ХМАРА

 Откликнувшийся на зов Иннокентий вылез из кустов и засеменил в нашу сторону, на ходу растирая руками заспанную морду.

 -Да он, гад, дрых!
– Яга потянулась рукой к валявшейся на земле палке, но на полпути передумала, и в сердцах махнув рукой, поспешила к журчавшему невдалеке ручейку.

 -Отец Иннокентий! А не подскажете ли, чем Вы всё это время занимались?
– ехидно поинтересовался я, пытаясь пристроить огрызок меча в ножны.

 -Как чем? Как чем?
– возмутился поборник христианской справедливости, - я молился за вас. До изнеможения молился!

 -Ага, а потом устал и с устатку захрапел.

 -Нет, это возмутительно! Брат мой, хоть Вы-то ему скажите! Лишь заступничество бога нашего да покровительство матери божьей принесло нам победу и посрамление противника!

 -Ага, понял, не дурак, стало быть только вашими молитвами и живы! Так что ж, раз так, то впредь мы в бой и вступать не станем, отца Иннокентия со святым словом поперед себя поставим - и порядок!

 От этих слов отец Иннокентий растерянно зашлёпал губами и, поняв, что малость переборщил, пошёл на попятную.

 -Не токмо молитвами, не токмо! И оружие ваше и смелость наипервейшая тоже своё дело сделали, так что и ваша заслуга в сим посрамлении супостата очевидная есть.

 Вот это слог! Я бы так не смог, наверное. Вот ведь тоже человек, его едва ли не в трусости обвиняют, а с него как с гуся вода! Да бог с ним! Хоть не убежал никуда, искать не пришлось, и то хорошо.

 -А водичка какая, свежая, чистая!
– прервала мои рассуждения вернувшаяся Баба-Яга. Её волосы были влажными, а морщинистое лицо покрыто мелкими блестящими каплями.
– Бегите, сполоснитесь малость. Вон за теми кусточками, - она показала рукой в направлении зарослей боярышника, - аккурат заводь поглубже имеется, сами как след скупайтесь, а одёжку вашу я волшбой поочищаю. А опосля можно будет и перекусить малость. Чай, после баталии эвон как аппетит разыгрался, прям кабана бы сейчас одна и съела или повкуснее кого!
– облизнувшись в сторону вздрогнувшего под её взглядом Иннокентия, Яга незаметно подмигнула отцу Клементию. Тот хмыкнул, и спрятав усмешку в густой бороде, неторопливо направился в сторону речного омуточка. Следом за ним двинулся и я, вышагивая так же неторопливо и степенно. Идти иначе мне не давал мой, всё еще окончательно не оправившийся от контузии, вестибулярный аппарат.

 Плюхнуть разгоряченное, усталое тело в теплую, нет, даже скорее в слегка прохладную воду, и на мгновение зависнув, ощутить себя в блаженной невесомости, что может быть лучше в жаркий летний день после утомительной битвы?

 Распластавшись на воде, я опустил голову и задержал дыхание. Полная неподвижность, мышцы расслабленны, покой и отдых... Я почувствовал, как потоки неведомой энергии наполняют мои мышцы. Я сделал гребок руками и вынырнул, отец Клементий шумно плескался на другой стороне заводи, а на ветке боярышника чистил свои перышки обыкновенный деревенский воробей, совершенно не обращая внимания на плескавшихся внизу людей. Омут был мелкий, вода в самом глубоком месте едва доходила мне до плеч. Если по совести, то его и омутком-то назвать было нельзя, разве что омутёночком. Мы купались не торопясь, наподобие этого воробья, впервые за последние недели забыв о таящихся повсюду опасностях. Отец Клементий, лежа на спине, блаженно закрыв глаза и покачиваясь на волнах, насвистывал какую-то озорную мелодию, причём явно не церковного происхождения. Я же, вылезши на берег, позволил себе, прежде чем одеться, немного позагорать на растущей на берегу травке. Потом еще раз ополоснулся, и только тогда принялся одеваться, даже не удивившись тому, что одежда моя вновь выглядела как новая. А вот отец Клементий, обнаруживший на берегу вместо своей, местами уже протершейся и повыцветшей на солнце сутаны, её же, но будто только что вышедшую из рук портного, качал головой и цокал языком от восхищения. Надо признать, на этот раз Матрена Тихоновна, видно по достоинству оценив его деяния на военном поприще, на волшбу не поскупилась.

 Пока мы плескались и отмывались от пыли, крови и пота, Яга, пару раз щелкнув зубами на окончательно растерявшегося Иннокентия, отправила его за нашими оставшимися в ельнике котомками. А сама, выбрав местечко поуютнее, расположилась в легкой тени невесть откуда оказавшегося здесь клена, развела небольшой костерок и начала готовить. К нашему возвращению вода в котле уже закипала. До сих пор не приложу ума, откуда наша кудесница брала столько разнообразной снеди. Видит бог, я ни разу не видел, как она что-нибудь вынимает из своей котомки, а наш "стол" всегда ломился от кушаний: свежий хлеб и румяные булочки, огурчики и помидорчики, лучок и петрушка, яблочки и груши, в котле мясная каша или наваристые, с огромным кусом мяса, щи. Вот и сейчас вода в котле кипела, а разварившееся кабанье мясо, варенное с чудными специями, источало удивительный аромат. Теперь оставалось только еще немного дойти брошенной туда крупе и всё, кушать подано! А сама Яга суетилась у тщательно расправленной скатерти, расставляя на ней нехитрую столовую утварь: четыре плошки, четыре ложки и четыре большие металлические кружки. Я, стоя поодаль и исходя слюной,в эти приготовления не вмешивался. Клементий бродил по окрестностям, а отец Иннокентий возлежал чуть в сторонке на травке и, воровато поглядывая на бабку Матрену, запихивал в рот какой-то "свистнутый" со стола пирожок. Кроме пирожков на скатерти лежал подрумяненный каравай хлеба и большущая гроздь синего винограда. Этот виноград, не в пример нашему, такому же синему, растущему на достославной Тамбовщине, был на удивление сладок. Из прочей снеди на импровизированном столе были: шмат сала, большая коляска копченой колбасы и четыре небольших луковицы. Пленницу нашу решили пока не кормить, единогласно решив, что ежели малость поголодает то, глядишь, и покладистее станет.

 Славно перекусив, я встал и хотел было уже собирать вещи, чтобы отправиться дальше, когда Яга, подойдя сбоку, осторожно положила руку на моё плечо.

 -Потолковать бы надо, касатик!
– произнесла она приглушённо, кивнув в сторону всё еще перекусывающих священников, добавила, - с глаза на глаз.
– И показала рукой в сторону журчащего неподалеку маленького речного водопада.

 -Ведьма Нурингия говорит: Хайлула на юг зачем-то подался, а им нас задержать наказал. На артефакты не поскупился, только Нурингия второй артефакт не взяла, на один понадеялась. И ведь права была. Не совладали бы мы с ним, если бы удача твоя не выручила. Где второй артефакт лежит, ведьма мне поведала, но только опасаюсь я, достать его трудненько будет. Да нам он и без надобности, нам свои святыни применить пора настаёт. Этот твой Хайлула, не спроста на юге рыщет. Что ж ему там понадобилось? Мож, оружие какое, али еще чего? А может, союзников каких подыскивает? А какие на юге союзники? Там, почитай, весь народ хилый да безграмотный, в дикарстве каменном живет- выживает. С таких союзников смех один. Нет, он что-то другое выискивает...
– Яга замолчала и, опустив глаза, надолго задумалась. Внезапно она распахнула веки и, устремив взор вдаль, повернула голову в сторону уходящего солнышка, затем повертелась из стороны в сторону, словно магнитная стрелка компаса. Наконец её невидящий взгляд уперся в далекую точку, находящуюся где-то на юге. Так она и застыла, вперив взгляд в горизонт и беззвучно шевеля губами, затем её лицо изменило свой цвет, становясь пепельно-серым, и до меня донеслось еле слышимое, - так что ж всё- таки ему там понадобилось-то? Слова прозвучали вопросом, но мне почему-то показалось, что ответ она уже знает, но и сама боится в это поверить. Я не стал приставать с расспросами. Всему своё время. И, оставив Ягу в задумчивости стоять подле шумящего водопада, вернулся к импровизированному столу. Подойдя к нему, я, стремительно нагнувшись, одним резким движением выхватил последний румянистый пирожок из-под носа уже протянувшего руку отца Иннокентия и, сев в раскоряку, принялся уминать похрустывающую вкусность, озорно поглядывая на ошалевшего от такой наглости святошу.

 Вскоре появилась и Баба-Яга. Немного посовещавшись, мы решили далеко не ходить и, углядев подходящую возвышенность, огороженную с одной стороны высоким обрывом, с другой переплетающимися между собой ветками густого крыжовника, разместились на её вершине. Вечерело. Мы расстелили на земле прихваченные с собой дерюги и приготовились заночевать. Но едва успели прилечь, как Яга огорошила нас неприятной новостью.

 -Придется вам дальше одним идти, а мне другим делом заняться нужда приключилась. Да и ведьму эту куда - никуда пристроить надобно. Не бросать же её в лесу связанной, упырям да кабанам диким на съедение. Но вы не тревожьтесь так, скоро места чистые пойдут, обжитые, нечестью не замутнённые. Утречком до солнышка поднимитесь, аккурат к завтраку в долину знатную попадете. Сто один курган прозывается, это, значитца, по древним могильникам, что там расположены. А уж там и дорога торная пойдет, каменюками уложенная. По ней идите, никуда не сворачивая, она вас к стольному граду и выведет. Как в город заглянете, так сразу на ночлег к Матвею идите. Двор постоялый у него с вывеской. Хозяину от меня скажетесь. Он мой давний знакомец, и напоит и накормит за спасибочки. На дворе том постоялом меня и ожидайте, ежели сама не появлюсь, так котёночка подошлю, а уж ежели чрез седмицу и котеночек не сыщется, тогда, значит, к Матвею на поклон подойдите. Может, он что присоветует, а нет - так самим справляться придется, что да как. Карту какую - никакую я вам дам, не заплутаете. Только вот добыть нужное сумеете ли? Зря загадывать не будем, это уж как пряжа сложится.

 Яга ушла в ночь без слез и излишних прощаний. Вот ведь как судьба повернулась, если вдуматься, то кто она мне? Никто, а на душе кошки скребут. Словно родная бабушка ожила, а теперь вдруг в ночи растворилась.

 Встали мы ни свет, ни заря, как Яга и советовала. Отец Иннокентий, пригревшийся под боком своего коллеги, никак не желал просыпаться. Пришлось ему воды студеной за шиворот плеснуть. Вскочил как ужаленный. До сих пор на меня волком смотрит, обижается. А чего обижаться, я честно предупреждал: не поднимется - окачу водой. Да и воды-то было всего ничего- с кружечку... литровую. Но ему только на пользу. Ишь, как вышагивает, как на параде: шаг широкий, нога ровная, только ряса на тощей фигуре флагом трепещется. Тощий- то тощий, а пожрать будь здоров. Может ему семечек тыквенных дать пожевать, глистиков повывести? А солнышко-то уже как припекает, сквозь листву жарит, градусов тридцать, не меньше. Пить хочется. Только и сам не пью и другим не даю. Отец Иннокентий всё к бурдюку пристроиться намеревается. Но у меня пристроишься, как же! Потерпит, кто знает, когда еще ручей на пути появится. На карте Матрениной ручьи хоть и помечены, но карта старая, лет триста ей, не меньше, мало ли что за такой срок изменилось. Здесь страна чудная, неизученная, волшебством всяким пропитанная, за один день такое случиться может, что у нас за век не сделается. А лес дальше пошел светлый, чистый и впрямь березовый, с изредка встречающимися соснами. И травка под ногами мягкая, зелёненькая, густая, но невысокая - по щиколотку, словно ковер ворсистый. Воздух свежий, голову ароматом дурманящий. И что самое интересное: на весь лес ни одного комарика. Вот уж где пикники устраивать .Так и тянет прилечь, полежать самую малость. Дорога, по которой мы шли, совсем на нет сошла. Пришлось компас свой доставать. Пока я по городам да крепостям бегал, он у Яги оставался. Она его как украшение на стену повесила, да и забыла. Уж когда уходить стали, вспомнила, котика за ним посылала. Эх, погодка славная! В такую погодку да на речку, на песочке лежать, загорать неторопливо, а не переться черт знает куда, черт знает за чем. Яга ведь так мне о нашей цели и не поведала. Сначала на потом откладывала, а потом-то и вовсе забыла. Так я до сих пор и не знаю, чем мы Эладовича лечить собираемся. Придём в город - обязательно об этом у Матвея спросим, может что знает. А с другой стороны, может и не стоит постороннего мужика в свои дела посвящать? Хоть и говорила Яга, что он её знакомец, а всё одно, после всего виденного, прямо так с разбегу моя душа кому ни попадя доверять не торопится. Вот, блин, опять впереди у кустика малинового ветка качнулась. Ага, и сучок хрустнул! Но кустик небольшой, много народу не спрячется. Сейчас посмотрим, кто там в игры с нами играется. Я шестом остановил идущих следом за мной священников и, положив руку на рукоять волшебного меча, решительно направился к вздрогнувшему при моём приближении ягоднику.

 Куст еще раз вздрогнул и, осыпая с веток красные ягоды, передо мной как чёрт из табакерки выскочил маленький мужичонка. Он широко улыбнулся, открыв рот с остатками зубов и, отвесив церемонный поклон, приторно- слащавым голоском произнес.

 -О, достопочтенные господа! Разрешите представиться: Велень Судьбоносный, праведный. Чистой воды чародей и проводник судеб, племянник его величества Рока. Велень Судьбоносный- не Судьба, конечно, но всё же и от меня тоже кое-что в этом мире зависит. Могу сделать так, что ваш конь (у нас и коня-то никакого нет), сломает ногу и придётся идти пешком. Судьбу это, быть может, и не изменит, но представьте себе, насколько тяжелее станет ваш путь к цели.

 Эвон как загнул. И что их всех на судьбоносность попёрло? Этот уже второй на мою голову, мне что, меча было мало? Да и праведников мне уже за глаза, вон аж двое позади топают.

 -А вы, господа, кто будете?
– Велень широко улыбнулся, обнажив ряд желтых гнилых зубов.

 -Странники, ищущие свет истины на просторах тьмы, - смиренно склонив голову, в свою очередь, ответствовал я, не спеша раскрываться перед столь странным "чародеем".

 -Господа странники, вы обязательно должны взять меня с собой, заботясь о моём ночлеге и пропитании!

 -Мы бедные, очень бедные странники, и сами себе едва находим, чем перекусить. Всё больше молитвами да дуновением ветра питаемся, где уж нам озаботиться нуждами почтенного повелителя судеб!
– Ох, и раздражал меня этот мелкий "шарлатанишка"! Но урок этого мира я усвоил: не стоит никого недооценивать, ведь стоящий перед тобой может и на самом деле оказаться рассерженным волшебником или злым демоном (если честно, так по мне разница небольшая). Нет, этот Велень мне совсем не нравился! И хотя опасности от него я не почувствовал, моя правая рука так и застыла на рукояти меча.