Хлад 3

К счастью, мне так страдать нет нужды, поэтому нормальное мясо. Я одет как обычный тинэйджер — джинсы, кроссовки, толстовка с капюшоном, на голове кепка. Сейчас вряд ли кто признает во мне, одного из Проклятых, наводящих ужас на остальной мир.

— Вот, сеньор. Приятного аппетита.

Торговец протянул через тележку бумажный сверток, я принял, взамен сунув двадцатидолларовую купюру.

— Держи, сдачи не надо.

— Спасибо, сеньор, — смуглокожий парень расплылся в улыбке. Учитывая, что хот-дог стоит десятку, чаевые оказались сто процентов, такое редко бывает.

Я отошел, краем уха успев услышать, как семейство туристов начинает диктовать заказ, судя по перечисленному перекусить они планируют плотно.

— И похоже делают так почти каждый день, — хмыкнул я, мазнув взглядом по необъятным фигурам в неряшливой одежде. Мама и папа весили под полтора центнера, детишки не отставали. На лицо типичное влияние фастфуда. Неудивительно, что здоровый образ жизни в мегаполисах так популярен, яппи не хотят походить на раскормленных бегемотов.

Неспешно отхожу, на ходу вгрызаясь в купленный хот-дог. По вкусу неплохо, хотя с горчицей парень переборщил, а вот кетчупа пожалел. Получился дисбаланс, влияющий на вкусовое пристрастие.

У стены на земле сидит бомж на картонке, просит милостыню, изредка ему кидают монетки, реже однодолларовые купюры. Судя по изможденной физиономии и дрожащим рукам собирает явно не на еду.

Сан-Франциско — общепризнанный город бомжей, наркоманов и других асоциальных личностей. Всего в нескольких кварталах отсюда район, где таких типов в огромном количестве. А ведь здесь центр и ратуша, деловые здания и модные бутики. Контраст необыкновенный.

Поговаривали, некоторые туристы специально приезжали, чтобы посмотреть на такое соседство. Когда пересекаешь невидимую линию и переходишь из нормальной части в города в гадюшник с палатками на улицах, где живут бездомные, кучей шприцов на земле и огромным числом наркоманов. Удивительный феномен привлекает не хуже исторических достопримечательностей. Одна проблема — для местных жителей подобное соседство означает высокий уровень преступности, и все требования к властям разобраться с проблемой ни к чему не приводят.

А ведь лет десять назад здесь ничего подобного не было. Город мог похвастать образцовой чистотой и одним из самых низких уровней криминальной активности. Тогда кланом Сагриси, владеющим Сан-Франциско, правил Александро Саграси, жесткий патриарх, не терпящий в своих владениях беспорядка. В те благословенные времена, наркоманам и бездомных предлагался выбор: либо работа на общественное благо с предоставлением ночлега и пропитания, и дальнейшим устройством жизни, либо предложение проследовать на выход — к ближайшей границе владения. Малейшая попытка сопротивления — смерть.

В те времена в Сан-Франсиско и окрестных землях даже отъявленные преступники ходили по струнке, не рискуя будоражить стражей правопорядка нарушением закона категории тяжелого класса. Знали, что полиции дан полный карт-бланш и любому, кто попробует мутить воду, без колебаний оторвут голову.

Так продолжалось долгие годы, потом лорд Александро стал Отверженным, слился со стихией и забросил дела по управлению доменом. После случился знаменитой мятеж Проклятых, в которой патриарх Саграси стал одним из тех, кому не повезло в противостоянии с пущенными по следу охотниками, и история клана пошла по другому пути.

Наследники пустили дело на самотек, отдав ключи от города управленцам из обычных людей. Последние, недолго думая, пошли по модному пути либерализма, толерантности и общечеловеческих ценностей, признав каждого бомжа и наркомана полноценным членом общества. Разумеется, после такого перфоманса, все вернулось на круги своя, вновь превратив город в свалку человеческого отребья.

К счастью, только наполовину, но и на нормальной половине, часто попадались неадекватный субъекты.

— Эй, белый, ты че тут делаешь?

— Слышь, белый, ты топчешь мой тротуар, а за это надо платить.

Голоса раздались сзади, из подворотни вышла троица типичных для бедных кварталов ниггеров, желающих пощипать белую курочку.

Жуя хот-дог, я с интересом развернулся, успев отметить боковым взглядом, как несколько случайных прохожих торопливо ускоряет шаг, не желая быть свидетелем потенциального преступления.

— Ты че так смотришь? Ты че, храбрый чтоль?

— Да снежок уже обделался, видишь, как замер.

— Ты че жуешь перед нами? Ты че не знаешь, что это невежливо?

Все трое были одеты почти как я — в толстовки-балахоны с капюшоном и широкие джинсы, у одного голову обхватывала синяя бандана с символикой одной из уличных банд. При разговоре все трое синхронно двигали руками. Кажется им казалось, что так они выглядят внушительно.

— Слышь, ты че не понял? Плати на проход по нашей улице, — самый крупный, стоящий по центру, угрожающе наклонился вперед.

Я все так же жевал хот-дог, миролюбиво наблюдая за происходящим, словно меня это не касалось. Нахождение в чужом городе вынудило свернуть ауру в жесткий кокон, чтобы не выдавать собственного присутствия. Но даже слабых отголосков гуляющей внутри оболочки силы, хватило, чтобы ниггеры почувствовали, что со снежком что-то не так. Они это поняли приблизившись, и даже на секунду в растерянности притормозили, не понимая откуда по спине скользит странный холодок, предупреждая о смертельной опасности. Но гордость грозы улиц не позволила отступить.

— Ты че, глухой, белый? Чего молчишь? Или тебе пощекотать ребра немного?

Щелкнул выкидной нож, сверкнуло раскрытое лезвие. Главный чернокожий поднял ногу сделать шаг, подходя вплотную к наглому белому, но в последний миг остановился, сам не понимая почему.

Сработал инстинкт самосохранения. Именно в этот момент, я решил, что если дурнопахнующая компания — а точнее безбожно воняющая, — подойдет ближе, то я не позволю испортить себе аппетит и прикончу всех троих прямо на месте.

И они это почуяли. Не знаю как, похоже дало знать звериной чутье на опасность, присущее таким индивидам. В отличие от благополучного офисного планктона, живущего по распорядку: дом-работа, дом-работа, дом-работа-бар, эти парни жили на улице, где в любой момент в бок можно получить нож или поймать головой пулю. При таком образе жизни требовалось уметь предугадывать опасность. В этом плане они походили на первобытных людей, постоянно живших в окружении постоянной угрозы.

Мне даже в чем-то импонировала эта черта. В отличии от добропорядочных серой массы, больше похожей на скот, такие покорно под нож не пойдут, и до последнего будут сопротивляться, отстаивая собственное право на жизнь.

— Так че, белый, платить будешь? Или с тобой разобраться? — спросил главный бугор, но невидимую линию смерти заставить себя переступить так и не смог. Чувствовал, что это будет последний шаг.

Мое лицо прорезала кривая усмешка. Чернокожим братьям она не понравилась, все трое машинально шагнули назад.

— Денег я не дам, — спокойно сказал я. — Но сделаю подарок — отпущу живыми. Идите, и помните, что сегодня день вашего второго рождения.

На долю секунды я приоткрыл ауру, позволив колючему ветру стегнуть по растерянным физиономиям негров.