Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

Глава 2

Годвин, ярл Уэссекса и правая рука короля Кнута, был человек многосторонний. Уже во время первого похода Кнута он отличился благодаря своей отваге, и его большой заслугой было то, что флот сохранил свою боевую мощь и после кончины Торкеля и Ульфа.

Но прежде всего Годвин был искусным государственным деятелем, ловким и изобретательным. В делах он был умен и настойчив. Как человек почти скупой, он не раздавал много милостыни, хотя владел огромными богатствами. Большая часть Суссекса находилась в его руках. В Эрунделе и Брэмбере у него были укрепленные замки. Но почти все время он проводил в Уолтоне, к западу от Чичестера, окруженного глубоким рвом. Свои корабли и лодки он держал в расположенном рядом Бошеме.

В Бошеме охотно бывал и король Кнут, и в основном там-то Эмма и узнала Годвина. Конечно, они много общались в Винчестере, особенно тогда, когда король находился за границей и Годвин фактически правил Англией. Но близкими друзьями они не стали. Конечно, она видела его возможности. Но уже с самого начала сравнивала его с Эадриком Стреоной, что омрачало его образ. Сравнение было несправедливым, это она понимала. И все же оно напрашивалось. Хотя сходство и не такое заметное, но ведь Годвин фактически родственник Стреоны. Кнуту, однако, никогда не приходилось быть обманутым Годвином, и, наверное, в расчет принималось именно это. Личные чувства Эммы должны были отступить на второй план.

В новый год Годвин неожиданно разыскал Эмму. Он рассказал, что другие ярлы и часть членов Витана требуют от него, чтобы вопрос о короле был решен быстро. Годвин попытался отложить вопрос, в надежде, что Хардекнут наконец приедет в Англию. Но больше тянуть было нельзя. Леофрик, граф Мерсии, грозился созвать совещание Витана без Годвина. Собственное положение Годвина было таковым, что он вряд ли бы мог не согласиться, наместником он стал только с согласия Эммы, и его могли обвинить в самоуправстве, если бы он еще тянул с решением формальных проблем после кончины короля. Итак, Годвин должен был прибыть на встречу в Оксфорд в течение четырнадцати дней.

— Я поеду с тобой! — заявила Эмма.

— Я думаю, это глупо, — возразил Годвин.

— Почему? Витан поклялся, что если у нас с Кнутом будет сын, он станет обладателем короны Англии. А теперь у нас есть такой наследник. Совету следует напомнить о его клятвах. То, что Леофрик ярл спешит, наводит меня на подозрение, что он не считает себя связанным решениями, под которыми он сам не подписывался.

Годвин вздохнул.

— Совет, наверное, обидится, если тыкать ему в нос то, что он и так знает, — ответил он. — И тогда второе заблуждение может оказаться хуже предыдущего.

— Я что-то не понимаю.

Годвин улыбнулся и выбрал обходной путь:

— Дело представляется мне решенным: король Кнут в разных ситуациях ясно и четко высказывал мысль, что его законнорожденный сын наследует его трон и в Англии. Витан знал условия замужества леди Эммы за королем Кнутом. Поэтому тот единственный, кого этот вопрос касается, должен быть избран быстро. Я во всяком случае буду изо всех сил проводить эту линию — король Хардекнут Датский будет избран королем Англии, независимо от того, находится ли он в данный момент в стране или нет. Архиепископ Этельнот придерживается того же мнения.

Этим Эмма и довольствовалась.

Годвин уехал, а с ним и Стиганд, которого Эмма сделала своим капелланом и который должен будет служить Годвину писцом. Но в первую очередь Стиганд поехал для того, чтобы сообщать Эмме о ходе дел в Оксфорде.

Известие она получила скоро. Леофрик ярл хотел посмотреть, как будут развиваться события в Дании и поэтому предложил отложить избрание короля. А пока Англией будет править наместник. Леофрик предложил на этот пост Харальда сына Альф ивы…

К сожалению, предложение было поддержано почти всей знатью к северу от Темзы и, на удивление, некоторыми дружинниками Кнута в Лондоне. Эмма была вне себя от ярости. Она оседлала Слейпнира и помчалась в Оксфорд. Когда она добралась до места, собрание только что закончилось, но в королевском дворе она успела застать довольно много знатных людей.

— Что это я слышу? — зарычала она. — Вы собираетесь незаконнорожденного сына сделать наместником Англии? Да, он не только незаконнорожденный сын блаженного короля Кнута. Я тщательно все разузнала, но до сих пор не хотела разглашать то, что узнала, главным образом чтя память короля Кнута: вплоть до самой смерти он был в неведении, что все эти годы Альфива лгала ему. Теперь это надо сказать: ни один из сыновей Альф ивы не рожден от короля Кнута! Один — сын сапожника, другой — священника. Их мать просто-напросто шлюха и к тому же лгунья.

Кое-кто из собравшихся уже слышал эти сплетни. Но поскольку король Кнут признал обоих сыновей и считал их своими, лишь немногие хотели верить этим россказням.

— Придержи язык, — предупредил Леофрик. — Ты лжесвидетельствуешь на ближнего и из ревности очерняешь память покойного короля. Ты что, хочешь, чтобы мы нашли клеветника, который поставит под сомнение, что у короля Кнута вообще были законнорожденные сыновья?

Глаза Эммы чуть не вылезли из орбит — она бы убила ярла.

— Вот будущее Англии: ею будут править ничтожные короли, такие, как Леофрик ярл? Слова короля ничего не стоят, честь королевы затаптывают в грязь, клятва Витана все равно что дым — хотя ее можно четко и ясно прочесть, если уметь читать. Уже один раз я стояла перед советом, когда он на коленях приполз молить короля, которого они незадолго до того выгнали из страны, вернуться назад. И на этот раз высокий и мудрый Витан быстро забыл свои обещания. Я рада, что король Кнут не дожил до этого дня, и скорблю, что сегодняшние господа так плохо помнят свою историю и хотят теперь ввергнуть Англию в ту анархию, которая царила во времена Этельреда и до него.

— Опомнись, леди Эмма, — попросил архиепископ Йоркский. — Мы всего лишь ведем переговоры о том, кто пока будет править страной. Так что твои пророчества опрометчивы, как и большинство твоих слов.

Этого человека Кнут и она с удовольствием убрали бы из Винчестера и Олд-Минстера! Жаль только, что Олд-Минстер имел такие права, что тамошнего приора мог освободить от должности разве что архиепископ. На то, что Путток теперь был в числе ее противников, имелись свои причины. Путток был злопамятным; он никак не мог забыть, что прекрасный крест она подарила Нью-Минстеру…

По другому пункту мужчины в Оксфорде были единодушны: ей нельзя присутствовать на заседаниях Витана — по традиции, королева не принимает участия в его решениях. Раньше она никогда так много не говорила перед Советом!

Настроение Эммы не улучшилось — равно, как и ее дело, — оттого, что она, выбегая во двор, встретила на пороге Альфиву. Она схватила эту проклятую шлюху за волосы и выдрала изрядный клок, его бы хватило на венок на могилу короля Кнута.

После этой драки Эмма не спеша поехала домой в Винчестер. Наконец туда приехал священник Стиганд с известием, что она напророчила довольно верно: Витан пришел к компромиссу. Для верности Стиганд стал читать свои записи:

— Не предвосхищая вопроса о престолонаследии, Витан принял решение, что Харальд сын Кнута станет правителем всей Англии; однако королева Эмма останется жить в Винчестере, под защитой тех дружинников, которые захотят поклясться в верности королю Хардекнуту Датскому — с их помощью королева Эмма будет отстаивать свои интересы в Уэссексе.

— Это почти что раздел Англии, — прокомментировал священник Стиганд. — Ярл Годвин и архиепископ Кентерберийский добились того, что Уэссекс пока что остается в твоих руках и руках ярла.