Хищность
Шрифт:
— Я вег по генам, — размышляла она вслух. — Вег по воспитанию. Но главное, я твердо знаю, кем хочу вырастить свою дочь.
Я терпеливо ждала, видя, как Элена решается совершить следующее откровение.
— Димитрий не жалел никого. Мы дрались на его глазах. Он наблюдал за нами холодно и цинично, а потом ту из нас, которая последняя оставалась стоять на ногах, забирал к себе в спальню.
Элена окинула меня взглядом зрелой женщины и хладнокровно произнесла:
— Они не люди, Лючия. Они звери. Они ошибка природы. Их нужно уничтожить.
Мое утопичное мнение относительно хищников было
— Что тебя покоробило большего всего за прошедшие полтора года, Элена?
Она пожала плечами, разглядывая картины на стенах моего кабинета.
— Он любил меня так чувственно, а потом шел и убивал. И снова любил, но других.
Я не до конца верила ее словам.
— Почему ты не покинула Димитрия? Как я понимаю, это он привез тебя в нашу деревню? Значит, он сам отказался от тебя? Что стало решающей каплей?
— Я уходила от него. Месяц жила в их коммуне. Это настоящий ад. — Элена сжала челюсти, нахмурилась и минуту молчала, а потом смогла продолжить. — Он разыскал меня и увез. И сказал, что убьет, если я сбегу снова.
— А он бы убил?
Элена попыталась сморгнуть слезы.
— Он бы сделал кое-что похуже.
— Почему же он отвез тебя сюда?
Девочка взглянула сквозь меня и окунулась в свои мрачные воспоминания.
— За день до этого я сломалась. Джей исступленно била меня по голове, а я все смотрела на нее и смеялась. Я перестала чувствовать боль. Может быть, атрофировались какие-то нервы. Это такое потрясающее чувство. Когда к тебе с силой прикасаются, а ты совсем не ощущаешь боли и страха. А потом я увидела, как Димитрий прогнал Джей и ушел сам.
Утром он велел мне садиться на мотоцикл. Мы несколько часов мчали по шоссе, и я тупо смотрела на летящие мимо авто. И хотела попасть под одно из них. Я думала, что нет и не может быть мира хуже этого. Тогда он и отвез меня сюда.
Я слушала Элену и думала, что иногда ее хищный парень проявлял слишком много теплых чувств, не смотря на его дикую и кровожадную природу. Но делиться своими мыслями с раненой им же девочкой не собиралась. Ненависть к Димитрию поддерживала малышку и придавала ей силы. Пусть таким образом, но он поможет Элене вернуться в мир живых и чувствующих.
— Каким бы ты хотела видеть свое будущее, милая? Ты знаешь, что мысли материальны? Представь, что все, чего бы ты не пожелаешь сейчас, когда-нибудь случится. Но думай только о хорошем — ребенок слышит все твои мысли.
Несколько минут лысая девочка молчала. Потом раз пять пыталась начать говорить, открывала и закрывала рот, совершала какие-то странные жевательные движения.
— Я хочу родить свою дочь, — Элена нахмурилась и в непонимании уставилась на почти плоский живот. — Хочу, чтобы она никогда не узнала тот мир, который познала я.
— Ты хочешь, чтобы она жила среди вегов, — напомнила я о позитивных установках.
Элена задумчиво кивнула.
— Я хочу изменить этот мир, хочу, чтобы у вегов появилась возможность противостоять хищникам. Ты знаешь,
Лючия, они ведь сами страдают. Никто из хищников не видит в их образе жизни ничего хорошего. Я их не жалею, нет. Меньше всего они достойны жалости. Просто у меня много раз возникало ощущение, что что-то в их поведении противоестественно. Для начала я бы хотела с этим разобраться. А потом, может быть, помочь им и вам.— Хорошо, — согласилась я и про себя добавила. — А я помогу тебе.
Летели недели. Иногда мне казалось, что все, произошедшее со мной, было просто ночным кошмаром. Странным, страшным кошмаром, который внезапно закончился, оставив мне в память крохотную зарождающуюся жизнь внутри меня.
Я каждый день подолгу рассматривала в зеркале собственное тело. Я уже чувствовала движения дочери внутри себя. Я никогда не видела ее, но любила малышку всеми фибрами моей души.
Лючия убедила меня в необходимости вернуться в школу. Сказать, что новые одноклассники приняли меня плохо, — не сказать ничего. Дети вегов в отличие от их родителей не умеют сдерживать чувств точно так же как и дети хищников. Никто не решался говорить мне в лицо все те гадости, которые шептали за моей спиной. Но во взглядах одноклассников я читала такое отвращение и пренебрежение ко мне и моему растущему животу, что я поняла: надолго в этом селение я не задержусь.
Каждый день на мой стул подкладывали кнопки, мне в еду то и дело подсыпали какую-то гадость, любой мой промах во время занятий обсуждался и высмеивался не только одноклассниками, но и учителями.
Однажды, когда я была уже на седьмом месяце беременности, местная выскочка, проходя мимо меня в тот момент, когда я завязываем шнурки, грубо бросила:
— Наберут в школу всяких отбросов. Гнать их и их отродье туда, откуда они вылезли.
Я не заметила, как мой локоть прижал к стене ее хрупкую шею. Краска сползла с лица наглой девочки. Да, на мне не было шипованной куртки, и мой живот лучше прочего доказывал, что я не в самой хорошей форме для драки, но к ней я была готова. Как и всегда. В отличие от заносчивой веги.
— Еще раз оскорбишь моего ребенка, я убью тебя. Поняла?
Шокированная девочка судорожно кивнула и торопливо скрылась из моего поля зрения. А во время следующего урока меня вызвали в кабинет директора и очень вежливо попросили повременить с занятиями на какое-то время.
В тот день я отправилась к Лючии. Это не был запланированный прием, но я очень хотела поговорить с ней.
— Здравствуй, Элена. Как твои дела?
Я упала в пустующее кресло напротив ее стола и сразу призналась:
— Меня выгнали из школы.
Лючия добродушно улыбнулась.
— Ты хочешь туда вернуться?
— Нет, конечно, нет!
Я в грубой форме отозвалась обо всех учениках местной школы и взволнованно посмотрела на Лючию. Она задумчиво глядела на меня, и какая-то чертовщинка в ее взгляде дала мне понять, что психолог замышляет нечто.
— Ты хочешь мне что-то сказать, — я подалась вперед.
— Да, — женщина кивнула и бросила загадочный взгляд на мой округлившийся живот. — Скоро родится твоя дочь. Я хочу предложить тебе отправиться со мной в одно место, туда, где вы с ней сможете быть теми, кем захотите.