Химеры старого мира. Из истории психологической войны

«Революционную» демагогию Геббельс пытался использовать и в своих «паневропейских» проповедях». Новые неблагоприятные вести с Восточного фронта — и 11 ноября в «Дас райх» еще одна статья — «Видение новой Европы». В ней уже идут заклинания: «Ни Европа не может существовать без нас, ни мы — выжить без Европы». Оказывается, цель гитлеровской Германии только одна: «создать Европу в духе товарищества и взаимоуважения». А поскольку гитлеровцы — «революционеры», то они имеют право выступать за единство обновленной и чуть ли не социалистической Европы! Однако как же быть с общеизвестными нацистскими планами полного подчинения Европы новоявленной «расе господ», физического истребления целых народов и низведения других до роли рабов в самом буквальном и варварском смысле этого слова? От этого напрашивавшегося вопроса Геббельс предпочитал, конечно, отмахнуться с помощью своего обычного оружия «большой лжи». Как само собой разумеющееся он сообщает читателям, что в войне речь идет «не столько» о гегемонии определенной группировки на континенте, сколько о том, «удастся ли спасти западные народы от полной гибели» [308] . Гитлеровцы терпят разгром под Сталинградом, и вся эта «паневропейская» стряпня немедленно мобилизуется для того, чтобы навязать порабощенным народам убеждение, будто шестая армия вела бои за их безопасность, отстаивая «интересы континента» и выступая «форпостом Европы для ее защиты от степи» (статья «Суровый урок», 7 февраля 1943 г.).

308

Ibid., SS 66–67.

Муссолини при встрече с Гитлером в апреле 1943 года в Зальцбурге предлагал провозгласить «Европейскую хартию», утверждающую, что фашистские державы ведут «революционную войну».

Гитлер отклонил это предложение, считая, что такой пропагандистский ход может вызвать впечатление о неуверенности Германии и Италии в своих силах и привести к падению их престижа [309] .

Но демагогия о «спасении» Европы не смолкала ни на минуту. Как подсчитали английские эксперты, в январе 1943 года в среднем треть всех немецких коротковолновых передач, рассчитанных на Великобританию и США, была посвящена расписыванию «большевистской угрозы». Словоизвержение Геббельса повторялось до бесконечности подконтрольными гитлеровцам газетами и радиостанциями от Норвегии до Греции и от Франции до Польши, его пересказывала и пережевывала фашистская печать в воюющей Италии и «нейтральной» франкистской Испании, пославшей «голубую дивизию» на советско — германский фронт.

309

В. Л. Исраэлян, Л. Н. Кутаков, Дипломатия агрессоров. М., 1967, стр. 271.

Фашистскую ложь исподтишка повторяли то эзоповским языком, то лишь чуть — чуть изменив фразеологию, «мюнхенские» голоса за океаном. В день, когда гитлеровские орды вторглись на советскую землю, в Вашингтоне начальник генерального штаба генерал Маршалл (впоследствии один из инициаторов «холодной войны») собрал сто столичных корреспондентов американских газет. Потребовав, чтобы не упоминалось его имя, генерал предсказал, что нацисты одержат решительную победу в течение одного месяца. Аналогичные заявления делались десятками других видных политиков и широко воспроизводились всей буржуазной печатью США. Газета «Нью — Йорк пост» 27 июня 1941 года писала, что «спасти красных от предстоящего их разгрома в самом близком будущем может только чудо, подобное библейским чудесам». Хорошо известны слова сенатора Г. Трумэна, впоследствии президента США, сказанные на другой день после гитлеровского нападения на СССР: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше». Подобные же рекомендации поспешили дать бывший президент Гувер, конгрессмены Фиш, Рич, Кокс, Робинзон и десятки других реакционеров. В газетах, например в «Нью — Йорк геральд трибюн», помещались десятки и сотни карикатур, пропагандирующих этот излюбленный план империалистических кругов США. В феврале 1942 года, уже после вступления США в войну, одна из херстовских газет, «Нью — Йорк миррор», начала печатать серию статей, критикующих итальянский фашизм. Редактор газеты Д. Лейт получил лаконичное предписание от шефа: «Серия мне не нравится. Зарежьте ее». 31 января 1944 года газеты треста Херста получили письменное указание хозяина развернуть провокационную кампанию под лозунгом: «Россия — союзник Японии» [310] . На протяжении почти трех лет реакционная печать в США вела открытую кампанию против второго фронта. Можно без всякого преувеличения сказать, что эта пресса и министерство пропаганды Геббельса действовали так, как если бы они управлялись из одного центра. Впрочем, такой «центр» действительно существовал — в исступленном антикоммунизме. Если Геббельс кричал о мнимой неприступности «Атлантического вала», то пресса Херста и его единомышленников среди газетных королей, опираясь на эти крики, подсчитывала, каких астрономических потерь будет стоить преодоление таких укреплений (в значительной мере существовавших только на бумаге!). Постоянно сообщалось о якобы происходившей переброске германских дивизий с Восточного фронта для усиления «вала», тогда как в действительности происходило как раз обратное — систематическая концентрация основной части гитлеровского вермахта на советско — германском фронте. 11 марта 1943 года Геббельс с удовлетворением записал в дневнике, что даже по признанию английских газет германская антибольшевистская пропаганда способна «вызвать смятение в Англии и США» [311] .

310

G. Sеldes, The People Don't Know. The American Press and the Cold War, New York, 1949, p. 52.

311

«The Goebbels Diaries», p. 224.

Наиболее реакционная часть американской печати не прекращала своей антисоветской и профашистской пропаганды все годы войны. Недаром гитлеровцы перепечатывали из этих газет статьи и сбрасывали в виде листовок на позиции союзнических войск. Так, американский 805–й танковый истребительный батальон подвергся обстрелу 105–миллиметровыми немецкими снарядами, которые содержали статьи из известного реакционного журнала «Ридерс дайджест».

Психологическая война против советского народа, героически сражавшегося все еще, по существу, один на один против военной машины гитлеровцев, ведется с максимальным размахом. Обмануть, одурачить, сыграть на предрассудках, посеять сомнение, подорвать решимость в борьбе против фашизма — цель этой ни днем ни ночью не смолкающей радио- и газетной канонады.

Опыт Геббельса позже почти целиком воспримут его преемники, иногда вплоть до буквального повторения фразеологии и лживых «доводов».

Весной 1943 года гитлеровцы еще по — прежнему не собираются расставаться со своими захватническими планами. 8 мая Геббельс записывает в дневнике: «Фюрер выразил свою непоколебимую уверенность, что рейх будет хозяином всей Европы» [312] .

В месяцы после Сталинграда гитлеровская пропаганда снова пыталась убедить немцев, что летом счастье изменится, откроется новая глава в истории войны. 5 июля 1943 года германское командование начинает наступление на Курской дуге, Министерство пропаганды бьет во все фанфары. Но на этот раз совсем недолго: чуть ли не через сутки получен приказ отрицать самый факт начала крупного немецкого наступления. Ведь так-то лучше, чем признать его провал, что немцам удалось ценой огромных потерь вклиниться в советскую оборону только на 15–30 километров. Уже через неделю, 12 июля, нанеся врагу огромные потери в оборонительных боях, советские войска перешли в контрнаступление, происходившее нарастающими темпами. В первой половине августа были очищены от гитлеровцев Орел и Белгород. Через две недели Советская Армия освободила Харьков. Это произошло 23 августа 1943 года, а 29 августа Геббельс опубликовал статью о «Невозместимости свободы». Да, именно так вдохновитель лагерей уничтожения, адвокат разбойничьих войн, апологет самого кровавого террора, который только знала история, идеолог расизма и обращения в рабство всего человечества, вдруг заговорил о «свободе». Что же, он был не первый и не последний в бесконечном ряду реакционеров, спекулирующих понятием «свобода» для защиты феодальной, клерикальной, колониальной, капиталистической, монархической или фашистской неволи. Когда говорят о фашистской пропаганде, к сожалению, нередко не замечают, какое место в этой демагогии, прикрывавшей планы и политику нацистских каннибалов, занимали разглагольствования об отстаивании «свободы» — «свободы» всех немцев, Германии, даже всей Европы и всего мира (чего уж тут скромничать — доктор Геббельс был всегда предельно щедрым в этом отношении!). Конечно, эти декларации по — разному редактировались в годы легких внешнеполитических успехов и побед гитлеровской Германии и во время быстро надвигавшегося краха под ударами советских войск. Однако подобные тирады в большей или меньшей мере неизменно присутствовали в продукции, изготовляемой нацистским министерством пропаганды. Геббельс здесь непосредственно принял эстафету от таких своих предшественников, как Нортклифф или Херст, и цепко держал ее до того апрельского дня 1945 года, когда он вслед за Гитлером покончил самоубийством, чтобы избежать суда за свои неисчислимые преступления перед народами и в том числе перед немецким народом, который он обманывал и развращал на протяжении стольких лет.

312

«The Goebbels Diaries», p. 281.

Во — первых, Геббельс старался уверить, что фашистское рабство и есть свобода. Эта свобода оказывается у него «свободой государства», свободой осуществлять разбойничью политику фашизма.

Во время революции 1918 года, разъяснял Геббельс, немцы были свободны по отношению к государству, но самое государство не было свободно. «За эту оргию внутренней свободы мы дорого заплатили беспримерным внешнеполитическим порабощением».

Итак, сражайтесь за «свободу» нацистского государства и отвергайте борьбу за свободу, которую ведут антифашисты, ибо она означает «внешнее поражение». Путем мошеннического манипулирования понятиями, придавая им противоположный общепринятому смысл, Геббельс доказывал немцам — речь идет не о нацизме, не о государственном строе Германии. Враг «целится исключительно в нашу свободу». Конечно, война принесла много горя, кое-что еще предстоит вытерпеть и в будущем, писал он в заключение, но это нужно вытерпеть, «не теряя чего-то невозместимого. А невозместимой в последнем счете является только свобода» [313] . (Еще до этого, 8 апреля 1943 года, прессе и радио было запрещено упоминать заявления союзников, что они ведут войну против нацистской тирании, а не против германского народа.)

313

J. Goebbels, Das steile Aufstieg. SS. 431, 432, 437.

Инструкции насчет наилучшей утилизации «свободы» получили пропагандистские филиалы ведомства Геббельса во всех оккупированных странах. В статьях и радиопередачах, составленных согласно директиве, французам и датчанам, чехам и полякам разъяснялось, что германский вермахт отстаивает не только «западную цивилизацию» и «свободу Европы», но и их собственную свободу. Получалось не очень складно, даже просто дико, но Геббельс никогда не гнался за логичностью своей пропаганды, он ведь стремился оглушить, одурманить обывателя «большой ложью», предоставляя тех, кто чрезмерно тяготел к логике, вниманию гестапо и эсэсовских карателей.

16 ноября 1943 года Геббельс заносит в дневник: «Я приказал всем пропагандистским службам начать новую большую антибольшевистскую кампанию» [314] . После Сталинграда Геббельс счел опасным обойти своим вниманием и советский народ.

«АКЦИЯ ВЛАСОВ»

С самого начала «восточного похода» нацистская пропаганда на русском языке твердила об «освобождении от большевиков», а на языках других народов нашей страны — «от власти русских».

314

«The Goebbels Diaries», p. 419.

Таково было содержание 400 миллионов фашистских листовок, сброшенных с июня по октябрь 1941 года на позиции советских войск. Вдаваться в детали, говорить в какой то ни было форме о будущем Советской страны после «освобождения» категорически запрещалось — опьяненные временными успехами гитлеровцы не считали нужным изобретать какую-то пропагандистскую программу, которая прикрывала бы их планы расчленения России, передачи немцам в качестве помещиков русской земли и превращения той части советских людей, которая останется в живых после нацистского геноцида, в «сельскохозяйственный инвентарь» (так буквально писали Гиммлер, Розенберг и их сподручные) новых господ.

Впрочем, уже через неделю после 22 июня 1941 года вступила в действие секретная радиостанция, специализировавшаяся на «черной пропаганде» против СССР. Во главе ее Геббельс поставил ренегата рабочего движения Торглера, а его помощниками подобных же субъектов. Станция имела три политических отдела и выходила в эфир, прикрываясь тремя различными обличиями: во — первых, маской станции, ведущей антисоветскую пропаганду на чуть подновленной белогвардейской «платформе»; во — вторых, «голоса» троцкистов, наконец, в — третьих, «национал — большевистского» радиопередатчика, уверявшего, что Кремль стал «рабом капиталистов и продал социалистическое Отечество плутократам» [315] .

315

Z. А. В. Zeman, Nazi propaganda, p 168.

Официальная же пропаганда больше напирала на «неполноценность» славян и историческую миссию арийской расы подчинить себе «животную массу», населявшую восточные земли (так указывалось в приказах Гитлера от 2 октября и других распоряжениях фашистских генералов и гауляйтеров). После разгрома гитлеровцев под Москвой появились новые веяния — конечно, не в фашистских людоедских планах, а лишь в пропагандистском камуфляже.

Для пропаганды на временно оккупированных советских территориях были созданы радиогруппы «Восток», передатчики которой были расположены в Риге, Каунасе, Минске и других городах, а также «Украина», главная станция которой вещала из Винницы, и ряд армейских передатчиков — «Зигфрид», «Густав», «Урсула» и «X». Издавалось много газет, например, «Немецкая газета для Востока» (в Риге), «Германский информационный вестник» (в Киеве), «Немецко — украинская газета». Ряд фашистских газет носил названия, привычные для советских людей, — «Правда», «Новый путь» и т. п. Широко демонстрировались фашистские пропагандистские фильмы и кинохроника, призванные убедить в «непобедимости» вермахта. Выпускалась масса пропагандистских брошюр, патефонных пластинок, «антипартизанских» плакатов, сборников песен, фотографий, карикатур, на языках многих народов СССР печатались фальшивки о том, что эти народы советских республик подвергаются «угнетению» со стороны русских [316] .

316

Г. Зазворка, Психологическая война НАТО. М., 1963, стр. 172–175.