Хинд

Надо же какой я. Значит, диплом вполне заслуженно купил. Значит, соображаю. Коза, значит, та с башнеобразной причёской директриса, которая мне сказала. Да чё она мне сказала?

Год назад Шахин Давудбеков стоял в евроремонтированном кабинете одной из средних школ Москвы и впервый раз – иншаЛлах и в последний тоже – в своей жизни чувствовал некоторую неловкость.

– Очень хорошо. – Вещала, рассматривая его из-под очков, старорежимной грымзости дама, лет десять как вышедшая из бальзаковского возраста. – Аттестат о среднем образовании мы вам выдадим, только деньги вперёд.

– Деньги это не проблема, мне б диплом. – Шахин льстиво потупился.

Когда в достатке денег много, то все проблемы на нуле.

– Будет вам аттестат, а за дипломом не к нам – это в ВУЗ вам обращаться.

– Да я собственно говоря.. Он хотел уже рассказать, что именно распоряжение деканата с требованием предоставить свидетельство о прохождении программы средней школы до конца второго курса пригнало его сюда, но сдержался.

Не всегда говори и везде разглашай то, что знаешь. Вспомнилась широко известная в расширяющихся кругах его окружения – опять тафтология! – песня.

– Зайдите через неделю.

Через неделю из рук директрисы в его оббитые о груши, кирпичи и чужие рёбра ладони перешёл «интеллектуальный товар» - как называл его всё тот же папин Ахмед. Надо ж, всего лишь бумажка. – успел удивиться Шахин, прежде чем директриса сняла маску любезности:

– Да, не зря говорят, без бумажки ты букашка. Даже Ваша нация это признаёт.

– Чего? Откуда вы знаете, какой я нации?

Но директриса не слышала его.

– Даже Ваша нация.. Приехали сюда, платите за липовые свидетельства. Потом измываетесь над нашим городом и культурой.

– Я измываюсь? Кого я мою? Я не понял, вам мыло надо? Или наоборот?

– Измываетесь. В метро от вас грязно, ходят попрошайки.

– Я не езжу в метро.

– Напились нашей крови, купили себе мерседесы. Конечно, одни мы на метро ездим.

Он положил перед ней лишнюю тысячу у.е. и вышел, тихонько притворив дверь.

От того случая у него осталось вырезанная на обоях в своей комнате, после поиска в словаре, надпись «измываться = издеваться» и неопределённо-устойчивое чувство гадливости.

Аттестат Шахин отдал в деканат и благополучно забыл о существовании школ, среднего образования и прочей ерунды, омрачающей жизнь достойных людей исключительно в случае аляфранка сдвинутых родителей, отправляющих чадо в Оксфорды, Итоны и прочие прибежища будущих лиц нетрадиционных ориентаций – гомосексуальной, шизоидно-параноидной, депрессивно-шоппингоидной эт сетера, эт сетера..

– Причём здесь десять?

Оо, где это я нахожусь. Очнись, Шахин, ты у Настоящего Бори и лучше слушай его внимательно, а то обидешь, что будет? По шее от Шилы получишь, вот что будет. Боря любимая Шилина деточка, верный-верный секундатор, экзекутор и просто лицо, которое удобно брать на переговоры с клиентами. В качестве «убеждательного аргумента» .

– Ахишка, вугага, чё с тобой? Эу, я не железный. – Шахин дёрнулся из крепкой руки, сжавшей его предплечье.

– Ты не железный, ты придурок. Математик фиговый..

– Эу, ты что на меня катишь, ауу. – Ответил он как можно ласковей. Лучше с ним не спорить, лучше его не злить. О Всевышний, пошли же Настоящему Боре хорошее расположение духа! Пошли скорее. Он, конечно, всегда извиняется «Прости ради Аллаха, братка. В ударе был. Помутнение мозгов.» , но быть битым совсем не улыбается. О Всевышний, помоги же мне и я сегодня сделаю дополнительный намаз!

– Чудак ты человек, - прозвучало над ухом довольно миролюбиво, - ты отдаёшь себе отчёт, какую телегу гонишь?

– Ну?

О Всевышний, Всевышний.. Куль, хува Аллаху ахаду, Аллаху самаду, лам йалид ва лам йуладу..

– Ты понимаешь, любимая ты моя скотинка – благожелательное обращение. По праву Шилиной ударной артилллерии обращается с другими фамильярно. Не часто. Иногда. Когда перезлится.

Когда перезлится.. Гора с плеч.

– Чего понимаю? – теперь можно и понахрапистей. Пускай не забывает, что Шахин в конце концов творческий центр их начинаний. Если б не Шахин, кат из одного конца страны в другой перевозить было б в разы сложнее.

– Понимаешь ли ты, что я учился в третьем классе, когда мне 16 стукануло и через это 11 лет назад, а не 17 ты мне в результат выдавать должон был..

– Я учился в третьем, мне было 10.. конец девяностых. – Шахин удивлённо поднял глаза.

– И я учился в третьем конце девяностых, мне было 16. – Упрямо повторил Боря. – Я ходил в класс коррекции, а ты?

– Не доводилось. Я сразу аттестат купил.

– Много потерял. Было на реале круто. Училку одну прямо на уроке..

– Ага. Уф, мама миа!

– Чево? – Боря был удивлён новыми интонациями в его голосе. Шахин опять кинулся к раковине.

– Точно заколдованный чай. Наворожённый, сто фоиз. Фу, как верблюд, неэстетично.

– Чево стесняться, все свои. Блюй сколько влезет. – Настоящему Боре всё смешно.

– Шаха.

– Эу?

– А чё на тебе за баба сегодня лезла? Пощекочи нервы человеку.

Пощекочи нервы – это переводится «расскажи так, чтоб будто ката нажевался. Не ты, я, вестимо.» Зато слушать интересные темы Боря умеет. Только начни.

– Я в мечеть ходил. Ну, при посольстве, светлый кирпич с лазуритом, знаешь?

– Обижаешь, мы все туда же.

– Имам там, говорит, зино страшный грех. Вообщем, если тавбу делать, то не так страшно. Но чтобы тавба принялась наверняка, необходимо три дня – ты только прикинь – три дня всё грешное ни гу-гу. А я могу? У меня организм молодой, он..

– Требует.

– Ахаах, соображать да? Я к папе с телегой. Вот отсюда и идея..

– Жениться?

– Соображать да? Энивейно сорвусь, так пусть по шариату.. Но не с алмасты.

– Она блондинка? – Боря снова полез под раковину – и на этот раз извлёк из-под неё три неоткупоренные бутылки – две длинные, одну пузатую. – Будем?

– Выпьем с горя, где же кружка.. – Не долго думая, Шахин перевернул сахарницу – три куска рафинада сиротливо вывалились на узорную скатерть – и подставил её под ровную струю. – Домашнее?

– Гога привёз. – Объяснил Боря, отхлёбывая прямо из бутылки. – правая рука его катала по столу обломанное стеклянное горло. К чему возиться с пробками, когда Аллах дал немерено силищи.