«Хочется взять все замечательное, что в силах воспринять, и хранить его...»: Письма Э.М. Райса В.Ф. Маркову (1955-1978)

То же, что я Вам не дам — это «фальшь до мозга костей». Вы ее объявили «ужасающей несправедливостью». Меня удивляет: неужели Вы Некрасову верите? Ведь он весь (если бы только истерика, то полбеды, и там я его даже люблю) — поза, трепло, демагогическое дешевое милюковское завывание. Его «народный» язык… так разве это его язык? Ведь это сплошная ложь и фальшь («Кому на Руси жить хорошо», но и во многом другом). И он так изолгался в языке, что даже его стихи, написанные нормальным для него языком (слащавейший и лживейший декабристский «Дедушка» и оных же супруги в «Русских женщинах», bluff которых понял даже Д.П. Мирский [239] ), или, скажем, «Мороз красный нос» — так и трепещут на границе лжи, потому что, в конец демагогически изолгавшись, он даже уже потерял сам ощущение, каким он языком пишет: своим ли, среднего интеллигента того времени или «народным». Это хуже Кольцова! Ведь Кольцов-то был не виноват, что родители его ничему не учили, он-то был добросовестен. Тут мне не удержаться от хоть двух примеров: А) в «Железной дороге» — «А по бокам-то все косточки русские». Это, конечно, не потому, чтобы рифмовать с «насыпи узкие». Рифмовать-то, черт, он умел, да еще как! Это чтобы… вызвать у читателя жалость к рабочим-строителям железнодорожной насыпи! Чтобы ударить по национальной струнке тоже. Да ещеякобы «народ так говорит». Дальше, в фальши, пойти некуда. А ведь это одна из вершин Некрасова! В) В «Кому на Руси» баба оплакивает умершего ребенка и говорит об его гробе: «окошки не прорублены, стеколушки не вставлены». Метафора гроба как избы без окон и дверей и проч., пожалуй, даже не лишена силы. Но ему понадобилось, демагогии ради, «выражаться» как настоящая крестьянка. Вот он и влип. Эти «стеколушки» на 10 аршин воняют не лишенным лингвистической ловкости интеллигентом. Слыхали ли Вы, когда-нибудь, у настоящих крестьян такие выражения? И так у него сплошь. Я и не стану отрицать, что в кои веки может случиться, чтобы лингвистически одаренная крестьянка (такие бывают) так выразилась. Но у него это сплошь. И как Вы не ощущаете, что это фальшь?

239

Д.П. Святополк-Мирский отозвался о поэме Н.А. Некрасова без восторга: «Нам нелегко, к примеру, открыть какие-нибудь достоинства в написанном без вдохновения механическом переложении воспоминаний княгини Волконской, жены декабриста (Русские женщины, 1867), в поэме, которую старшее поколение считало некрасовским шедевром» (Мирский Д.С. История русской литературы с древнейших времен до 1925 года / Пер. с англ. Р. Зерновой. London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992. С. 368).

Кстати, за любые указания «изумительных мест» буду Вам благодарен (у меня трехтомник Чуковского, в «Библиотеке поэта», большая серия [240] ) — их немало цитирует и Чуковский, и знаю и я, но… никогда это не переваливает за 4 строчки подряд, после чего следует очередной шотландский душ безвкусицы и (или) фальши, способной потушить любой «пожар».

Впрочем — Вам хорошо. Вы — в «хорошей компании». Не только Белый, но и Розанов, и Мережковский, и даже Гиппиус. Когда я ей как-то сказал прибл<изительно> то, что пишу Вам теперь, она мне ответила: «Ну да, это Вы так говорите, потому что Вы еврей» (вряд ли она это писала, потому что не любила считаться антисемиткой, хотя холодок у нее все-таки был). Но почему же еврейство мне не мешает понимать (в какой-то мере) и признавать и Державина, и Пушкина, и Тютчева, и Лермонтова, и Анненского, и Блока с tutti quanti [241] , а вот именно Некрасова — нет? На это она ничего возразить не могла, хотя и обладала редким даром реплики.

240

Некрасов H.A. Полн. собр. стихотворений: В 3 т. / Общ. ред. и вступ. ст. К.И. Чуковского. Л.: Советский писатель, 1967.

241

Всеми прочими (итал.).

Очень буду рад и «изумительным Вашим местам», и любым дополнительным выражениям и заранее предвкушаю удовольствие от устного обсуждения с Вами этого вопроса, с книжкой в руках, но все-таки пока — пусть меня ругают — есть какая-то правда и в том остром ощущении фальши и безвкусицы Некрасова, которое живет во мне. Ведь иначе откуда бы оно взялось? И… я не один. Есть другие, больше моего смыслящие в русской литературе, которые тоже Некрасова не любят: см. первое издание книжки Чуковского о Некрасове [242] . Он вынужден был изъять все враждебные Некрасову высказывания изо всех последующих изданий своей книжки.

242

Первой была книга: Чуковский К. Некрасов как художник. Пб.: Эпоха, 1922. Но здесь Райс, по-видимому, имеет в виду другое издание: Он же. Некрасов: Статьи и материалы. Л.: Кубуч, 1926, включавшее, в частности, проведенную Чуковским анкету «Современные поэты о Некрасове», в которой на вопрос об отношении к поэзии Некрасова отвечали в 1919–1920 гг. А. Белый, Вяч. Иванов, Д.С. Мережковский, М. Горький, А.А. Ахматова, АА. Блок, МА. Кузмин и др. Впервые анкета была опубликована в «Летописи Дома литераторов» (1921. № 3.1 декабря).

Кстати, просьба к Вам: если это издание имеется где-нибудь в Ваших библиотеках, буду Вам очень благодарен, если Вы мне вышлете фотокопию тех 5–6 страниц, где Чуковский приводит высказывания русских писателей о Некрасове. Она была у меня до войны, но ее сперли гитлеровцы. А теперь в Париже нигде этого издания не найти.

Если Вам для дела — то охотно готов Вам поискать нужную справку у Гонкуров. Но… как это сделать? Эти господа настрочили томов 30, если не ошибаюсь, или даже еще больше. В библиотеках они, конечно, имеются. Но их никто не читал. И где взять время, чтобы просмотреть целых 30 (или больше?) томов нудного безнадежно одряхлевшего чтива? Бесполезно обращаться даже к образованнейшим французам, потому что Гонкуры умерли давно, полно и прочно. Что же касается «гонкуровской академии», то дело вот в чем: эти господа были богаты и оставили крупную сумму на присуждение ежегодных премий за романы начинающих авторов. Они и назначили первых 10 членов этой «академии», которая потом пополнялась кооптацией. И вот они уже с конца прошлого века каждый год собираются в одном тут роскошном ресторане и выдают по премии, которая, вследствие обесценения франка, стала чисто символической. За все свое долгое и бесславное существование эта «академия» только 2 раза не ошиблась: раз насчет Марселя Пруста, которого назвал им все-таки понимавший дело Леон Додэ, и еще Мальро — бывшего министра, достаточно хваткого карьериста, для того чтобы получить и эту премию. Все остальные «премианты» один бездарнее другого, и их обычно забывают сейчас же потом. Смысл этой «академии» чисто великосветский, а отнюдь не литературный, об их «ужине» пишут газеты, и эта премия несколько увеличивает продажу книжки скучающим дамам. Считается «модным» иметь у себя экземпляр такой премированной книжки. А насчет чтения писаний основателей премии — то это не работа великосветских старых дев и говорящих в нос снобов, эту премию выдающих, чтобы копаться в скучной книжной пыли. Если хотите попробовать — я постараюсь отыскать для Вас адрес кого-либо из них. Но скорее всего, что такой господин (или дама) даже не соблаговолит ответить на наше к ним письмо.

Насчет стиха Маяковского, я, видно, плохо выразился: я вовсе не претендую, что его силлабический стих «правилен». Но я заметил — и это ясно — что большинство его расположенных хитроумнейшими лесенками стихов на самом деле сводятся к четырестишиям, рифмуемым авав, и изредка к пятистишиям аваав. Бывают и просто отдельные «хвостики», вообще ни с чем не рифмующиеся, которые можно приписать скорее небрежности, чем новаторству. Вам, верно, случалось Маяковского слышать. Так Вы, верно, помните, что в его чтении лесенка передавала разные паузы, градации и т. д. и имела смысл как указание для чтения. Но после его смерти — я не понимаю, почему не печатать его стихи так, как они на самом деле написаны, т. е. вовсе не верлибром, а… ну, если хотите, неправильным силлабическим стихом.

Я не утверждал, что «верлибр силлабичен» (хотя это бывает, если считать силлабикой все, что не тоника), а что Маяковский разрешал себе вольности с силлабическим стихом. Но настоящего верлибра я у него не помню (кажется, что-то было, раз или два, в самом начале). Пока единственный крупный русский верлибрист — Хлебников.

…Выходит, что по-русски нет ни одной хорошей книжки по стихосложению. А… Шенгели? Тимофеев все-таки приводит большой материал. А там не быть тенденциозным — ведь не так просто. А Томашевский? [243]

243

Райс называет авторов классических русских трудов по стихосложению: Шенгели Г.А. Техника стиха. М., 1960; Тимофеев А.И. Очерки теории и истории русского стиха. М., 1958; Томашевский Б.В. Стих и язык. М.; А., 1959. Он же. Стилистика и стихосложение. Д., 1959.

Если хотите, чтобы я занялся Вашим «гонкуровским» делом, попрошу Вас уточнить предмет Вашего изыскания: о какой именно строчке Кузмина идет речь? Почему Вы думаете, что ключ к ней надо искать у Гонкуров? и т. д.

Послал бы вам, по сути дела готовое, оглавление моей антологии, ноне хочу делить шкуру медведя, еще не пойманного: Малмстад жалуется на недостаток кредитов.

С нетерпением ожидаю выхода вашего Кузмина, не в последнюю очередь из-за Ваших ста страниц. А… Хрисанф? А… третий том Хлебникова? Особенно был бы рад встретить Вас, когда приедете в Европу.

Искренне Вам преданный Э. Райс

Сердечный привет от жены и от меня Вам и Лидии Ивановне.

46

Париж 25-II-71

Дорогой Владимир Федорович.

Вероятно, уже и до Вас дошла неожиданно замечательная книжка Мандельштамихи [244] . И как это ее угораздило написать книгу, в своем роде выдержавшую сравнение с ее мужем и могущую, потенциально, встряхнуть сонливый Запад с силой, почти достигающей солженицынскую.

244

Мандельштам Н.Я. Воспоминания. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1970.

Но теперь дело не в политике (это почти больше чем политика, это то, что на нестерпимо избитом общем языке называется моралью. Но в каком— то ныне уже не существующем, достойном смысле этого слова), а в редко в этих воспоминаниях встречающейся литературе.

Вы, м. б., заметили, что на стр. 255 она перечисляет некоторые стихотворения ее мужу [245] . Среди них имеется несколько, которых я никогда не видал, а очень бы хотелось взглянуть! Вот они:

А. Добролюбов — Говорящие орлы [246]

245

«Случилось так, что два молодых человека решили попробовать, каково быть частными издателями, и заказали О.М. антологию русской поэзии от символистов до “сегодняшнего дня”. Антология открывалась Коневским и Добролюбовым, а кончалась Борисом Лапиным. О.М., как обычно, искал у поэтов удач: у Добролюбова “Говорящих орлов”, у Бальмонта “Песню араба, чье имя ничто”, у Комаровского “На площадях одно лишь слово — даки”, у Бородаевского — “Стрижей”, у Лозины-Лозинского — “Шахматистов”. Он с удовольствием переписал 2–3 стихотворения Бори Лапина — что-то про умный лоб и “звезды в окнах ВЧК” и еще “как, надкусывая пальцы астрам, Триль-Траль целовал цветы”» (Мандельштам Н.Я. Воспоминания. С. 255).

246

Стихотворение Александра Михайловича Добролюбова (1876–1945) «Бог Отец» («Подо мною орлы, орлы говорящие…») из сборника «Natura naturans» (1895).

В. Бородаевский — Стрижи [247]

А. Лозина-Лозинский — Шахматисты [248]

Б. Лапин — Что-то про умный лоб и «звезды в окнах ВЧК» [249]

……….»…….. — Как надкусывая пальцы астрам Триль-траль целовал цветы… [250]

Если бы Вы нашли хоть что-нибудь из этих стихотворений и смогли бы мне прислать — был бы Вам очень признателен.

А я Вас не забываю: на Лошака продолжаю охотиться — просто он за это время нигде не появлялся, но это дело случая. Не нашел я еще в Париже и человека (и вряд ли такой имеется), который бы читал братьев Гонкур. Эдаких чудаков следовало бы поискать в провинции. Авось кто-нибудь и подвернется. Но ведь не легко было бы найти в России человека, который бы всерьез читал Боборыкина или Ольгу Шапир [251] . Времена не те.

247

Стихотворение Валериана Валериановича Бородаевского (1874–1923) «Вкруг колокольни обомшелой…» из сборника «Стихотворения» (СПб.: Оры, 1909).

248

Стихотворение Алексея Константиновича Лозины-Лозинского (полн. фам. Любич-Ярмолович-Лозина-Лозинский; 1886–1916) «Chimerisando» («Я в шахматы играл с одним евреем, странно…») из сборника «Тротуар» (Пг., 1916).

249

Стихотворение Бориса Матвеевича Лапина (1905–1941) «1920» из сборника Б.М. Лапина и Е.И. Габриловича «Молниянин» (М.: Московский Парнас, 1922).

250

Стихотворение Б. Лапина «Лес живет» из сборника «1922-я книга стихов» (М.: Московский Парнас, 1923).

251

Шапир Ольга Андреевна (урожд. Кислякова; 1850–1916) — писательница, автор «женской прозы», наибольшую популярность имела на рубеже веков. См. о ней: Юкина И.И. Ольга Шапир — идеолог российского феминизма // «Ей не дано прокладывать новые пути…?»: Из истории женского движения России. СПб.: Дорн, 1998. Вып. 2.

Сердечный привет Лидии Ивановне от жены и от меня.

Оба мы посылаем вам наши наилучшие пожелания и надежду на скорую встречу.

Искренне Вам преданный Э. Райс

47

Париж 28-XII-71

Дорогой Владимир Федорович.

Давно мы уже не обменивались вестями. Не помню уж, по чьей вине. Допустим, что моя. Обе театральные пьесы, о которых Вы было меня просили, давно Вам отосланы. Вот тогда было я и собирался Вам писать и, как видите, не вышло.