Хлопок одной ладонью. Том 1

Техники в доме Маштакова было столько, и вид большинства приборов настолько необычен, что в тупик стал и обученный на инженера робот. Шульгин же умел только оперировать с пультами управления тех устройств, с которыми приходилось иметь дело «по службе».

Так на то и привлечен был к акции Левашов. Он до наступления утра успел осмотреть и скопировать все, что его заинтересовало. В том числе с большим остроумием и использованием ранее неизвестных Олегу принципов сконструированный «протохроногенератор». Полноценным агрегатом для овладения тайнами пространства и времени он пока еще не стал, но исковеркать имеющиеся континуумы был уже в состоянии.

Но кроме этого Олег обнаружил несколько устройств явно военного предназначения. Это в корне меняло дело. Сумасшедший изобретатель, на коленке монтирующий вечный двигатель или действующую модель машины времени, - одно, он же, забавляющийся радио взрывателями и блоками наведения баллистических ракет, - несколько другое.

И разговор с ним придется вести в ином ключе, чем ранее намечалось, и роль ему в планируемой игре отведена будет другая.

Пробуждение профессора было нелегким, потому что он вообще был человеком малопьющим и после вчерашнего испытывал все прелести алкогольного отравления, а тут еще смутно знакомая женщина в комнате, едва одетая, и ее же вещи, которые она хотя и собрала в одно место, но, сваленные вперемешку на диване, выглядели все равно вызывающе и не совсем прилично.

– М-м?
– вопросительно произнес он, с трудом двигая глазами.

– Вот именно, - ответила Сильвия.
– Это называется - повеселились. Вы хоть что-нибудь помните?

– Мало, - честно признался Маштаков.

– Тогда умывайтесь, брейтесь, приводите себя в хотя бы относительный порядок, будем завтракать и вспоминать вместе…

Мысль о завтраке показалась отвратительной, но в ванную он поплелся.

Сильвия за время его отсутствия оделась со сноровкой и быстротой горного егеря третьего года службы, восстановила макияж и поправила прическу.

Профессор, не до конца обретший координацию движений, вошел в столовую, где Сильвия с Шульгиным наскоро собрали легкий завтрак. Присутствие незнакомого мужчины в его доме опять повергло Маштакова в тягостные раздумья. Вообще испытываемая им сейчас гамма чувств была достаточно широка. С красавицей-незнакомкой у него, по всем признакам, наверняка получилось. Только что радости, если он совершенно ничего не помнит? Несколько мазков губной помады на шее и щеке да легкий запах духов на ладонях - вот и все следы бездарно забытого им приключения.

– А это мой коллега, Александр Иванович, знакомьтесь, Виктор Вениаминович… - представила дама мужчин друг другу, несколько вопреки этикету.
– Когда я увидела, насколько далеко мы заехали от центра города, я попросила Александра Ивановича, чтобы он меня отсюда забрал. Не такси же вызывать… Уловить, почему нельзя вызвать такси, Маштаков не сумел.

– Да вы садитесь, садитесь, - она почти силой заставила его опуститься на стул. А Шульгин тут же поднес ему до краев полную стопку.

– Что вы, я не стану.
– От запаха его замутило.

– Нет, нет, непременно выпейте. Иначе вы до вечера в себя не придете, а я таким временем не располагаю. Нам буквально за часик нужно все порешать, а потом ехать…

Маштаков, давясь, выпил, подчиняясь убедительности тона, а еще более - взгляда очередного нового знакомого. Сначала его чуть не вывернуло, но почти сразу же полегчало. Тошнота отступила, тупая, пульсирующая в ритме метронома боль в голове сменилась легким, несколько далее приятным шумом. Он наскоро закусил соленьями, и Шульгин тут же налил ему вторую. Стало совсем хорошо.

– Вот интересно, - задумчиво сказала Сильвия, - ночью вы как-то и не производили впечатления сильно пьяного. Напротив, такая предприимчивость, такая активность… Я сопротивлялась вашему напору, сколько могла, но потом, увы…

«Шантажисты!
– с ужасом понял Маштаков.
– Напоили, заманили, а теперь начнут обвинять в изнасиловании и требовать денег. Вот зачем здесь этот мужик…»

Эта мысль явственно отразилась на его лице, но Сильвия рассмеялась успокаивающе и похлопала его по руке.

– Что вы, что вы, Виктор! Я совершенно не в том смысле выразилась. Да, я не устояла, но ведь перед напором страсти, отнюдь не грубой силы. А так вы были даже достаточно деликатны. Синяков, по крайней мере, у меня нигде не осталось.

«В таком случае, чего она вообще касается этой темы? При постороннем господине… Или он ей не посторонний? Она шлюха, он сутенер? И расплачиваться все же придется?»

Шульгин хмыкнул.

– Расплачиваться всегда приходится, без этого просто не бывает. Когда чем, правда…

Маштаков даже не удивился синхронности своих мыслей и слов незнакомца. Скорее всего, он ее просто не заметил. Не до того…

– О деньгах даже и не думайте, их у нас самих больше, чем вы можете вообразить. Да и предмет нашей, так сказать, беседы находится несколько в стороне от чувств нежных и возвышенных. Короче, все, что вы себе вообразили, забудьте.

– Тогда в чем же дело?
– никак не мог въехать в тему Маштаков. Зато третья поданная Шульгиным рюмка вылилась сама собой и доставила истинное удовольствие. В немалой степени потому, что самое страшное, как ему вообразилось, было уже позади.

– А, так вы, наверное, от Шамиля пришли? Хотите заказать что-нибудь? Хотя обычно он меня заранее предупреждает. Или я и это забыл? Мы вчера на эту тему говорили?

Шульгин снисходительно усмехнулся и сам наконец выпил еще ту, первую рюмку, что налил себе вместе с Маштаковым, да так и оставил до сих пор нетронутой.

– Конспиратор из вас, Виктор, прямо совершенно никакой. Серьезными делами занимаетесь, а ума и осторожности - как у пятиклассника. Ну, кто такой Шамиль и для чего ему игрушки, которыми вы на досуге балуетесь? Это ведь, если что, статья куда посерьезнее, чем за невинные шалости Амура…

Маштаков побледнел, теперь уже по-настоящему, хотя минуту назад весьма раскраснелся от выпитой водки.

В следующие полчаса Шульгин вытянул из него всю интересующую информацию. Про Шамиля, который работал проректором их же института и не первый год подкидывал профессору выгодные заказы, поначалу из разряда хитрой бытовой электроники, недоступной современной массовой промышленности, а постепенно и имеющие отчетливо военное назначение.

Предназначались эти портативные и остроумные устройства, по словам Маштакова, для помощи многочисленным родственникам и друзьям проректора, ведущим бесконечные клановые и освободительные битвы со столь же многочисленными врагами далеко за пределами России. Где-то там - в Курдистанских горах, Трансиордании, арабских эмиратах и княжествах, по которым рассеялись адыгские племена за последние двести лет.