Хочешь мира…

Я, кстати, до того был не в курсе и думал, что американская система залогов — это такая почти явная коррупция. Богатые откупаются и могут сбежать, а бедняки вынуждены сидеть. Оказалось — нет, всё хитрее! Если обвиняемый не явится хоть на одно судебное заседание или на допрос в полиции, его тут же объявят в розыск, с наградой. И сумма награды равна залогу. Из него и оплачивается. Так что большой залог — почти гарантия, что «охотники за головами» беглеца потом хоть в другом штате достанут, хоть за границей!

Ну а когда Вильсон освободился от своих дел и занялся нашими, полиция быстро сняла все претензии. И залог нам вернули.

Зато… Зато эффектное фото Марьям в капроновых чулках и юбке до середины бедра произвело фурор. Нет, приличные газеты его не напечатали, что вы! Да и тираж местной жёлтой газетёнки полиция быстро изъяла. Вернее, изъяла не распроданную за полтора часа четверть тиража.

И перепечатки фото потом торговались из-под полы. Очень уж эффектной она там вышла! А приличные газеты потом печатали её фото в общественно одобряемом виде. В том числе, где от края туфельки до нижнего среза юбки аж целых десять-двенадцать сантиметров. Ну или по-местному — четыре-пять дюймов. Но воображение мужчин дополняло остальное! Повторюсь, её внешность завораживала многих мужчин и до того. А уж теперь-то! Теперь начали снимать и остальных наших девушек, и «секретарш», и даже мою Наталью Дмитриевну.

А на секретарш нашей школы неожиданно сформировался устойчивый спрос. Даже на местных. Даже на тех, про кого точно было известно, что это не телохранители, а просто секретарши. Мы не растерялись и использовали это как дополнительную «морковку» при некоторых переговорах.

Совершенно неожиданно тень этой славы упала и на Ричарда Бунзена. Им увлеклась весьма обеспеченная вдовушка. Не миллионерша, но на своё небольшое дело ему хватило. А я с облегчением его отпустил. Пустой человечишко! Да и люди Рокфеллера всё равно поняли, что попались в расставленную именно на них ловушку.

Суд был скорым. Да, судили всех четверых. Жгут помог одному из техасцев дотянуть до хирурга, а там ему аккуратно залатали повреждённую артерию. Удивительно, но такая рана либо приводит к смерти от потери крови, либо, при быстрой и квалифицированной врачебной помощи, исцеляется достаточно быстро и без последствий.

Ранения в живот вызвали у остальных заражение, но… Врач нашей делегации неплохо говорил по-английски и смог убедить местных врачей применить захваченный с собой сульфадиметоксин. Типа, экспериментальный препарат, как раз для таких случаев! Так что и этих удалось вытащить.

Суд был скорым. То есть начался вскоре и быстро вынес вердикт. Оправдали троих, посадив только громилу, пнувшего Марьям. Как оказалось, именно он ударил в живот Роберта. Ну, или признался, что ударил. Наказание за Марьям ему всё равно светило, и второе обвинение не делало его тяжелее. За рукоприкладство и нарушение общественного порядка он получил «аж» тридцать суток тюрьмы. Остальных отпустили. Дело в том, что они предъявили документы о том, что наняты неким русским «для освобождения земляка, которого похитили и держат под контролем».

Казалось бы — бред. Но при хороших адвокатах суд не видит возможности сомневаться в показаниях свидетелей! Презумпция невиновности в лучшем виде!

Заказчик же, разумеется, бесследно исчез!

Однако часть прессы сочилась намёками, что за всем этим стоит Рокфеллер. И не особо скрывается…'

Окрестности Филадельфии, штат Пенсильвания, 7 июля 1912 года, воскресенье

Бум! — увесистым ударом полковник Айзек Ньютон Льюис вогнал толстый диск с рубчатыми краями на место. Надо же! Я, когда смотрел «Белое солнце пустыни», всегда думал, что Верещагин это «для понта» делает. Или что в советском кинематографе просто не озаботились тем, чтобы разъём нормальный сделать. А оказалось, что «это не баг, это — фича!» И в пулемёт Льюиса диск ставится именно резким и сильным ударом по диску сверху[3].

— Вы посмотрите на моего красавца! Девяносто семь патронов! И диски можно легко менять! И вес как у пушинки! В принципе, можно и с рук стрелять!

Ну, около двенадцати кило — это никак не пушинка! С таким диском чуть больше выходит, с малым — чуть меньше, но всё равно, свободно даже я не потягаю!

Да и по скорости замены нашим сдвоенным магазинам Нудельмана эта конструкция проигрывала вчистую. Но я промолчал. Не для того я проделал этот путь до Филадельфии, чтобы ругаться. Хотя… Я и сам не мог понять, зачем я его проделал. Пострелять из реликта? Удовлетворить настоятельную просьбу друга? Оба ответа были верными, но лишь отчасти.

Между тем, Семецкий залёг за пулемёт. Обычно говорят, что пулемёт «та-да-дакает». Ну, что-то такое есть, но очень уж быстро. Так что звук скорее походит на стрёкот. А если вблизи, то на очень громкий стрёкот.

Та-да-да-да! Короткая очередь, и ростовая фигура примерно на расстоянии сотни метров «украсилась» серией отверстий. Снова короткая, и поражена вторая, рядом с ней. Ого! Теперь длинная! Я поковырял в ухе. А правая мишень просто развалилась на две части.

Между тем тёзка переключился на дальние мишени, метрах в двухстах. Там я уже результата без оптики не видел. Но он, пользуясь биноклем, что-то там разбирал и продолжал стрелять. Три сотни метров. Четыреста пятьдесят.

Как я понял, там у него получилось далеко не сразу, но… Семецкий стрелок хороший, приспособился! Наконец диск закончился.

— Не хочешь сам пострелять? — спросил он меня по-русски. — Второго большого диска нет, но есть малый, на сорок семь патронов. На пять-семь очередей точно хватит!

— А давай! Жаль только, что Билл с нами не смог поехать. Ему бы тоже понравилось.

Это да, наш ганфайтер нас ненадолго оставил, занялся какими-то своими делами. Но послезавтра он должен был снова присоединиться к нам, уже в Чикаго. Впрочем, не он один нас покинул. Вся остальная делегация, включая мою драгоценную супругу, ещё вчера уселась на трансатлантический лайнер и двинула в Европу.

Кстати, вы не поверите! Сначала они собирались плыть на… «Титанике»!!! Разумеется, я стал возражать! Хотя мне и казалось, что «Титаник» затонул в первом же своём рейсе. А тут он с марта этого года уже успел обернуться туда-назад несколько раз. Похоже, из-за меня полно изменений даже в таких мелочах. Но я не готов был доверять своей памяти, когда дело касалось моей жены! Удалось, хоть и с некоторым трудом, придумать поводы, чтобы задержать их на несколько дней[4].

— Be careful[5]! — вдруг закричал Льюис. — Давайте, я сам диск сменю. А то, если его уронить, может помяться. Стенки тонкие! А делать новые диски — долго да и недёшево!

Ага! Вот, значит как. Ну ладно, ляжем теперь и мы. Для начала дал короткую очередь по близкой мишени, всего в сотне метров. Ой, мама! Я что-то говорил про громкий стрёкот?! Нет уж, грохот отбойного молотка — вот что это такое! От шока я даже не сразу прекратил жать на спусковой крючок. Очередь длилась около секунды, так что в сторону цели ушло не менее десятка пуль. А может, и дюжина. Четверть магазина! И именно «в сторону цели». Рука дрогнула, и ствол от мишени отвело. Это вблизи она большая, а даже на сотне метров — уже маленькая! На четверть градуса от центра отклонишься, и уже мимо.