Хищник цвета ночи

— Жарко и феерично, — призналась ей. — Непередаваемо и неправдоподобно.

«А еще чуть-чуть жутко, слюняво и немного страшно».

— Ох, Викусь, мне так любопытно, но не буду тебя отвлекать. Расскажешь все потом. В подробностях.

— Ты замужняя тетка, у тебя дочь. Каких подробностей ты от меня ждешь?

— Жарких, Вика. Жарких.

— Извращенка, — хмыкнула я.

После разговора с сестрой состояние стабилизировалось, мне больше не хотелось забиться в угол и дрожать от страха и желания.

— Мне родители звонили, не знаешь, что хотели?

— Шею тебе намылить за деньги.

— Ясно, — произнесла и прислушалась: за дверью кто-то ходил. — Прости, мне пора. Дел много.

— Хорошо отдохнуть, — хохотнув, пожелала сестра и отключилась, а я запоздало вспомнила, что ответа на свой вопрос — причины оборота — так и не получила.

Звонить родителям не стала, быстро поговорить мы бы все равно не смогли, а времени в обрез. Отправилась приводить себя в порядок.

В пакете обнаружились обтягивающие черные брюки и молочный широкий свитер, который приятно льнул к телу и совершенно не кололся.

Пару минут я еще пыталась собрать волосы в хвост, но он был таким жалким и крохотным, что я бросила попытки и оставила их распущенными. Надо привыкать. Коробка с декоративной косметикой лежала в комнате, поэтому обошлась без макияжа.

— Я готова, — громко сообщила, входя в спальню.

Ник стоял у окна и смотрел на дождливый город.

— Виктория, — шеф медленно повернулся и тихо произнес, — нам надо поговорить.

Вот таким тоном и загробным голосом, подкрепленным строгим взглядом с проблесками вины, можно сообщать только лишь одно: вы уволены.

— Мне присесть? — спросила у него и, не дожидаясь ответа, плюхнулась в ближайшее кресло.

Хищник проследил за мной и произнес:

— Для начала я хотел бы принести извинения за свое поведение этим утром. Я пойму, если ты решишь пойти в органы с заявлением об обращении.

От неожиданности у меня даже голос пропал. Он серьезно думает, что я брошусь в органы правопорядка с криками: «Спасите, помогите, хищник!»

— Что? — спустя пару секунд смогла выдавить я, огромными глазами смотря на Н’Ери.

— Виктория… — Голос все такой же сухой и равнодушный. Руки он сложил за спиной, как учитель, который объясняет нерадивому ученику элементарные вещи. Ему бы еще указку и очки на нос. — Мой оборот — это очень серьезное преступление. А если бы с тобой что-то случилось?

— Разве ты не контролируешь свою силу, оборот и зверя?

— Контролирую. — Ник едва заметно скривился и тяжело вздохнул. — Мне почти пятьдесят лет, Виктория, и большую часть своей жизни я прожил вне резервации. Печать стала частью меня, оборотов вне резервации не было. До этого дня.

— Это все метка, да? — тихо уточнила у него.

«До чего довела мужика. Тут вроде бы гордиться надо, а не получается. Потому что не нужно это ни мне, ни ему».

— Да. — Ник снова помялся, выпрямился, невольно провел рукой по волосам и продолжил: — Вика, я знаю, как действует укус. Уже ставил однажды метку, и такого эффекта не было. Не понимаю, с чем это связано, но так рисковать я больше не могу.

Из всего вышесказанного в голове отложилось только одно: я не единственная им укушенная. Понятно, что за пятьдесят лет сложно остаться невинным младенцем, но стало немного обидно.

— Я никому не скажу о том, что произошло, — произнесла тихо.

— Уверена? — хмыкнул он, потирая шею. — Я ведь сегодня утром не контролировал зверя. Вика, я не помню, что произошло. Все как в тумане, как во время первого оборота. Готова ли ты к такому риску?

Не была уверена, но и бросить его сейчас не могла.

— Я тебе доверяю. Предупрежден, значит вооружен.

Замер, пристально разглядывая меня, а потом произнес:

— Вик, я не могу так тобой рисковать.

Я видела, с каким трудом давались Нику слова, как с каждым мгновением лицо становилось все более жестким, и со страхом ждала окончания фразы. Потому что понимала: это не конец. Еще не все сказано.

Вдох сквозь сжатые зубы и глухое:

— Нам надо расстаться.

Вроде мы и не встречались, ведь назвать эти два дня отношениями можно было с большой-пребольшой натяжкой, а все равно как-то обидно.

— Ты меня бросаешь? — на всякий случай уточнила я.

Надо отдать должное Нику, ему хватило совести немного смутиться.

— Ты не так все поняла. Нам надо расстаться на время. Укус и эмоции, которые он вызывает, слишком яркие. Нам просто необходимо прожить пару дней отдельно друг от друга.

Мысль была здравой. Мне тоже совершенно не нравилось это состояние и чувства, которые пробуждал во мне Н’Ери.

— А как же притирки, запахи и прочее? — на всякий случай уточнила я.

— У нас еще есть время. Мы справимся.

— Хорошо. И как теперь быть? Я так понимаю, на работу мне возвращаться нельзя.

— Ты ведь собиралась провести новогодние праздники с родными? Так вот, у тебя есть отличная возможность съездить к ним на пару дней.

— Правда? Ох, спасибо! — улыбаясь, радостно закричала я, вскочила с кресла и уже хотела сделать шаг в сторону Ника, но вздрогнула и осталась на месте. Уж очень ярко горели его глаза. Поэтому я застыла, смущенно отвела взгляд и уже тише добавила: — Большое спасибо, Ник. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.

— Собирай вещи. Такси уже ждет. Ты полетишь на моем самолете прямо в родной город.

— А ты?

— Мне необходимо как можно скорее попасть в резервацию.

Я кивнула, убирая короткие пряди за ушко, они все норовили упасть на глаза. Уйти просто так не выходило, надо было что-то сказать.

— Мне жаль, что так получилось, Ник, — в конце концов выдала я.

Тот неожиданно ухмыльнулся, стал привычным Н’Ери:

— Обо всем жалеешь, Тори? Или что-то тебе понравилось?

Вопросы сбили с толку, вызвали волну смущения и жар воспоминаний о коротких мгновениях, проведенных вместе. Я не сразу нашлась, что сказать.

— Ты сейчас имеешь в виду что-то конкретное?

— Собирай вещи, Виктория. Собирай, пока не передумал.

Дважды просить меня не надо было.

— Поняла, — отступив назад, пробормотала я и бросила на шефа еще один осторожный взгляд.

Путь до отчего дома занял в целом около семи часов и вымотал страшно. Можно было управиться быстрее, но я успела перед отлетом забежать в магазин и купить подарки родным. Не бог весть что, но Франция.

Во время перелета я толком не отдохнула, не поработала и даже не смогла разобраться в том, что между мной и Ником происходит и как нам быть дальше. Укус чесался и горел так сильно, что пришлось снять лейкопластырь и выпросить у стюардессы антигистаминное. И чем больше мы отдалялись, тем тяжелее становилось. Ситуация явно вышла из-под контроля.