Химеры 2

Кав совершил нехитрый подсчет и подумал, что для штурма Рокеды у него есть около четырех сотен человек. Учитывая, что на острове выстроены прекрасные укрепления, часть из которых возведена еще в то время, когда Рокеда принадлежала лорду Нуррану и, следовательно, Дару… И гарнизон там, по слухам, около тысячи. Ничего, после коронного макабринского ракетно-бомбового удара одного десантного батальона хватит с лихвой, а второй оставим в резерве. С макаброй шутки плохи.

На набережной его ждал катер - серый, с красными моранскими ромбами на золотом поле. Кав поздоровался, уселся и с наслаждением подставил лицо морскому ветру. Его ничуть не пугало противостояние с Лестаном, напротив, шерсть на загривке вставала дыбом и сердце колотилось быстрее. Впереди было море, в море - острова, которые раньше принадлежали Дару, за спиной - Южный Берег, который Кав уже считал полностью дарским (когда Рела вернется, он еще с ней поговорит). Есть куда развиваться. Осточертело сидеть в Алагранде, за время царствования Герейна ни одной войны приличной не было, так, ерунда на постном масле, быстрые вылазки да подавление недовольных.

Каву хотелось рычать, лаять и рваться с поводка, и еще хотелось прыгнуть через все Алое море и вцепиться в глотку самому Эль Янтару. С Макабринами тягаться - это вам не слабую женщину третировать!

На палубе “Короля Тао” его встретили радостными воплями. Тут были все свои - знакомые загорелые рожи, выгоревшие добела стриженые волосы, белые макабринские кители и сливочные обводы тяжелых вертолетов, макабры на хвостах. На носу робко жались четыре стрекозы южан - разведка и наблюдение.

– Кав! Чтоб тебя! Мы тут уже выпили по стопарю за упокой… то есть, за здоровье!

– Как тебе королевское гостеприимство?

– Голова-то цела, каторжник?

– Сэн Кавен, машина ваша в порядке, экипаж ждет распоряжений!

– Да ладно, потом, потом, дайте я его потрогаю… пустите! Н-ну, морда протокольная!

Кав улыбался, отвечал на приветствия, хлопал по налитым плечам и все продвигался по палубе к своей машине. Соскучился больше, чем по людям.

Оруженосец, Филико Лагарте, невысокий, рыжеволосый, в пилотском комбинезоне, с улыбкой стоял около глянцево блестящего “вурма”, ждал, пока подойдет его рыцарь. Десантная команда радостно гоготала. Техник изображал лихорадочную деятельность, копался в вурмовых внутренностях и все время ронял ключ.

Макабрин с удовольствием втянул запах разогретой смазки, солярки, битума, заглянул в кабину. Там, над приборной панелью был аккуратно пристроен выдранный из какого-то журнала листок с портретом рейны - гордой, величественной, в королевском мундире и с высоко подобранными волосами. Кав вспомнил, как она, замотавшись в простыню, сидела рядом на кровати и отиралась о его плечо стриженой головой, как кошка. Зажмурился. Потом вспомнил мелодичный голос Вереска.

“Ты главное не забывай ее, зови все время. Сделай так, чтобы ее помнили. Если будет удача…”

– Слышь, Сев, дай мне банку с черной краской и чем мазать.

Техник, недоумевая, подал.

Кав оглядел притихшую бригаду, потряс банку, сковырнул крышку, макнул широкую кисть в жидкую черноту и большими буквами вывел на фюзеляже - “Амарела”.

*

Инсанья накатила, как океанский прилив. В туманном лесу, опоясывающем Аркс Малеум, стремительно расцветала весна. Косые солнечные лучи, льющиеся ниоткуда, перекрещивались на изъеденных морщинами стволах деревьев. Рыжее, нежно-зеленое, пухово-желтое, небесно-голубое: краски ласкали глаз. Всадники перекликались, свиристели птицы, чуть не на глазах расцветали крокусы и подснежники. Снег исчез, будто бы его и не было. Рела миновала куст боярышника, усыпанный старыми, темно-алыми зимними ягодами, рядом с которыми распускались нежные трубочки листьев и благоухали сливочно-белые, гроздьями, цветы. Яростно клекотали ловчие птицы.

Амарела подобрала повод, стиснула кобылу ногами, та послушно перескочила поваленное бревно, позеленевшее, с лезущими из-под коры мелкими голубыми цветами. Прыжок болезненно отозвался в животе.

Наверное, не стоит в моем положении скакать верхом, подумала она, но потом глянула на едущую рядом темноволосую слуа в алом и золотом, чья беременность была куда заметнее ее собственной, и решила не беспокоиться.

Лес заполнился гулом рожков, лаем собак. Инсанья - стремительно накатывающая в Полуночи весна, или же тень весны, за которой немедленно следует ледяное дыхание зимних вьюг и стылый туман снова окутывает землю. Амарела не представляла, как при таких плясках в полуночных землях хоть что-то могло выжить, но ей казалось. что так было испокон веков, и что сама она всю жизнь помнит скачки погоды и климатические выверты, которые могли бы загнать в могилу самую стойкую тварь, самое неприхотливое дерево.

Слуа всегда выезжали в лес во время инсаньи, так как в быстро движущейся полосе благодатного тепла бежала дичь: малые звери, такие, как зайцы, куницы, белки, дичь покрупнее, вроде кабанов и оленей, и совсем уж причудливые существа, чудесные и невероятно опасные. Запасы в Аркс Малеум скудели быстро и их требовалось пополнять.

На глазах у Амарелы Къарай метнул копье и поразил оленя. Красавец с пышной зимней шубой и ветвистыми рогами ткнулся коленями передних ног в землю, и потом тяжело завалился на бок, древко торчало у него из груди. Женщины снимали клобучки с соколов и ястребов, спускали их, прозрачный, звенящий весенний воздух полнился яростными криками, предсмертными воплями избиваемой дичи, радостными возгласами охотников.

Амарела дернула повод, притормозила, кобыла подкинула задом, переступая через очередное гнилое бревно. Боль в животе усилилась и стала тянущей. Лоб покрылся испариной, Амарела утерлась рукавом. Кобыла снова переступила и мир начал тошнотворно крениться.

– Окстись, дева, - рявкнула Ружмена, проезжая мимо.
– Куда тебя несет, человечка! Ребенка потеряешь! Езжай шагом. Какие же вы хлипкие, дакини.

Рейна бросила повод и оставила попытки следовать разноцветному отряду слуа. Глаза нестерпимо резало.

Нет, это не лошадь ее растрясла. Кто-то звал ее, издалека, будто из глубин сознания, какие-то голоса…

А-ма-ре-ла, А-ма-ре-ла! скандировали они. Пришло ощущение жаркого дня, синего неба, губы обдало солеными брызгами. Кто-то очень близкий и знакомый стоял рядом, улыбался, опираясь рукой на раскаленный, металлический, плавно выгнутый…обо что? Железные стрекозы с пустыми брюшками, ровная широченная плоскость, плавное качание волн.

А-ма-ре-ла!

Забытый огненный диск плыл по небу и рассыпал жаркие лучи. Твердые пальцы, широкое запястье, металлический холод тяжелого браслета на руке…

Амарела вздрогнула и очнулась.

Часы, это называется часы. У него были такие… тяжеленные, командирские.

Кругом шумел лес, пенилась инсанья, перекликивались и перепевались рожками охотники.

Подъехал Киаран - невысокий, в охотничьей одежде, крашеной вайдой и отварами коры. Отвел со смуглого лица упавшие волосы.

– Что случилось?

Глянул темными, проницательными глазами мага.

– Н-ничего. Я наверное еще не очень хорошо себя чувствую. Вернусь домой.

От основного отряда все время отъезжали слуа, везли в крепость битую дичь, оленьи и кабаньи туши. Потом мясо закоптят в можжевеловом дыму, кишки и ливер пустят на колбасы, из шкур получатся меховые одеяла. Когда мороз клещами схватывает землю за волшебными границами Холма Яблок, хорошо укрыться теплым, налить себе густое и горячее козье молоко с пряностями, створоженное кислым соком. За время жизни в Аркс Малеум Амарела научилась потрошить и ощипывать птицу, помогать женщинам на кухне. Воспоминания почти не тревожили ее, только вот сейчас… Мучительные усилия разума припомнить что-то напрочь забытое заставили землю сделать оборот вокруг своей оси. Она опять прижала руку к виску, кобыла заплясала.

– Там Къяарай собирается оленя везти, - сказал Киаран, в голосе его слышалась тревога.
– С ним поезжай.

– Да…конечно. А ты не вернешься?

– Я отцу нужен. Он хотел задержаться до самого конца. На границе инсаньи бегут и летят самые страшные твари. А я чую, когда граница подходит.

– Не страшно тебе?

– Страшно, - Киаран улыбнулся.
– Но отец велел остаться. Он хочет поохотиться на что-нибудь посерьезнее оленя.

– Ну, удачи вам.

Амарела развернула кобылу и поскакала к людям Къарая. Среди слуа действовали какие-то молчаливые договоренности, союзы, внутренние потоки и течения, в которых она так и не смогла разобраться. У сыновей и дочерей короля Тьяве были свои маленькие дворы, и конкуренция, а иногда один слуа уходил от одного покровителя и переходил к другому, почему - кто его знает. Только жрицы в синем не держали ничью сторону и занимались календарем, работами в замке и заготовкой еды, раздавали приказы и советы, их слушали и почитали.