Хитрая механика
Шрифт:
И только бывшая жена Ученого одиноко стоит на обочине и не может поймать такси.
КОЛЕСО ФОРТУНЫ
Удача — штука капризная. Одному достается автомобиль «ВАЗ-2101», ковер ручной работы или полотно «Утро на строительстве завода ЖБИ». а другим — в лучшем случае по рублю. Зубков принадлежал
«Лучше б «Гастроном» сделали», — думал он. «Гастроном» располагался через дорогу, и, когда приходили гости, это было не очень удобно. А гостей Зубков любил. Гости были одни и те же: Серега со второго этажа и Генка с Шурочкой. Они садились за стол, закусывали, смотрели телевизор. Когда было настроение, пели песни. Про Арлекино и листья желтые.
Так и сидели.
— Ты бы хоть цветной телик купил, — кокетничала Шурочка, подвигаясь к Зубкову.
— Больно надо, — сердился Зубков. — Да и на что купить-то? Мне наследств не оставляли.
— А ты заработай, — жеманилась Шурочка. — Не мужик разве?
Зубков только вздыхал и выходил на балкон.
Внизу у магазина бурлил народ.
«С ума посходили, — думал, глядя вниз, Зубков. — Приличные люди, одеты солидно, а чем заняты? Добро бы импорт давали, а то «Буря мглою небо кроет…» Купи вон «Рубин» цветной да и смотри на здоровье».
— А ты присмотрись, присмотрись, — советовал Генка. — Присмотрись. Знающие люди говорят: книжки — товар стоящий, в гору идет.
В таких вопросах Генка не ошибался, и однажды Зубков забеспокоился:
— Да что с ними делать-то, как подойти!
— Думай, голова, — пыжиковую шапку куплю, — только отшучивался прижимистый Генка.
И Зубков думал.
Как-то выйдя на балкон покурить, он увидел внизу очередь. Это было знакомо, и, решительно сунув в карман последнюю трешку, Зубков сбежал вниз и пристроился в длинный хвост. Скоро по цепочке прокатилось волнение: товар кончался.
— По одной давайте, по одной. — занервничал стоящий за Зубковым мужчина с портфелем. Но его не услышали, и, когда подошла очередь Зубкова, на столе оставалось два последних экземпляра.
— Беру. — Охваченный азартом, Зубков крепко схватил свои первые книжки и прижал их к груди.
Дальнейшее — окруживших его бородачей, просьбы уступить за любые деньги — Зубков запомнил смутно. Ничего не понимая, он только мотал головой и записывал какие-то телефоны. Вырвавшись наконец из окружения, Зубков взбежал к себе, запер дверь и наугад раскрыл одну из книг. Стихи! Его передернуло. Так бездарно угробить трояк. Захотелось бежать вниз и скорей, скорей отдать их за любые деньги.
Тут в дверь позвонили.
— Привет. — Генка по-хозяйски прошел в комнату и сразу увидел покупки. — Ого, вижу, начинаешь шевелить мозгами. Ну-ка, ну-ка. — Он полистал. — Ты смотри! Меня как раз клиент просил. Старик, уступи за пятерку, а?
— Да хоть обе! — хотел крикнуть Зубков, но что то в Генкином тоне его насторожило. — Не знаю, — замялся он, — я тут
обещал кой-кому…— Молодец! — И Генка хлопнул его по плечу. — Правильно начинаешь. Чую, скоро человеком будешь. Червонец, черт с тобой!
И Зубков понял, что цена настоящая. И отдал. А вечером отдал и вторую. Тоже за червонец.
…Прошло несколько лет. Теперь соседство с книжным магазином Зубкова не раздражает. Наоборот. Он полюбил книгу, у него их три стены. Увидите — ахнете! Но увидеть их непросто. «Зачем наживать себе лишних друзей?» — считает Зубков. К нему, как и раньше, приходят Серега со второго этажа и Генка с Шурочкой. Сидят, закусывают, смотрят телевизор. Цветной, конечно. Когда есть настроение — поют песни. Про барабан и миллион алых роз.
— Ты бы хоть люстру какую купил, — кокетничает, придвигаясь к Зубкову. Шурочка. — А то как медведь живешь. Книжки да книжки.
— Да где ж ее взять, люстру-то? — шутит Зубков. — Нам ведь наследств не оставляли, верно?
И все смеются. Конечно, какие там наследства — все сами.
— Да и зачем? — продолжает он. — Самому мне ведь ничего и не надо. Все людям. — И обводит широким жестом книжные полки.
И все опять весело смеются.
Вот так и живет Зубков в старом доме с большими арками прямо над книжным магазином. А ведь мог бы и в другом, верно? Удача, как уже было сказано, штука капризная.
ГДЕ ВЫ РАНЬШЕ БЫЛИ?
— Можно? — Канареев на цыпочках вошел в кабинет и встал перед полированным столом.
— М-м… — сказали за столом. — Вы кто?
— Канареев. — тихо отвечал Канареев и подал бумагу в трех экземплярах.
— Это что?
— Характеристика, — прошептал Канареев. — Для турпоездки.
— Вижу, что характеристика. Чья?
— Моя, — еле слышно отвечал Канареев.
— Догадываюсь, что не моя, — ответили и посмотрели туда, где находился Канареев. — Ошибок нет?
— Наверное. Машинистка печатала.
За столом вздохнули и углубились в чтение.
— Это еще что такое?!
— Что?
— Вы тут пишете: «… зарекомендовал себя хорошим специалистом». Откуда вы это взяли?
Канареев почувствовал слабость и без разрешения присел на стул.
— Надо писать: «…зарекомендовал себя грамотным, всесторонне образованным специалистом, способным решать самые сложные задачи». Ясно? — сказали за столом и исправили текст.
— А это что?
— Где? — Канареев самовольно привстал со стула.
— А вот где: «…ведет исследовательскую работу». Какую еще работу?
— Ну, мы там в отделе, знаете…
— Знаю. А писать надо: «…ведет большую исследовательскую работу, имеющую важное народнохозяйственное значение». Ясно? — И продолжили чтение. — Ну знаете, да за такие вещи гнать надо. «Принимает участие в жизни коллектива». «Активное участие…»! Понятно? «Является членом ДНД, культсектором… редактором… профоргом… спорторгом…» — За столом вдохновенно исправили бумагу и вытерли лоб. — Учишь вас, учишь. Идите и перепечатайте.