Химеры 2

Рейна переглотнула. Сделала несколько глубоких вдохов. Отлично.

– Спасибо, что вовремя предупредили, - злобно пробормотала она.
– И тебе, душа моя, принц, большущее спасибо. Кланяюсь.

Энери отвел глаза и сделался окончательно похож на серебряную статую. Амарела таращилась на него и злобно сопела. Киаран непонимающе переводил взгляд с одного на другую.

– Ты знал и молчал! Дрянь полуночная!

– Тебя же от всего тошнит. Почему я должен тебе говорить, когда и так понятно. Откуда мне знать…

– Убью.

– Киаран, это предложение неприемлемо.

– Более чем неприемлемо, вашу мать!

Слуа сделал невольное движение, словно собираясь задать стрекача сразу и немедленно. Похоже, разъяренная женщина пугала его сильнее, чем непонятная инсанья, долг перед принцем и владетельный отец вместе взятые. На скулах его горели алые пятна.

– Да не знаю я, что у тебя попросить, прекрасная госпожа!
– заныл он.
– Что принято, то и сказал. Видно же, что ты в тягости. Нож, давай я тебе лучше жизнью заплачу.

– Нет, забери ее от меня и доставь куда следует, - рявкнул принц.
– Сил моих больше нет. Во дворце король с ума сходит, этой… прекрасной госпоже курицу подавай. Где я ей курицу возьму!

– Даже курицу купить не можешь, принц-Зззвезда! Рынок с картой и фонариком не способен отыскать!

– Я рыцарь и поэт, я не обязан по рынкам шляться!

– За семьсот лет не научился мозгами пользоваться. Поэт! Понаписал мути какой-то, ничерта не поймешь.

– Ах вот как!
– Энери рывком поднялся и разъяренно сверкнул глазами.

Амарела с трудом удержалась, чтобы не закатить ему оплеуху. Врун паршивый, две недели мурлыкал, обхаживал, пирожные носил, а про самое главное смолчал.

Она обошла стол, схватила черноволосого за вышитый ворот, сколотый круглой фибулой, и приблизила свое лицо к его, заглянула в смоляные омуты.

– Ящик винтовок и патроны к ним, вот что я тебе предлагаю. Охотиться будете. А про то, чего я у себя не знаю - забудь. И про все ваши полуночные штучки - в зубах они у меня навязли. Понял? Только отбываем немедленно.

Слуа обреченно кивнул

Амарела разжала пальцы, от души хлобыстнула дверью и пошла к себе - собирать теплые вещи.

4.

Разбудил его звонок в дверь. Кое-как разлепив глаза, Рамиро глянул на часы. Восемь утра. Он крепко потер лицо ладонями и поплелся с антресолей вниз, открывать.

Даже думать не хотелось, кого принесла нелегкая в такую рань.

За порогом его ослепила белозубая улыбка, к улыбке прилагалась загорелая физиономия и несколько встрепанная, соль с перцем, шевелюра Вильфрема Элспены. Обвешанный фотоаппаратами Виль держал в одной руке кожаный планшет, в другой старомодный чемодан.

– Привет!
– Виль решительно шагнул вперед, и малость обалдевшему Рамиро пришлось подвинуться.
– Извини, что разбудил, но я это тебе компенсирую. Гостинцы с Южного Берега! Свежак! Куда, на кухню, в комнату?

– В комнату.

Немытая посуда и таз с засохшим желатином на столе (неделю назад Рамиро затеял смешивать грунт, но дальше замоченного желатина дело не пошло) кухню не украшали.

– Ого, какие просторы! Второй этаж, недурно.

Элспена повертел головой, потом двинулся под антресоли, к круглому столу, заваленному бумагой. Сбросил на диван свой багаж, щелкнул замками чемодана. Деловито отгреб в сторону рамировы листочки и блокноты, принялся выставлять на столешницу баррикаду пивных бутылок с характерными синими этикетками. Рамиро присвистнул.

– Ого!

– А то! Ни “Морского”, ни “Звезды Юга” мы тут долго еще не увидим, трудами сэна Эмора.
– Рядом с бутылками возник и заблагоухал покрытый масляными пятнами сверток.
– Чуешь ароматы? Час как с самолета, пару суток назад у мыса Рокеды плавала. Ножик давай.

Рамиро достал обмотанную изолентой заточку, которой точил карандаши.

– Вообще-то я к тебе по делу, - сказал Виль, отрезая скумбрии голову прямо на оберточной бумаге.
– Ты же, как я слышал, в дружбе с главой управления цензуры? Воевали вместе, он искусством интересуется… Скажи-ка мне, как твой друг комментирует покушение на Врана?

– Боюсь, я тебе ничем помочь не смогу, - развел руками Рамиро.
– Поссорились мы с ним некстати…

– Что, прям вдребезги?

– Похоже на то.

– Черт, жаль. А в поплавок заглянуть дашь?

– Дам, да толку? День меня от сети отключил. Это я ночью сегодня обнаружил. Тоже про покушение узнать хотел…

– Вот дъявол!
– Виль стукнул кулаком по столу. Бутылки задребезжали.
– А я-то губу раскатал. Слушай, может, помиритесь? Сейчас не время для ссор, сам понимаешь.

Рамиро покивал уныло.

– Я пытался. Он сказал секретарю, что для меня его нет и никогда не будет.

– Чем ты ему так насолил?

Рамиро сделал большой глоток из бутылки. Пиво было выше всяких похвал, хоть и тепловатое.

– Да… идейные разногласия. Так что зря ты на меня деликатесы переводишь.

– Это мой вклад в дарское прогрессивное искусство, - пробормотал раздосадованный Виль.- Идиоты. Однополчане, иттить! Как можно посраться на гражданке с тем, с кем в окопе под пулями сидел? Как можно посраться с дролери? Видел я их и в деле, и в гульбе, у них же нервов нет. Они ж нас, людей, всерьез не принимают. Ты, художник, творец, тонкая натура, ты с музами беседуешь, что ты с дролери не поделил?

– Я не тонкая натура.

– Давай я ему позвоню. Говори телефон.

– Ты представишься, и тебя пошлют.

– Я представлюсь твоим именем. Передам через секретаря твои глубочайшие извинения.

– Нет!
– Рамиро чуть не подавился.
– Не надо извинений.

День решит, что над ним издеваются. После того, что он обнаружил в своем загородном доме… Рамиро, конечно, там прибрал, как мог, но, скорее всего, попытка замести следы преступления разъярила Дня еще больше. А уж после вчерашнего… Денечка в два счета вычислит, кто это натворил.

Рамиро искренне надеялся, что День так разозлился, что запретил себе даже думать о бывшем товарище.

– Не надо звонить, не надо извиняться. Поздно уже извиняться.

– Подтерся бы ты своей гордостью, Рамиро Илен, - в сердцах сказал Виль и махнул рукой.
– Ладно, не мое это собачье дело, взрослого мужика воспитывать. Давай лучше выпьем.

Они чокнулись бутылками. Рамиро пошарил среди бумаг, нашел пачку папирос. Элспена от курева отказался, достал жестянку с леденцами и отковырял один из слипшейся массы. Встал, принялся бродить по мастерской, разглядывая стеллажи с холстами, отдельно стоящие картины, пару незагрунтованных еще полотен на мольбертах, верстак, где Рамиро резал багет и планки для подрамников. На верстаке, поверх деревянных брусков, стояли несколько эскизов костюмов.