Хобби гадкого утенка
Шрифт:
Накануне свадьбы Ника закатила истерику. Андрей Владимирович, как все медики, трезвый и циничный, спокойно провел с дочерью беседу, объяснив той суть брачных отношений между мужчиной и женщиной.
– Я всегда буду любить тебя больше всех, – пообещал он Нике, – но ты не сможешь заменить мне жену во всех смыслах.
– И у вас родятся дети, – прошептала Ника.
– Никогда, – твердо сказал Чванов, – ты будешь всегда единственной.
Ника кивнула и изо всех сил попыталась быть любезной с Ирой, но не выдержала и отравила женщину.
– Но как? – воскликнула я. – Что за яд такой хитрый?
– Чванов владеет клиникой, – спокойно пояснил Дегтярев, – у него был заключен договор с фирмой «Нью-Йорк
Я кивнула.
– Конечно. Условно говоря, больных делят на две группы. Одной дают новое средство, другой старое, потом сравнивают результаты…
– Точно, – кивнул полковник, – именно так.
В клинике Чванова начались испытания дредала, и несколько больных погибли. Симптомы у всех оказывались одинаковыми. Сначала резко повышалась температура, потом начинался насморк и накатывал сердечный приступ. Естественно, апробацию тут же прекратили. Дело замяли, представив его так, что больные, тяжелые гипертоники, просто подхватили грипп, а сердечная мышца не выдержала… Сколько денег потратила «Нью-Йорк фармакологи», чтобы «умаслить» родственников, неизвестно, но скорей всего речь шла о сотнях тысяч долларов, потому что никто из близких умерших не затеял судебные разбирательства. Но Чванов знал точно – дело в дредале. А Никочка, от которой в доме не существовало секретов, была в курсе того, где у папочки в кабинете хранятся злополучные таблетки.
Девчонка приехала в клинику, украла упаковку и целую неделю подсыпала отраву Ире в кофе.
– Жуть, – прошептала я, – это какой же надо иметь характер! Неделю!!! Ладно бы один раз!
Дегтярев вздохнул.
– Ну недаром Лев Толстой писал: «Никто так не жесток, как дети». А Ника с одним отцом жила как в раю, и никого не хотела туда пускать. Вот уж действительно – исчадие рая.
Ира умерла, и у патологоанатома не возникло сомнений: грипп, а на фоне вирусной инфекции осложнение на сердце…
Следующей дредал получила Белла…
– Погоди, погоди, – забормотала я, – она же утонула…
– Правильно, – кивнул полковник, – ты не дослушала. Ника старательно кормит Беллу дредалом, но у той сильный, здоровый организм, а дредал все-таки не отрава, а лекарство, кое-кому он помогает. Скоро Ника понимает, что Беллочку извести уже один раз примененным способом нельзя. И тогда она едет в санаторий, предварительно переодевшись под юношу. Хрупкой, тонкокостной Нике без труда удается сойти за одного из отдыхающих в «Зеленом саду» парней. Она стучится в дверь к Белле, прикидываясь горничной…
– Господи, – не вытерпела я, – Маркова не хотела оставаться с Никой на даче один на один…
– Может, заподозрила что, – вздохнул Дегтярев, – мы этого никогда не узнаем… Известно другое. Белла отчего-то не пожелала впустить падчерицу в номер…
– У нее сидел в спальне любовник Сергей Сомов…
– Белла и Ника пошли на берег реки. Свидетелей их беседы нет. Ника утверждает, что в какой-то момент Маркова схватилась за сердце и упала на траву. Девочка, испугавшись, убежала… Но, думается, она столкнула ненавистную жену отца с крутого косогора вниз…
Но опять все сходит малолетней убийце с рук. Даже Чванов ни о чем не догадывается. Он, естественно, заметил отсутствие дредала, но ему и в голову не приходит, что препарат сперла любимая дочурка! Глаза Чванову открывает Рита.
– А как она-то узнала правду?
Дегтярев вздернул брови.
– Просто. Поймала Нику, когда та подсыпала ей в еду лекарство.
Назарова не растерялась и стребовала с Чванова все, что можно, за молчание. Андрей Владимирович начинает платить мзду и больше не женится, он ждет, пока Ника вырастет, надеясь, что дочь повзрослеет и перестанет его ревновать. И тут начинается
совсем другая история.Глава 31
– Какая? – спросила я.
– А та, которую ты раскопала, – совершенно спокойно ответил приятель, – с Кабановой и Артюхиной.
Наташа Кабанова, всю жизнь мечтавшая об огромных деньгах, близко дружит с Назаровой. Как-то раз Риточка, хорошо выпив, принялась по обыкновению, учить младшую подругу жизни. В какой-то момент, расслабленная выпивкой, она рассказывает Наташе о Нике и Чванове. Кабанова мигом смекает, что в этой ситуации есть чем поживиться, и начинает шантажировать доктора. Тот предпочитает платить, стараясь сделать все, чтобы оградить Нику от неприятностей…
Потом Михаил Каюров предлагает своей любовнице занять место Лены Артюхиной. Кабанова тут же соглашается. Лену отправляют в Вешкино, где за ней в оба глаза приглядывает Клавдия. В дело еще вовлечен брат Наташи Сергей, который получает за «работу» квартиру и машину.
Начинается светлая полоса финансового благополучия. Каюров оказывается предприимчивым мужиком, он основывает выгодный бизнес, они с Наташей покупают шикарную квартиру, дачу, машину, лошадей…
И тут судьба словно в насмешку сводит Наташу с Чвановым. Впрочем, Кабанова не боится, хоть и получает от Андрея Владимировича регулярно деньги. Ей так долго хотелось иметь много-много тысяч, что, даже став богатой, она не хочет отказаться от долларов, которые можно стребовать с Чванова. Но лично с доктором она не встречалась ни разу, контакт происходит через абонентский ящик на почте. Раз в месяц Чванов кладет туда конверт, а Наташа забирает его. Жизнь теперь кажется ей замечательной. Михаил, правда, мигом сделал так, что львиная часть состояния перешла в его владение, Наташе принадлежит только одна шестая всего, да и то Каюров велел Кабановой оформить завещание, где он назван единственным наследником…
Дегтярев остановился, отхлебнул противный, остывший чай и спросил:
– А почему ты заподозрила, что Артюхина не Артюхина?
Я пожала плечами.
– Как-то одно к одному сошлось. Домработница Каюровых, Марийка, рассказала мне, что Лена – подкидыш. Кабанова сказала девочке, что ее нашли на вокзале, под скамейкой. А директриса детского дома сообщила совсем другое. Артюхину подкинули на крыльцо. Потом, Кабанова, получив приглашение на 50-летие, воскликнула, по словам Марийки:
– Не пойду, там одни воры сидят!
И опять неправда. Этот интернат резко отличался от всех остальных, детей там не обижали, и Лену Артюхину, естественно, тоже.
Александр Михайлович кивнул:
– Верно, а Кабанова-то об этом не знает и выдает стандартную реакцию человека при упоминании сиротского приюта.
– Она, по-моему, была жутко противной, – не выдержала я, – просто отвратительной! Так обмануть родную мать: соврать пожилой женщине о своей смерти. Да и братец ее хорош! Мало того, что тоже согласился участвовать в мерзком обмане, так еще не дал Раисе Андреевне номер своего телефона, побоялся, что начнет старуха трезвонить, приставать с просьбами. Омерзительные люди! А уж хитрые! Наташа даже, прикидываясь представительницей благотворительного фонда, сходила в детдом и на всякий случай стащила там фотографию Лены. Вот одного не пойму, как она узнала, что в интернате есть такая «выставка»?
Дегтярев улыбнулся.
– Ну, во-первых, не особо Кабанова и умна. Показала директрисе свое подлинное служебное удостоверение… А насчет фото… Михаил Каюров рассказал, что в письме, содержащем приглашение на пятидесятилетие детдома, оказалась еще и бумажка с просьбой принести новые фото для обновления экспозиции, вот они и решили подстраховаться. Кстати, ты знаешь, что весь этот хитроумный план они придумали совершенно зря?
– Почему?
– Ну зачем Каюров «менял» Артюхину с Кабановой?