Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

— Взять хотя бы битву при Мэлдоне, — продолжал король. — Двадцать две тысячи фунтов стоило нам откупиться от этих норманнов, притом, что мы так и не получили длительного мира. Двухлетнего дохода стоил этот «мир» моей казне! А потом разбойники уплыли в Нормандию и праздновали в Руане свою победу! Не оттуда ли мне брать новую жену?

Епископ вздохом подавил смешок. Разумеется, происходившее с Англией, мало располагало к смеху, но неспособность Этельреда защитить собственные морские границы с годами вошла в поговорку, причем, не только в Англии. «Поезжай в Уэссекс, — гласила она, — погромче пошуми: английский король за это золотом платит».

Будь хоть половина Этельредова откупа за мир — «датских денег» — пущена на укрепление обороны, норманны давно бы уж отступились. Но, быть может, теперь и удастся починить то, что прежде лопнуло, теперь, когда умерла вдовствующая королева, и Этельред наконец освободился от ее железной хватки. Ее и ее «советников». Может, теперь-то удастся образумить Этельреда? А для начала нужно приучить его к мысли о том, чтобы породниться с нормандским княжеским домом.

— Что касается нелюбви к датчанам, — осторожно начал Эльфеа, — то я полагаю, что тут герцог Ричард и дом его разделяют мнение Вашего Величества. Он, вероятно, пускает датчан и прочих норманнов в свои гавани, — но разве слышали мы, чтобы те бесчинствовали в Нормандии или Бретани? О нет, они не смеют. Если бы английский король вступил в брак с дочерью нормандского герцога, сестрой герцога, правящего ныне, то мне представляется, что герцогу Ричарду не понравились бы датские бесчинства в Англии точно так же, как и в Нормандии. In summa [7] : уж если Англия подвержена такой напасти, было бы полезно попытаться укрепить союз с нормандскими владетелями. Родственными связями они дорожат.

7

Подводя итог (лат.).

О, это Этельред знал хорошо. Как быстро семейство герцога захватило в Нормандии все мало-мальски стоящее: графские земли, леса, поля и пастбища, не говоря о водных путях.

Наконец, все прожевав, король повернулся к епископу:

— Похоже, ты уже все неплохо обдумал, любезный Эльфеа. Может, ты уже знаешь, которой из сестер герцога мне следует заняться?

Епископ задумчиво водил носком туфли по пыли на полу вдоль упавшего сквозь оконце палаты солнечного луча, как будто очень смутился.

— Я обмениваюсь посланиями с Робертом, архиепископом Руанским, и всегда стараюсь отвечать ему любезно. А он, как вам известно, приходится братом герцогу Ричарду Второму.

— Нет, таких тонкостей о руанских правителях я не знаю, — рассмеялся король. — Но неудивительно, что они прибрали к рукам и этот престол. Как ты сказал — родством они дорожат? Ну, так что же пишет нынче Его Высокопреосвященство?

— Он достаточно ясно выражает то же самое мнение, что я только что высказал. Он полагает, что нашим странам следовало бы сделать союз более тесным. Скажем, посредством заключения брака между его сестрой Эммой, шестнадцати лет, и английским королем. Архиепископ Роберт также замечает вскользь, что брат его герцог разделяет подобное мнение, но, не желая ранить чувств короля, не поручал передать оное своему посланнику, отправленному в Англию передать соболезнования по поводу прискорбной кончины присноблаженной королевы.

Этельред поначалу даже не сообразил, о которой из королев идет речь: несчастную Альгиву он и за королеву-то не держал.

— Да, как же, был тут какой-то граф, передавал мне соболезнования от Ричарда, теперь я вспомнил. — Король подозрительно глянул на епископа. — Думаешь, его подсылали все разнюхать?

— Что Ваше Величество изволит иметь в виду?

— Ну, посмотреть, как тут у нас… что я за птица. Подойду ли я его изысканной французской сестрице. Мы же с ней не вполне ровесники, если так можно выразиться…

Епископ выпрямился в кресле: он даже почти привстал.

— Ваше Величество — мужчина в самом расцвете сил. Английскому престолу нечего стыдиться. Я уж не говорю о предках уэссекских королей.

— Да нет, нет, — устало отвечал король, — я просто пошутил.

* * *

Такой вот разговор вышел с епископом. Король жалел, что у него сорвалось с языка это «разнюхать», вышло глупо. Ему совершенно ни к чему уверения епископа в том, что он и сам знает: что он мужчина в расцвете сил, что английскому престолу нечего стыдиться, что в числе его предков были такие молодцы, равных которым не найти никакому другому королевскому дому.

Он окинул взглядом море и земли вокруг Корф-Касл. Велика и богата его страна. И лишь ему дано спасти ее от воинственных пришельцев. Конечно же, он посватается к Эмме! К ней явится не попрошайка. Не милости ищет он, но союзника. Отчего бы не попробовать? А главное, предложение-то исходит от Нормандии, а не от него самого.

Так и вышло, что поездка в Корф-Касл оказалась полезна: благодаря ночному кошмару он пробудился — и принял решение.

За холмами на востоке посветлело. Для начала надо ехать в Винчестер потолковать с епископом о первоочередных действиях. Может, отправить целое посольство? Ладно, Эльфеа чего-нибудь присоветует.

Он уже сделал было шаг, но остановился, едва не полетев с крутой башенной лестницы. До него вдруг дошло, что больше не нужно ругаться с матушкой и слышать ее неизменное «нет» на его сватовство к Эмме.

Он расхохотался и сбежал с лестницы галопом, распевая: «Старушка умерла, умерла, умерла — аллилуйя!»

Глава 2

Эмма пустила Дитте, серую в яблоках кобылу, вскачь по широкой дороге между Пон-де-Аршем и Руаном. Ее развевающиеся белокурые волосы летели по ветру, словно легкий дым за факелом гонца. Она не прочь показать свои роскошные кудри во всей красе. Конечно, сидеть на них, как сказочная принцесса, Эмма еще не могла, но их длины уже вполне хватало, чтобы прикрыть груди. Ей нравилось стоять так в бане, вызывая зависть у других женщин и поддразнивая мужчин. Она уже понимала: все полускрытое влечет их особенно.

О, что за прелесть, мчаться вот так, галопом, что за торжество! И для Дитте тоже. А кругом, обочь гладкой дороги, — холмистая местность низовьев Сены, поросшая лесом, так что легко полететь из седла вверх тормашками, едва забудешь про осторожность. Своего пажа она оставила далеко позади. Он был при ней на всякий случай. Так решил ее брат, герцог, а как он решил, так и будет. Несмотря на все ее уверения, что для верховых прогулок ей никто не нужен. В самом деле, что может с ней случиться на этих хорошо знакомых дорогах, где каждый поворот ей прекрасно известен, где она знает каждую усадьбу и всех ее обитателей. Но Ричард полагает, что времена теперь неспокойные. Мало ли кто захочет захватить ее в плен, чтобы отомстить за какую-нибудь обиду.

Эмма понимала, что Ричард все еще опасается крестьян с западных угодий, которых так жестоко наказал несколько лет назад. У тех, кто нынче мыкает горе с одной рукой и одной ногой, вполне могут оказаться родичи, а у них все четыре конечности в исправности. Но в таком случае мстители собрались бы вместе, и тогда соглядатаи Ричарда приметили бы приближение шайки задолго до ее подхода к левобережию Сены.

Шестнадцатилетняя Эмма знала лишь мирное время и воспринимала его как само собой разумеющееся. Трудно казалось даже представить, что творилось тут раньше. А ведь ее блаженной памяти отец пережил захват Нормандии и сам был в плену у французского короля.

Не раз и не два обретала Нормандия мир лишь при содействии конунга датчан, приходившего отцу на подмогу.

Этой решительной и победоносной поддержкой короля Харальда Синезубого Эмма особенно гордилась. Ее дед по матери некогда был дружинником Харальда, но, раз увидев Нормандию, так полюбил этот край, что решил тут поселиться. Он привез сюда бабушку и обзавелся семейством… Нет, вроде бы семья у них уже была, ведь Гуннор, мать Эммы, родилась в Дании. И так хорошо сложилась дедушкина жизнь на новом месте, что он стал со временем главным лесничим герцога. Даже больше — герцогским тестем, когда Гуннор стала Ричарду женой.