Хищность

— О том, что с тобой случилось, милая, ты расскажешь мне позже. Позволь показать тебе твой новый дом.

Все еще не доверяя словам женщины, на нетвердых ногах я последовала за ней. По пути она представилась. Лючия. Так ее звали. Я протрезвела мгновенно еще в тот момент, когда впервые услышала о ребенке в моем чреве. Хотелось курить невыносимо, поэтому я с силой сжала руки и длинные переломанные во время вчерашней драки ногти впились в мои ладони. Димитрий сломал жизнь мне, но я сделаю все возможное для того, чтобы мой ребенок родился здоровым и никогда не узнал о том, каким чудовищем был его отец.

Веги, невероятно добрые веги отдали мне новый недавно отстроенный дом. Каждый день ко мне приходили женщины из селения — помогали убираться, готовили, пытались завести со мной разговор. Я грубо обрывала их и громко хлопала входной дверью за уныло сгорбленными спинами. Конечно, не они были виноваты в том, что случилось со мной и моей жизнью. Я просто была зла, по-хищному зла и агрессивна. Ведь я уже долгое время питалась мясом.

Спустя неделю моей новой жизни в деревне, та девушка, которая существовала в моих воспоминаниях о времени до знакомства с Димитрием, начала возвращаться. Тогда и состоялся первый длительный разговор с психологом.

— Ну, здравствуй, Элена.

Я села напротив стола Лючии и пристально посмотрела в ее скрытые окулярами с широкой оправой глаза. Час в неделю разговора с этой женщиной — единственное условие, которое поставили мне жители общины для того, чтобы принять меня в их селение. Я согласилась. Ради благополучия моего ребенка я согласилась бы на гораздо большее.

— Расскажи мне о себе Элена. Кто ты и откуда.

Я нахмурилась, потому как поняла, что вроде бы простые вопросы Лючии поставили меня в тупик.

— Я никто. Не вег и не хищник. У меня нет дома. И нет никого, кому было бы до меня хоть какое-то дело.

Она кивнула. Женщина встала и налила мне кружку горячего чая.

— Ты вег, Элена, не смотря на то, что долгое время ты травила свой организм трупными ядами, ты одна из нас — тест не ошибается, — я закатила глаза и скрестила руки. — Сейчас и у тебя и у твоего ребенка есть дом, который отныне принадлежит вам.

Это был нечестный ход. Лючия взывала к моему чувству ответственности. Однако, он сработал. Я немного приоткрыла дверь в мой покалеченный хищниками внутренний мир.

— Все жители нашего селения переживают за тебя не смотря на твою холодность и грубость. Мы знаем, что тебе пришлось нелегко.

Я горько рассмеялась. Они ничего обо мне не знали. Они не знали ничего о настоящем образе жизни хищников. Они думали, что что-то понимали, но веги даже не догадывались о том, какова была на самом деле жизнь по ту сторону высокого забора в диком и ужасном мире этих нелюдей, животных, диких и кровожадных тварей.

— Я не хочу жить, — простонала я, глядя в потолок.

— Теперь ты в безопасности, Элена. Никто не тронет тебя. Хищники никогда…

— Они придут сюда так же, как пришли в мой город! — я заметила, как округлились глаза Лючии, как женщина в изумлении задержала дыхание. — Да, они растерзали всех в моем селении. Я была там спустя три дня. Хищники беспощадны. Не сегодня так завтра они сделают то же и с вами, со всеми вами. Вы думаете, что способны противостоять им? Ничто их не остановит. Для них мы скот. Просто мясо.

— Девочка моя, — совершенно посторонняя женщина подбежала ко мне и крепко-крепко обняла. — Здесь все иначе. Очень скоро ты в этом убедишься. Никогда, слышишь, больше никогда не случится то, что произошло в твоем городе. Верь мне! Теперь я понимаю, почему ты такая. Но как ты выжила, детка? Что с тобой произошло?

Меня нисколько не трогала ее жалость. Хочет узнать, пусть узнает.

— Полтора года я жила среди хищников. Один из них украл меня в ночь трагедии. Я была с ним.

По лицу Лючии я догадалась, что женщина не верит моим словам. Конечно, по общепринятому мнению ни один вег не способен просуществовать полтора года в мире этих зверей.

— Сколько тебе лет, Элена?

Я давно не видела свое отражение в зеркале, с тех самых пор, как обрила на лысо голову и сделала татуаж век.

— А сколько вы мне дадите? — я не старалась быть оригинальной, просто стало очень интересно, на сколько лет я выглядела в глазах этой дамочки.

— Двадцать семь-двадцать восемь. С учетом того, что ты одна из нас.

Я опустила голову и представила печальные глаза моей мамочки.

— Весной мне исполнится девятнадцать.

Пролетели четыре недели. Почти месяц жизни без Димитрия и ему подобных. Следующие три визита к психологу прошли в совершенно другом ключе, нежели первый. Лючия поинтересовалась, не хочу ли я узнать больше об их селении, и получив положительный ответ, принялась с энтузиазмом рассказывать об общественной жизни деревни, которая, в сущности, практически ничем не отличалась от моей собственной, той, в которой я выросла.

Меня ее разговоры немного отвлекали от мрачных мыслей, и перед пятым визитом я поймала себя на мысли, что с радостью собираюсь на встречу с Лючией. Кроме нее я не поддерживала никаких контактов, полностью игнорируя все старания других людей наладить со мной общение.

Сегодня психолог была гораздо серьезнее и собраннее, чем прежде. Вопреки сложившейся традиции, травяной чай она предложила в начале нашей беседы, а не ближе к ее середине. Я сразу уловила изменение в настрое Лючии.

— Расскажи мне о том, что происходило в те полтора года, которые ты провела с хищниками.

Я не хотела об этом говорить и несколько минут хмуро молчала. Она участливо, но вполне серьезно смотрела на меня.

— Я училась жить с ними, — я пожала плечами и попыталась сделать вид, что говорила о чем-то обыкновенном. — Я любила одного из них, отца моего ребенка. Я по-настоящему любила этого хищника.

Лючия кивнула так, будто одно это признание помогло ей полностью понять меня.

— А хищники любить не способны?

Я глубоко вздохнула. Мне уже не было больно. Только стыдно за свою наивность. И о чем я тогда думала?!

— Хищники способны уничтожать все, к чему прикасаются. Так Димитрий уничтожил и меня.

— Элена, чтобы избавиться от ненависти, тебе придется вспомнить. И чем более подробно и детально ты опишешь мне свои воспоминания, тем скорее забудется та боль, которую ты испытала.

Я хотела все забыть. Всей душой я желала перестать думать о том, что пережила по вине Димитрия, не видеть его лицо в преследовавших меня ночных кошмарах. И именно поэтому, не смотря на ненавистный мне психотреп, который то и дело включала в разговор Лючия, я начала свой печальный рассказ.