Хирург. Последняя надежда

– Вот что я вам скажу, – продолжил он. – Военно-полевая хирургия предполагает сочетание четырёх составляющих доктрины: эвакуация по назначению, где раненому будет оказана первая положенная помощь; госпитализация, где его должны задержать для лечения в зависимости от вида ранения. Если это хирургия, то в первую очередь вы должны убрать пищу для микробов – размозжённые пулей ткани. Здоровые клетки микробов не боятся, за исключением ядовитых. К ним относятся возбудители газовой гангрены – анаэробы, микроорганизмы, развивающиеся без доступа кислорода. Если нет микробов, то рану можно обрабатывать после шести часов – всё равно будет польза. Можно и не иссекать рану, а только рассекать. Но! Нельзя ни в коем случае её зашивать, как вы это сделали и погубили людей, которые не смогут вернуться на фронт! Пока такие поступят к нам – уже газовая, и надо резать. Понимаете? – После небольшой заминки он продолжил: – Ещё. Встречаются у вас и другие ошибки. При переломах важно использовать шину Дитерихса. При ранениях живота – лечить, как и в мирное время. Только нужно оперировать в первые шесть часов, иначе ждите перитонита. При ранениях груди нужно высосать гемоторакс. Осторожно – трогать только грудную стенку и ушивать пневмоторакс до кожи. Понятно, товарищ лейтенант?

Лейтенант кивнул и опустил голову, изучая свои начищенные до блеска кирзовые сапоги. У него было за что уважать коллектив этого госпиталя – восемьдесят процентов больных возвращались в строй.

– Ладно, – буркнул он, бросив на врача осуждающий взгляд. – Я вам сказал то, что должен был сказать. Я спешу. Мне ещё надо попасть в Дербент. До свидания. – Он громко хлопнул дверью и исчез.

В кабинете наступила тишина.

– Пусть жалуется кому хочет! – произнёс главврач. А это кто, студент? – спросил он, глядя на Рашида с нескрываемым любопытством.

– Да, Дмитрий Николаевич. Прислали из мединститута.

– Молодец, что записываешь, студент! Из тебя будет толк, – сказал он.

– Дмитрий Николаевич, можно я возьму этого молодого парня к себе на обучение и воспитание?

– Что значит «на воспитание»? – недоумённо спросил начальник. – Что, не успел появиться – и уже провинился?

– Так точно, – ответил Петро. – К медсёстрам начал приставать.

– Что поделаешь, Саша, – произнёс начальник. – Молодость играет, и у неё свои законы. Как можно пройти мимо и не заметить красоту наших медсестёр? Расскажи о себе, студент, и о планах на будущее.

Рашид ответил:

– Меня прислали сюда из военкомата, и я готов приступить к работе немедленно.

– К какой работе?

– Я имею в виду – лечить раненых, – доложил Рашид, сохраняя уверенное выражение лица. – Образование – медучилище и четвертый курс мединститута: опыт – ноль. Знания поверхностные. А насчёт будущего – хочу научиться лечить ноги без ампутации.

Петро и Розен переглянулись и явно были не в восторге от признания молодого студента.

– Ты хоть стоял за операционным столом, молодой человек? – спросил Петро.

– Да.

– Оперировал?

– Да.

Он поднял одну бровь: в нём появился интерес.

– Что оперировал?

– Аппендицит.

Вверх взмыли обе брови.

– Как сделал?

– Помогал крючки держать, – не без иронии проговорил Рашид, и улыбка скользнула по губам.

Оценив юмор, Петро хмыкнул. «Глаза добрые, лицо умное – настоящий хирург», – подумал Рашид.

– Надеюсь. Очень надеюсь, сынок, что здесь тебе придётся скоро делать это самостоятельно, – назидательно произнёс Розен. – Начнём с того, что будешь его ассистентом. Будешь одновременно учиться и работать. Профессиональную литературу любишь?

«Кто не читал Пирогова про Крымскую войну, “Севастопольские рассказы”? – подумал Рашид. – Кругом ранения, трупы и беспомощность хирургии перед инфекциями при повреждениях крупных костей. Массовые и бесполезные ампутации конечностей, переходившие в муки и смерть. Кто не читал “Топографическую анатомию” про ранения войны…»

– Читаю Данилевского «Белый генерал» – про пулевые ранения.

Петро опустил голову, снял колпак с головы, сжал в руках и помял.

– Тяжёлые времена, сынок, – проронил Петро. – Враг под Моздоком. Раненые поступают без конца. Хирурги валятся с ног – представь: по двадцать операций в день, и никто не скулит, не жалуется. Ты станешь хорошим хирургом. Я тоже начинал с аппендицита.

– С крючков? – спросил Рашид.

Петро засмеялся басом.

– Я вижу, за твоим юмором таится характер, – проговорил хирург. – Я тоже был таким. Я передам тебе весь мой опыт и знания. Пошли. Начнёшь с гипсования, скелетного вытяжения, переливания крови и первичной обработки ран…

– Саша! – произнёс Розен. – Научи его хирургии, и чем быстрее, тем лучше. Ох, как они нам нужны!

КРОВОТЕЧЕНИЕ

– Товарищ Петро, скорее, кровотечение! – закричала медсестра, неожиданно появившаяся в дверях. – Раненый умирает…

Петро сдвинулся с места, сказав:

– Хорошо, Дмитрий Николаевич. – Потом, обращаясь к Рашиду: – На одном лишь аппендиците я расскажу тебе целую науку хирургии. Пошли.

Рашид поплёлся вслед за Петро. Кругом железные кровати, между рядами снуют медсёстры с тарелками для шприцов и лекарств. Внутри операционной – запах йода, паров, пота. Медсестра держит рану пожилого еле живого пациента и возбуждённо взывает о помощи, другая беспомощно размахивает жгутом. Вокруг паника: четыре медсестры и один молодой врач, сбившись в кучу, не знают, с чего начать. Перед ними посреди стола лежит раненый. Голова в грязной повязке, промокшей кровью. Из-под бинтов сочится алая кровь.

– Смотри, сынок, – сказал Петро. – Налицо все признаки внутреннего кровотечения: пульс учащённый. Значит, кровь начала циркулировать быстрее. Кровообращение начинает обслуживать жизненно важные органы вследствие отключения периферического кровообращения. Смотри – руки и ноги холодные. Язык бледный, и веко тоже. Мы не сможем его сдвинуть или перевернуть. Знаешь почему?

– Да, – тихо произнёс Рашид. – Из-за недостатка кислорода может наступить обморок.

– Точно, – подтвердил Петро. – Часто набухают вены на шее при внутриплевральном кровотечении. Цвет кожи синий. При внутрибрюшном кровотечении брюшина напрягается и сильно болит, наступает «лягушачий живот», натянутый спереди и свисающий по бокам. Если кровь попадает в желудок, можно наблюдать кровавую рвоту. Если же кровотечение внизу желудка, то рвота выглядит в виде кофейной гущи. Понимаешь?

– Кровь алая говорит о том, что кровотечение артериальное, – сказал Рашид. – Кровь выбрасывается толчками, а при венозном кровотечении кровь темно-вишнёвого цвета и течёт непрерывно.

– Молодец, – произнёс Петро. – Я вижу: не зря ты потратил время в институте. Из тебя выйдет хороший доктор. Кровопотеря более пятидесяти процентов вызывает смерть, а быстрая потеря одного литра крови вызывает остановку сердца. Вот поэтому-то надо торопиться, – сказал доктор, отрывая руку с головы больного. – Пойдём, полей мне воды, надо руки помыть, – на ходу продолжал доктор. – Есть несколько способов остановки кровотечения: первый – прижатие артерии к кости пальцем; второй – умелое использование естественных сгибов конечностей. Понимаешь? Третий – использование бинтов и повязок. При давящей повязке кровь останавливается за счёт образования тромба. Тугая тампонада раны используется, если невозможно наложить давящую повязку.

Он сунул руки в тазик с водой, потом крикнул ассистенту: «Почему вода не горячая?» Чуть подождал, пока разогревали воду, и продолжил свой монолог:

– Пастер и Листер – уже антисептика. Ты слышал про французского химика Луи Пастера, который сделал открытие для медицины? Он говорил: «Если бы я имел честь быть хирургом, то, сознавая опасности, которыми грозят зародыши микробов, я сперва бы тщательно промывал руки».

– И Гиппократ об этом говорил, не так ли? – спросил Рашид.

– Ты попал в точку, – подбодрил Петро Рашида. – Скажи любую вещь про медицину и цитируй Гиппократа – не ошибёшься. Правильно думаешь… – Он сделал паузу, представляя предстоящую операцию по кровотечению, добавив: – Сила давления жгута проверяется визуально по пульсу; ниже перевязки конечность должна бледнеть, а не синеть. Ясно? – Он высушил руки и дал команду: «Стащите одежду и на стол!» – Вторичное кровотечение – страшное дело. Кровь временно может остановиться. А потом, дня через два, даст о себе знать. Нужна операция. – Он запустил ножницы в бинт, разрезал и оголил кровоточащую рану. «Йод». – Мы уже большие специалисты на сосудах, – продолжает говорить Петро как бы с самим собой. – Да, Лида? Но проблема: пока найдёшь артерию, проходит много времени. Если не найдём, то сестру оставляем возле больного на ночь. Но умереть от кровотечения не даем никому. Да, Лида? Главное – вовремя найти, где прокол: в сонной, бедренной, ягодичной или подключичной артерии.