
Конечно, мысль, что когда-нибудь я снова смогу писать, греет мое сердце, но горячий книжный мужик согреет меня куда сильнее.
Устало выдыхаю в очередной раз за кажущийся бесконечным день и тянусь к телефону, чтобы поплакаться девочкам в «Рехабе».
Открываю чат и вижу десяток сообщений.
Мари: Интересно, а трипофобы боятся ребристых презервативов?
Урсула: Что за бред? Там же волдырики-пузырики, а не дырки. А трипофобы боятся дырок.
Мари: Меня пугает, что ты так хорошо осведомлена в трипофобии.
Урсула: Меня пугает, что ты не знаешь, как выглядят ребристые презервативы.
С губ срывается смешок, и я поджимаю их, чтобы не расхохотаться в голос. Больше мне нотаций от младшей сестры не надо.
Мари: Учитывая мое годовое воздержание, я уже не знаю, как выглядят и члены.
Урсула: гифка танцующего члена
Урсула: Не благодари.
Мари:
Я и не собиралась.Урсула: Неблагодарная. Это все из-за неудовлетворенности.
Мари: Спасибо, кэп, но меня полностью удовлетворяет Джонни.
Урсула: Что еще за Джонни?
Мари: Кролик.
Урсула?
Урсула: Не знала, что ты питаешь ТАКОЙ ВИД слабости к животным…
Мари: Джонни – вибратор-кролик.
Мари: Урсула, иногда твоя смышленость меня поражает!
Урсула: Рада, что хотя бы иногда.
Мари: А куда подевалась Мили?
Урсула: Наверное, проверяет, страдает ли она трипофобией, читая про дырочки.
Мари: гифка ржущего Леонардо Ди Каприо
Урсула: гифка надевающего очки Эдварда Калена
Мари: МИЛИ! АУ!
Урсула: Не мешай человеку исследовать свое сознание.
Боже, как же хорошо, что у нас есть этот чат. Прыскаю со смеху и печатаю сообщение.
Амелия: Это был отбойный молоток.
Урсула: Надеюсь, не в прямом смысле. А то инородные предметы во время прелюдий стали слишком популярны в любовных романах.
Мари: фото шоколадного батончика
Урсула: гифка отвращения от Дина Винчестера
Мари: Он зарычал, когда кончил?
Амелия: Он все еще не кончил.
Урсула: гифка с поигрывающими бровями
Урсула: А Фридрих-то хорош.
Смеюсь.
Мари: Мы этого пока не знаем. Ведь, я так понимаю, Франческа тоже все еще не кончила.
Амелия: Она кончила. Фридрих носит почетное звание заклинателя горошинок желания.
Урсула: Сожги эту книгу.
Мари: Как удалить тебя из нашего чата за подобные слова?
Амелия: Книги – это святое.
Урсула: Ты только что назвала книги о членах святыми?
Мари: Они не о членах.
Урсула: О членах.
Амелия: Ну, они правда не о членах, Урсула. По большей части они об отбойных молотках…
Девочки кидают мне пару смеющихся гифок в ответ, и еще около получаса мы обсуждаем будущее Фридриха и Франчески. Еще минут через двадцать мои веки начинают слипаться. Попрощавшись, я выхожу из чата и падаю лицом в подушку в надежде, что завтра мое вдохновение все же соизволит вернуться с Фиджи.
Глава 4
Прошло уже больше недели, а вдохновение все еще попивает пина-коладу где-то на песчаном пляже. Не то что я.
Грех жаловаться, немецкий «Гиннесс» гораздо приятнее этого приторного тропического коктейля, но все же я не на Фиджи, а в маленьком пабе у центрального рынка Ротенбурга.
Сегодня пятница, и мы, как обычно, собрались здесь вместе с местной футбольной командой «Ротенбург» после их матча. Отмечать, правда, нечего – очередное поражение. Но собраться всем городом в баре в качестве поддержки клуба – что-то вроде традиции, которую не позволит нарушить даже грустный счет на табло.
Паб переполнен людьми, что не может не радовать. Пару месяцев назад Генри, муж моей младшей сестры Хезер, собирался продавать это место, если дела не пойдут в гору. Но поданная Даниэлем идея со скидкой в день матчей для фанатов «Ротенбурга» сработала.