Хочешь мою жизнь?
Шрифт:
– Делайте, - говорит он.
– Хочешь, повязку на глаза надену? – развлекаюсь я.
– Нет, не надо! – оживает он.
– Хорошо.
У перекладины, прикованный за руки, он стоит, стараясь контролировать дыхание, выражение лица, стараясь не выдавать страха. Грудь вздымается от дыхания; когда мне кажется, что оно становится уж слишком частым, поверхностным, я кладу ладонь на выпуклые грудные мышцы, контролируя приступ паники:
– Тише, тише. Все хорошо.
Кажется, понемногу успокаивается. Когда я цепляю зажимчики, слабенькие, на самом деле, на его соски, зрачки расширяются от боли, и он
Подергать за эти зажимы, прицепить к ним грузики, а потом резко сдернуть – я не смогла себе в этом отказать, ловя его шипение сквозь зубы.
– Молодец. Смелый мальчик, - говорю, проводя ногтями по груди и животу, едва не процарапывая кожу. – Теперь поворачивайся спиной. Пороть?
– Да, - хрипло отвечает он.
Заставляю его встать на цыпочки, так и пристегиваю руки наверху. Пришлось даже самой встать на стул, чтобы достать. Теперь красивая мужская задница, такая же, как у гаремных наложников, заманчиво располагается передо мной. Вот только гаремные штаны однозначно лучше, чем эти – из отвратительной жесткой ткани, называемые «джинсы».
Глава 47
Лайна
Поглаживаю ягодицы, с трудом засовывая пальцы под тугой пояс. Он дергается:
– Не надо! Пожалуйста!
Действительно паникует. Неужели инопланетник- девственник? Очень может быть.
– Все, не буду. Тихо, тихо.
Рисуясь, красиво и легко, елочкой, выписываю удары по спине. Кожа даже особенно не краснеет. Это только для красоты и тренировки. А он уже устал держаться на носках, пытается незаметно переступать ногами, мышцы начинают подрагивать.
Отстегиваю наручники, парень облегченно встает на полную стопу.
– Походи, - говорю ему, - и руками подвигай, чтобы восстановить кровообращение.
– Это ведь не все, да? – спрашивает он.
– А ты бы хотел, чтобы все?
– Нет, я… я бы хотел продолжения.
– Ну-ну, - улыбаюсь я. Не ошиблась – ему нравится то же, что и мне.
– А теперь снимай штаны.
Невероятно вкусно смущаясь, он стягивает свои джинсы, потом трусы. Ну, да, наши-то парни белье не носят.
– На кровать ложись.
Ну, специально козлы я не приобретала, кровати, как на Венге, здесь тоже нет. Обойдусь подручными средствами.
Подкладываю под бедра сложенное в несколько раз большое полотенце, чтобы выпятить незагорелые ягодицы. «Стесняшка», - хихикаю про себя.
– А теперь пощады не жди, - полушутя, полусерьезно говорю я. Но потом все же добавляю:
– Можешь остановить меня, если будет плохо.
Не нужен мне сердечный приступ или что еще с непривычки, если я вдруг увлекусь любимым делом.
Вначале я его разогревала флоггером. Сколько различных девайсов мне пришлось купить, подбирая коллекцию с нуля! Но что делать, абсолютно незаменимые в хозяйстве вещи!
Кожа ягодиц приобрела приятную розоватость,
и тогда я взяла основной инструмент. Рука у меня натренированная, не устает, и вторая работает почти так же хорошо. Кир – молодец, не издал ни звука, не дергался. Только дыхание я начала слышать через некоторое время, да мышцы ягодиц непроизвольно вздрагивали. Нет, от первых ударов он все же вздрогнул, вцепился пальцами в покрывало.Удары ложились ровно, вначале серия по одной ягодице, потом по другой, потом снова чередовались. Постепенно кожа начинает пылать. Я уже дала ему достаточное количество ударов, столько, как и в клубе, когда тот мужчина уже не мог терпеть. Мой – молчит, терпит. Я останавливаюсь, провожу руками по горячей, чуть опухшей коже. Он вздрагивает, зарывается лицом в покрывало. Подсовываю ладонь ему под щеку и приподнимаю: мокрое, плачет. Видимо, даже не понимает, что слезы текут.
– Хватит? – спрашиваю его.
– Нет, до конца, - хрипло отвечает он.
– До чьего конца? – задаю риторический вопрос.
Ну, что же. Вроде, живой. Кожу я не порвала. Зато я теперь точно злиться долго не буду – выплеснула на него гнев впрок. А он… что-то он тоже получает, или, возможно, себе доказывает.
На уже настеганную кожу удары ложатся больнее, а я не даю передышки, не даю опомниться. Когда устала сама, а следы ударов стали сливаться в большие красные пятна, обещающие синяки, остановилась.…
Глава 48
Лайна
Долго же с ним пришлось возиться. Даже я почти устала. А уж что он сам чувствует… Привычки к боли у него нет, это ясно, и Ольга по определению не может быть более искусной, чем я. Так что получил он знатно. Сейчас где-то на середине между потерей сознания от боли и удовольствия. А я бы остановилась, кстати, если бы он попросил. Даже не потому, что на этой планете у меня могут быть неприятности с местной полицией, а потому, что бережнее отношусь к этому инопланетному мужчине, чем когда-то к своим. Он терпел и старался, кто же виноват, что их так неправильно воспитывают. Может, я именно этого для себя воспитаю…
Я за него переживаю. Вот ни за одного наложника после игр так не переживала.
– Ай-яй-яй. Не сядешь на задницу долго. Сам виноват, - комментирую я, изучая синяки.
Да, без бальзама плохо. Какие-то средства у меня закуплены на всякий случай, но толку от них по сравнению с иши не будет. Предупредили бы меня как-нибудь заранее, я бы затарилась чудодейственным средством. Вот с бальзамом эти синяки прошли бы на следующий день, а так – может, за неделю.
Кирилл пытается сфокусировать на мне взгляд. На лице следы слез, которых он под конец не стеснялся, потому что даже не замечал.
– Вставай. Сможешь? – уточнила я, потому что вдруг засомневалась. Нежный мальчик попался, хотя сам себя он не жалел. Ну, и обычно я играла по-разному со вчерашними мальками, и с гаремными перестарками-Верхними.
– Я в душ. Можно? – вдруг вполне осмысленно произнес он и поднялся. Вроде стоит на ногах. А то ведь у меня здесь нет Старшего или кого-то еще крепкого, чтобы поднять и донести бесчувственное тело.
Тело, между тем, начинает искать что-то по сторонам, оглядываться. Догадываюсь, что ищет одежду, или что-то, что можно накинуть на себя.