ХМАРА

 Черт бы его подрал, шанс ему подавай! А больше ничего не надо? Ой, надоел. Ну, фик с ним, шанс так шанс.

 -Брось его!
– посоветовал я рыцарю, указуя на укрывшегося за бугорочком Веленя.

 -Не могу, - с мукой в голосе ответил тот, - я слово дал.

 Нет, точно, эти рыцари меня достали! Тут он дал слово, там взял. Клятводатель чертов!

 -Ну, без него мы, может быть, и позволили бы тебе присоединиться к нам, что бы ты мог кровью смывать со своего щита позор поражения. Но с ним...
– я сделал драматическую паузу, - с ним мы тебе этого позволить не можем. Не ко двору...

 -Тогда мне остается только умереть!
– воскликнул рыцарь, падая на колени.
– Позвольте воспользоваться мне вашим мечом, чтобы уйти из жизни?

 -Валяй!
– совершенно спокойно бросил я и повернулся боком, словно не желая быть свидетелем самоубийства. Но на самом деле краем глаза наблюдая за рыцарем, медленно вытаскивающим из ножен свой, нет, точнее сказать, теперь уже мой длинный меч. Интересно, как он собирается им зарезаться? С разбегу? Наконец, рыцарь вытянул его из ножен и попробовал приставить острие к незащищенному участку шеи. Как я и ожидал, длина меча не позволила ему этого сделать. Смоктуновский крутил его и так, и эдак, перехватывал руками рукоять и так, и сяк, бесполезно. А взяться руками за лезвие у нашего "Лонцелота" почему-то не хватало соображульки. Когда он, встав на колени, в очередной раз сделал попытку направить меч в горло, из-за кустов вышел заспанный Велень и, лениво позевывая, направился в сторону суицидника. Сделав пару шагов, он наконец-то осознал происходящее, и с истошным воплем кинулся к изнемогающему от бесплодных попыток Георгу. Схватив меч за лезвие и изрядно поранив при этом свои изнеженные ручонки, мелкий "судьбоносец" каким-то замысловатым движением вырвал его из рук рыцаря и, не глядя, отбросил в сторону.

 -Что, что здесь происходит?
– Велень выглядел слегка растерянным.
– И Вы, жесткосердечный владетель волшебного меча, могли бы допустить смерть столь славного рыцаря, поклявшегося заботиться о маленьком, беззащитном племяннике Рока?

 -Угу!
– кивнул я, совершенно не смущенный этой отповедью.
– Между прочим, этот славный рыцарь, как Вы изволите выразиться, хотел умереть по твоей вине.

 -Как это?
– Велень выглядел обалдевшим.

 -А так. Ему надо смывать свой позор?
– спросил я, и Велень молча кивнул.
– Вот видишь, смывать позор надо. Позор, который, между прочим, тоже лежит на твоей совести. И не надо отнекиваться! Это ты науськал его на нас. Не отрицай, не отрицай. И не бычься, а то смотри, я снова напущу на тебя отца Клементия!
– После этой угрозы Велень немного присмирел, но всё равно посматривая в мою сторону, злобно вращал глазами.
– Так вот, чтобы искупить свою вину, ему необходимо следовать с нами, так? Так. А мы не хотим его брать! Ибо это само воплощение благородства (ах, как это благородно - нападать на беззащитных странников, тьфу), пообещало некоему "чародею" заботится о нем и в радости и в печали, ну прямо как муж за женой. А нам, ты сам понимаешь, этот "чародей" совсем без надобности! Ну, не нравится он нам, и всё тут! Так что остается бедному рыцарю? Правильно...

 -Так он поэтому?!
– Велень выглядел совершенно окосевшим.
– Из-за меня?!
– в его глазах заблестели слезы.
– Тогда, тогда я освобождаю рыцаря, чей девиз: "Мужество, честь и добродетель", от данного обета. Идите с миром, рыцарь!
– При этих словах сам "мистер магия" развернулся и, повесив голову, медленно побрел в обратную сторону.

 Да-с, подобное самопожертвование требует оценки! Что же, хоть и не хочется, а придется сделать жест доброй воли.

 -Рыцарь, Вы можете присоединиться к нашей компании, и...
– я, как положено, сделал театральную паузу, - ..если желаете, то можете... я разрешаю, прихватить с собой этого мелкого проходимца. Но, во-первых, впредь никаких поспешных клятв, во-вторых, ночлег и пропитание будете искать ему сами.

 Рыцарь благодарно склонил голову и, медленно поднявшись с колен, ладонью стряхнул обильно выступивший на лбу пот.

 -Милости прошу к нашему шалашу!
– подбодрил я его, жестом приглашая сесть рядом.

 -Не смею, мой господин, не достоин...

 -А, чего уж там, - я махнул рукой, - здесь все свои, присоединяйтесь!

 Мы шли по бескрайнему полю, и меч, отоспавшийся за несколько последних суток, без умолку болтал.

 -О-го-го, сколько славных дел мы ещё натворим! Рыцари, колдуны и бесчисленные орды варнаков падут ниц пред нашей совместной мощью! Да что рыцари, сами огнедышащие драконы будут ползать пред нами на задних лапках, умоляя о снисхождении. Да! То событие, о котором так долго говорили алхимики, свершилось! И вот мы здесь, непобедимые и великодушные. Воистину (этому красивому словечку меч научился у отца Иннокентия, и теперь вставлял куда попадя и не попадя) "никто кроме нас", я да ты, ты да я, мы освободим мир от скверны, аминь. Хотя, если подумать, то можно включить в свою команду и отца Иннокентия. Очень, очень правильный товарищ (вот уж где он этому слову выучился, я так и не понял)! Клементия мы не возьмём, не чувствуется в нём этакого благородства, нет в нём аристократической косточки, да и ухватки какие-то мужицкие. Странствующий рыцарь нам тоже ни к чему. Всё-таки зря мы не забрали у него доспехи. Можно было бы в ломбард сдать, там бы хоть пару монет да дали.

 -А может лучше выдрать твой изумрудный глаз и загнать в тот же ломбард? По дешевке, а? Уж за него- то пару медяков наверняка дадут!

 -Не кощунствуйте, сын мой!
– у меня сложилось впечатление, что будь у меча руки, он погрозил бы мне пальцем.
– Ибо как сказано в священном писании: око за око.

 -Кажется, кто-то мне угрожает! Наверное, придется мне этого кое-кого сунуть на ночь в выгребную яму, для смыва, так сказать, благородной крови-с.

 -Вот так всегда! Люди столь ограниченны, что не понимают моих изысканных шуток.

 -Да, ты прав, мелкий народ пошёл! Даже волшебный меч не может отличить дружескую подначку от действительно задуманного!

 -Ха-ха- ха, - вымученно рассмеялся меч.
– Мы славно пошутили, ха-ха. Да, мой друг, благородный Никола, я бы сейчас не отказался покорить какое-либо царство-государство или, в конце концов, сразиться с варнакским драконом!

 -Твои слова да богу в уши, вон он, как раз, и летит!

 -Где???
– до сего момента наполовину высовывающийся из ножен меч с громким щелчком юркнул в их спасительные глубины и, растерянно дергаясь, заозирался по сторонам. В чистом небе никого не было.
– Уф!
– облегченно вздохнул он.
– Ха- ха, Вы опять пошутили! А то было я уже вошёл в ножны, что - бы со стремительностью молнии выскочить обратно и ринуться в кровавый бой, несущий нам славу и могущество!

 -Помолчал бы!
– предложил я, устав от его разглагольствований.
– Кажется, теперь-то я знаю, отчего умер колдун.

 -Да?
– в голосе Судьбоносного сквозило любопытство. Похоже, тот и сам ничего не ведал о гибели предпоследнего владельца.

 -Да, знаю!
– я ехидно улыбнулся.
– Он не вынес твоей болтовни и покончил жизнь самоубийством, но перед смертью он таки совершил одно доброе дело.

 -Какое?
– меч был заинтригован, любопытство, раздирающее его душу, если она, конечно, у него была, помешало ему обидеться.

 -Он на целых пятьсот лет освободил мир от твоей милой болтовни.

 -Ну, ежели Вы так, - обиженно засопел меч, - то замолчу, надолго замолчу! Я буду нем, как рыба! Нет, я буду нем, как сухое полено, как мертвый камень, как кусок ржавого железа. Я буду молчать день и ночь, ночь и день! Даже когда будет лить ливень, заливая своими потоками мое нежное лезвие, я буду нем! Даже тогда, когда в тяжелой схватке с горным великаном обагрюсь его черной кровью, а моё лезвие будет безнадежно иззубрено, я буду...

 -Помолчи, впереди что-то странное!

 -Вы опять шутите, - недоверчиво проворчал меч, приподнимаясь в ножнах, чтобы дальше видеть.
– Что это???

 -Не знаю, - я неопределённо пожал плечами. Впереди, постепенно разрастаясь, показался расплывчатый темно-фиолетовый сгусток, своими очертаниями напоминающий огромную человеческую фигуру, которая стремительно приближалась. Одного взгляда хватило, что бы понять: ни отойти в сторону, ни убежать от надвигающегося исполина не удастся.

 -К бою!
– привычно прокричал я, выхватывая из ножен зеленеющий на глазах меч, рыцарь вытащил свой. Отец Клементий поудобнее перехватил крест, а Иннокентий, стремительно шмыгнув в сторону, сиганул в придорожную канаву и, укрыв голову руками, забормотал какую-то молитву. Велень же, склонив голову, так и остался дрыхнуть в седле рыцарского коняги.

 "Может, надо было последовать примеру Иннокентия?" - запоздало подумал я, глядя на приближающееся нечто, и тьма над нами сомкнулась. Я ощутил, что воздух вокруг уплотнился, стал вязким и тягучим, словно податливая резина. Я попробовал ударить мечом, но моя рука лишь едва ощутимо сдвинулась с места. Я понял, что перестал ощущать в ладони рукоять клинка, и только призрачный зеленый свет, по-прежнему струившийся над моим плечом, показывал, что меч все еще там, где ему и надлежит быть. Бросив взгляд влево, я различил едва видимую фигуру отца Клементия, продирающуюся сквозь это странное фиолетовое желе. Чувства мои как бы притупились, размазались. Я не испытывал ни страха, ни боли, ни сожаления, почти ничего. Внезапно всё кончилось. Меч в моей руке с резким свистом рассек воздух и, едва не вырвавшись, застыл в полуметре от земли. Отец Клементий, закрыв глаза, размахивал во все стороны блистающим на солнце крестом. Иннокентий, высунув голову из канавы, лупоглазо таращился по сторонам. Велень по-прежнему дремал в седле мирно пощипывающей траву лошади, а доблестный рыцарь, упав на колени, неистово молился.