Хлад 3

На разгромленную улочку выходит Ла Гранж. Белого халата больше нет, вместо него старомодной сюртук и пиджак из твида. В этом наряде Проклятый похож на добропорядочного профессора из университета, только очков на носу не хватает.

— Зачем? — спрашиваю я, но уже догадываюсь об ответе.

Лягушатник пожимает плечами, разводит руками.

— Согласись, мой мальчик, глупо упускать такой шанс. Остальные наши коллеги слишком осторожны и редко соглашаются на личную встречу, а если соглашаются, то предпринимают массу предосторожностей, делая свой захват почти нереальным.

Проклятый исследователь, ему нужна тушка для своих экспериментов. А кто может быть лучше в роли подопытного кролика, как не один из Одержимых?

— Хочешь вызнать, как происходит слияние со стихиями, говнюк? — я сплюнул.

Ла Гранж покачал пальцем.

— Не надо грубить, мой мальчик. Я с тобой вежлив.

Ну да, вежлив, мечтая засунуть на прозекторский стол. Чертов вивисектор. Следовало догадаться, что за столь быстрым ответом на отклик Вестника стояло что-то еще, кроме желания пообщаться с собратом по цеху.

Кстати об этом.

— Остальным это может не понравится, — сказал я, намекая на других Проклятых. Нас слишком мало, чтобы воевать между собой.

Француз кивнул, соглашаясь.

— Возможно. Но думаю, их недовольство исчезнет, когда я расскажу, как выявлять среди одаренных способных стать Одержимыми, без негативных последствий. И тогда они забудут об этом небольшом недоразумении.

Какая прелесть, «недоразумении» — проще говоря моей смерти. И не слишком приятной, судя по репутации стоящего в начале улицы лягушатника. С него станется препарировать «образец» живым.

— Голицыну тоже это вряд ли понравится, — привел я последний аргумент.

Пусть между нами с князем нет особой теплоты, но мы оба выходцы из одной страны, это создавало определенную связь. Князь Хаоса мог и обидится, что его соотечественника прикончил какой-то француз.

Довод вызвал задумчивость.

— Он силен, — помедлив, признал Ла Гранж, но тут же добавил: — Однако его долгое время никто не видел. Подозреваю, твой приятель Голицын удалился от дел, не желая влезать в нынешние разборки. И вряд ли он вылезет из той норы, куда забился, в ближайшее время.

Крыть нечем. Голицын мог даже не знать о происходящем в большом мире, закрывшись в личном убежище, отделенном от реальности слоями первородного Хаоса.

— Так что, может не будем будоражить мирных обывателей и решим дело миром? — предложил Ла Гранж.

Мне захотелось рассмеяться. Как он себе это представлял, что я добровольно улягусь на лабораторный стол, соглашусь на чудовищные опыты, ради эфемерной цели уметь вычислять кто из магов сможет пройти инициацию на глубоких уровнях слияния со стихией? Он что идиот? Или держит за идиота меня?

— А может мы просто разойдемся, — сделал контрпредложения я, в этот раз проявив вежливость.

— Ну да, а ты, конечно, забудешь об этом, — по лицу француза скользнула змеиная улыбка. — И не будешь в дальнейшем пытаться меня убить.

Буду. Конечно буду. Он это знал, и я это знал. Любые заверения здесь не сработают. Такое не забывают. И не прощают. Это основа основ, краеугольный камень, на котором держатся взаимоотношения между Истинными Князьями. Если дашь слабину, тебя сожрут. Не потому что ненавидят, а избавляясь от слабого в стае.

Проклятые, по сути, тот же клан, только с специфическими особенностями. Напав на одного из своих Ла Гранж пошел против системы, и если у него не получится оправдать свой поступок, его уничтожат. Избавятся, как от бешенной собаки, чтобы не бросалась на своих.

Подход выглядит сложным и противоречивым, но он неоднократно доказал свою эффективность за века эволюции владеющих магическим даром.

— Что-ж, если не хочешь по-хорошему мой мальчик…

Он не договорил и ударил. Атака была хорошо выстроена, включала множество элементов, основанных на разнонаправленных сферах. Здесь и Жизнь, и Смерть, и даже нечто странное, от чего несло небытием и окончательным распадом.

Разумеется, я тоже использовал отпущенное на болтовню время для подготовки. Сначала мелькнула мысль построить портал и сбежать, но особенность конфигурации пространственных переходов делало такой шаг невозможным. Получив свободу маневра, Ла Гранж спокойно дождался бы, пока откроется проход, и смял бы его направленным энергетическим импульсом.

Если можно было бы, одним словом, охарактеризовать атаку француза, то это было бы слово «распад». Абсолютный, бесповоротный, несущий окончательную смерть всему сущему. Бурая клякса грязно-коричневого цвета, несущаяся со скоростью выпущенной стрелы, пожирающая перед собой все живое, превращающая краски живого мира в бесцветное полотно.

Это была поистине впечатляющая атака. Внушающая ужас, вызывающая трепет своей неотразимостью. Окажись на моем месте более нервный человек, он бы бежал сломя голову, в безуспешной попытке скрыться от надвигающегося ничто.

Но я это я. Нервов мне не занимать. И вместо того, чтобы замирать в ужасе, пользуясь раскрученным восприятием, я быстро просчитываю варианты, параллельно сканируя атакующее заклинание Ла Гранжа.

Кстати, это даже не одно заклинание, а целый комплекс, выстроенный в сложную многосоставную структуру. И первое впечатление убийственности выглядело лишь иллюзией, должной внушить страх. Маркиз не хотел убивать, ему нужен был живой «образец» для опытов. И атака, по сути, была фикцией, в первую очередь направленной на лишение сил.

Чары пытались сдержать, заблокировать, изолировать и отрезать. Они действовали не как обычные артефактные подавители, работая на других принципах, но со схожей задачей — превратить одаренного в обычного человека. Подавители блокировали энергию, создавали помехи в магическом фоне, эта же штука буквально высасывала из реальности любое проявление магии. Плетения распадались, конструкты не успевали собраться в стройную схему, ключевые узлы заклятий испарялись, не сумев принять нужную форму.

Казалось это конец. Мир поблек, окружающая реальность стала бесцветной. И только бурое пятно надвигалось подобно року, обращая выложенную булыжниками мостовую в серую пыль.

Я не знал, что делать, потому что ничего не работало. Проклятый лягушатник переиграл меня, и что самое обидное — похоже сделал это, не прикладывая усилий. Из меня вытянули энергию, быстро и незаметно, с легкостью опытного шулера, севшего играть против новичка. Но что самое страшное — перерезали потоки энергии, идущие из начального истока стихий. Похоже Де Ла Гранж хорошо изучил природу стихиальной магии, раз сумел отрезать Проклятого от источника его сил.

— Проклятый ублюдок, — в бессильной ярости выругался я, злясь в первую очередь на себя.