Хочу быть с тобой

Сёмы рядом нет, тормозить меня некому. Говорит с кем – то по работе, сосредоточен. Интересно, через пару лет я стану такой же?

– Это тебе, - протягиваю ему стилизованный крафтовый пакет.

Заглядывает бегло в него и смотрит на меня приподняв бровь:

– Чего ты удумала, снова.

– На память, - пожимаю плечами.

Семен усмехается, с легкой грустью в глазах.

– На память у меня все тут, - касается двумя пальцами виска.

Меня это трогает.

– Будет ещё. По вечерам буду звонить и играть с тобой удаленно, - приподнимаю такой же пакет.

– От тебя дождешься звонка, то я не знаю, - разве что пальцем мне не грозит.

– Каждый день не обещаю, но буду обязательно. Кто меня ещё консультировать будет. Кто если не ты? – так и есть.

Со мной все общаться были не против с самого начала. Что касалось работы, иначе всё было. Приезжая, так ещё и девчонка. Мало кто воспринял в серьез. Не сказать что обидно, никогда не была компанейской. В определенный период у меня так и вовсе только два друга было. И ничего.

Летать я не боюсь только, только вот суета эта предполетная… не люблю её. Столько людей на взводе, кто бы мог подумать, что местом сбора многих людей, боящихся летать, станет именно самолет.

Занимаю место у окна и смотрю на мирно плывущие перламутровые облака. Такие торжественные, словно из сказки. Ещё немного и мы в неё попадем.

Рядом с рукой чувствую движение, нехотя оборачиваюсь. Рядом усаживается парень.

– Простите, если я вас задел, - да уж, не только на вид очень культурный.

– Не задели, - говорю и тут же отворачиваюсь к окну.

Взлетная легкая тряска привычна. Будучи пристегнутой даже не страшно. Возможно, действуют успокоительные, которые пью последний месяц. Они подавляют во мне странное чувство неправильности происходящего.

В какой – то момент чувствуется толчок, по салону проходит вибрация, кто – то начинает верещать во всё горло. Открываю глаза, в правом ухе играет премилая песня. Первым в глаза бросается один из двигателей. Вернее его остатки. Крайняя часть, видимо, отлетела. Середина болтается, так сказать, на соплях.

Та часть, что отвалилась на земле никого не убьет? Это самое важное сейчас, Саяр, определенно.

Кто – то встает со своих мест, чтобы снять на видео произошедшее. Бедные борт проводницы стараются усадить их по местам. Безуспешно.

Кто – то молится, беззвучно, только движения губ характерны.

А кто – то плачет и воет. Честное слово, наихудший из вариантов. Градус накала растет.

Обращаю, что парень рядом сгибается, упирается лбом в кресло, которое находится перед ним.

– Вам плохо? Позвать персонал?

– Нет, не нежно, - поворачивает голову и смотрит в упор, - Мне не плохо, мне страшно. Эмоции соответствуют ситуации, - кивает на иллюминатор.

Не знаю, как так выходит, но отчаянье в его голосе меня отрезвляет. Седативное действие препаратов прекращается. Страшно не становится, осознание какое – то появляется. Неужели я такая бесчувственная? Быть такого не может. Я ведь тоже люблю. Папу, Диму, мелкого очень. И Данияра.

Прикрываю глаза и вспоминаю свое детство. Нет, это не жизнь перед глазами летит. Это я перебираю самые приятные из воспоминаний. Бесспорно, лучшее время было, когда мама жива была. Атмосферу любви и заботы можно руками было потрогать. Мне за день раз двести говорили, как меня любят. Два человека, двести раз, это не мало?

После смерти мамы любви меньше не стало, она слегка видоизменилась, на половину. Первые годы я себя ругала за моменты бескрайней радости, её нет, а мне хорошо. Так ведь не правильно. Детский мозг так воспринимал. Когда папа узнал… очень расстроился, но к психологу меня не повел. Тогда уже это было модно.

Мы полетели с ним в отпуск вдвоем. На родину мамы в Якутию. Ему двух недель хватило на то, чтоб мне всё объяснить. С тех пор схожих чувств не возникало. А вот сейчас появилось. Папа не переживёт, если ещё и меня потеряет. Нет, точно нет. Поэтому пока поживем.

Прокручиваю в памяти наш последний совместный отпуск в Альпах. Хочу повторить, однозначно. Можно будет сделать снежного ангела, тогда постеснялась, большая ведь тетя. Сейчас понимаю, что зря.

– Девушка, можно вас за руку взять? – всё тот же парень.

Киваю.

– Берите, если хотите, - он тут же хватает. Ладонь слегка влажная, на ощупь приятная. Сжимает так крепко, я шумно выдыхаю.

Он понимает и хватку тут же ослабевает.

– Простите.

Снова киваю. Пытаюсь вернуть перед глазами картинку заснежены гор.

– Вы тут самая спокойная. Я всех обсмотрел, только вы улыбаетесь.

– В жизни я это не часто делаю. Сейчас подходящий момент, - говорю тихо, голос звенит.

– Вас видимо любят, - произносит слегка наклоняясь.

Не сразу улавливаю смысловую нагрузку.

– Вы сейчас выглядите счастливой. Даже сейчас. Я думаю, что у вас есть люди, которые вас любят.

– Мне хотелось бы на это надеяться. У вас таких людей нет?

Качает головой отрицательно, задумчиво глядя куда – то.

– Значит вам повезло меня повстречать, - сжимаю его ладонь крепче. Непроизвольно начинаю его поглаживать большим пальцем, - У нас четыре двигателя, было при взлете. Если это единственная наша потеря, то сядем отлично.

Впервые он улыбается.

– Вы лучший психолог из всех мне известных.

– Это всё потому, что я юрист, - свободной рукой делаю беспечный взгляд рукой.

С виду мы выглядим странно, готова поклясться. Крепко держимся за руки. Так проходит весь остаток пути. К счастью, аэропорт места назначения – ближайший, для нас.

Отвлекаю его болтовней, сквозь окружающий шум ровно до тех пор, пока мы оба не слышим:

– Пассажиры приглашаются к выходу, - голос бортпроводницы ровный, спокойный. Час назад она таковой явно не выглядела.

Уже на выходе парень наклоняется и произносит:

– Мне вас Бог послал, сам бы не справился.

– Рада была помочь, - легко быть сильным, когда в тебя верят, так было всегда.

Глава 4

Грусть от того, что встреча с папой переносится на несколько дней, компенсируется долгожданной встречей с Димой, Сережей и новыми членами их немногочисленной семьи.

Маленький комочек настолько сладкий и нежный, что я близка к взрыву эмоций в виде соленого потопа. Эмоциональное перенапряжение даёт о себе знать.