Хочу ее

Я боялась, что придет. Я ждала этого дня как суда над собой. И знала, что придется заплатить за доброту. За все хорошее приходится платить.

И за спасение брата я заплатила… любовью к бандиту. Его злейшему врагу.

— Нет, отпусти… — отползала я к стене.

Обнаженная до белоснежного белья. Такая нежная и теплая. Мне жарко от его речей. Его касаний. Его цепких рук и влажных губ — они были везде, повсюду. Целовали мою шею, мои плечи, мои руки. Горячие губы скользили и жгли мою грудь. Поцелуй за поцелуем. Он сосал и покусывал меня как хищник. Собрался съесть меня целиком, как сочную дичь, обласканную с ног до головы.

Но начать лев хотел с моей шеи. Затем он спустился к груди, расстегнул на мне лифчик. Освободил уже трясущееся тело от оков. Его руки массировали, гладили, сжимали. Делали больно. Приятно. Теребили то один сосок. То второй. Им помогали губы — так искусно натирали кожу в самых нежных местах.

Это было невыносимо. Мой рот говорил слово "нет", а тело повторяло: "Да. Да. Да…" И мой мужчина это слышал — он считывал мой танец рук и ног, он аккуратно стаскивал последний бастион — кружевные стринги — чтобы добраться до меня во всех проявлениях. Открыть для себя святая всех святых и украсть меня окончательно. Без права передумать или отбиться. Я не отобьюсь. И даже не пытаюсь. Он хочет меня до одури, а я люблю его за это. И хочу его почувствовать внутри.

— Я столько думал о тебе, — говорил Артур, снимая с себя рубашку.

Нервно, с нетерпением. Разрывая нити там, где можно было просто расстегнуть. И мне это нравилось — нравилось это желание, без шансов выдержать еще минуту. Хоть мгновение. Он весь горел, пылал от наваждения, от аромата страсти. Запаха моих волос. Моих губ. Моей шеи. Моей чистой раздраженной кожи. И слов, которые так пошло вылетали изо рта. Моего рта.

— Хочу почувствовать тебя внутри.

На пол упала пряжка ремня. Его большое тело оказалось надо мной.

Я гладила твердую грудь, ласкала пальцами шею. Она была так напряжена… Как и плечи. Любой участок его каменного торса в предвкушении любви к запретной девушке. Чужой невесте.

Но Артур прекрасно знал, что я ждала. Ждала только его.

И вот он здесь. Уже совсем близко. Практически во мне.

— Я не отпущу тебя, Уля. Ты моя. И точка.

Он вошел в меня.

Накрыл рот поцелуем, чтобы я не вскрикнула. И я ласкала его губы стоном из-за сладкой боли. Она сдавливала горло, заставляла выгибаться и молить его закончить. Но Артур только начал. Он ни за что меня не оставит, не отпустит — даже сейчас, буквально. Из своих умелых рук, которыми держал меня как птицу. Не давал расправить крылья, упорхнуть. Он хотел мной наслаждаться до упора, до конца, на полную длину.

А я стонала, вырывалась. Но врала себе. Просто врала.

Ведь если он отпустит — если я сумею вырваться, то… я пожалею. Буду жалеть весь остаток жизни, что не отдалась. Что не испила мужчину сполна, не оказалась причиной его высшей страсти, сжатых кулаков и нарастающих движений внутри тела. Причиной бурного, горячего оргазма. На который я готова променять все то, что было раньше. Пусть это и сожжет все мосты между "до" и "после".

Артур

Внизу меня ждала бригада бойцов, которым я приказал держать здание в тисках любой ценой, что бы ни случилось. Кто бы ни пожаловал сюда — хоть сам Сатана собственной персоной. Да хоть Национальная гвардия на бронетехнике. Мне все равно. Я ценил сейчас любую минуту, проведенную с ней.

Без доли стыда надевал ее на член, ведь не в силах терпеть эту боль. Она ломила, отвлекала меня от всего. Я не мог без этой девки даже думать о чем-то другом — только о ней, об этой правильной сучке — о чертовой Ульяне. Которая вошла в мою жизнь и каким-то чудом сумела остаться. Ее черные глаза так надежно вцепились в мою душу… Они так идеально сочетались с моим жестоким, точно таким же черным сердцем… Что не оставалось ничего другого, кроме как опять ее найти и сделать это.

Сделать еще раз. А потом еще. И еще. Входить в нее, не прекращая. Пока не захочется кончить — залить эту сочную грудь горячим наслаждением. Да так хорошо, чтобы она запомнила этот миг на всю оставшуюся жизнь.

— Поднялась! — скомандовал я.

И Ульяна смотрела на меня глазами самки. Раздраженной сексом. Красные губы, горящие пламенем щеки, нежная шея с моим засосом — все это было как флаг тореадора для быка. Она матадор, а я — торо браво. Озверевший бугай, который метит в сердце тореро. И мой тореро — это Уля. Я ее хочу и беру.

И я не знаю слова "нет". Если я чего-то требую, то сразу получаю.

— Зачем? — задыхалась она. — Почему ты отстранился? Чего ты хочешь от меня? Вернись и закончи!

— Поднялась… — взял я ее легонько за волосы. Мне так казалось, по крайней мере — что я не делаю ей больно. Но мог начать переходить черту в любой момент. — Давай, малышка. Встала на колени и взяла его в рот. Со всем усердием.

Ульяна застыла над членом. Он пульсировал и стоял бетонной стойкой как орудие — словно гаубица, толстая пробивная мортира, смотрящая в небо. Аккурат на свою цель. И сейчас ее мишенью были губы моей девочки.

Взяла! Даже не думай отказаться! Разжала губы и взяла его за щеку!

Я так хочу. И ты это сделаешь. Прямо сейчас, в эту секунду.

— Нет, — выдохнула Уля на мою разгоряченную головку.

И это было как отмашка. Как будто звук сигнала, чтобы вставить ей член самостоятельно, без лишних разговоров и вопросов. Ведь это тепло, ее дыхание вблизи — оно сводило с ума. Я уже представлял, как это делаю. Как она лижет его языком и плотно сжимает губы, надеваясь на ствол как на конфету. На сочное и сладкое мороженое в сильную жару — когда нет другого выхода, кроме как впустить в свой рот немного счастья. Мощного и твердого. Так глубоко, как только войдет. До самого горла. Как можно поглубже.

— Да! — ответил я жестко.

И так же жестко намотал ее темные волосы на руку. Натянул как поводья и почувствовал, что губы на нем. Они ласкали мое эго с особым старанием. Сосали, играли с головкой, стирали остатки помады на жилистом стволе твердеющего члена. Он набирался мощи, новых сил, чтобы опять ее пронзить до дрожи под коленями.

Я входил в этот рот как демон, как черт. Как отбитый на всю голову маньяк, нашедший себе жертву в виде юной сексапильной девушки. Прямо на свадьбе. Прямо в тот момент, когда она не ждет такой удачи. Такой меткой, суровой, да просто беспощадной расплаты за клятву.

Клятву быть моей, во что бы то ни стало. Даже если мое имя будет вызывать в ней отвращение, страх, желание уехать от меня на самый край свет. Лишь бы не нашел. И не взял, не вошел до самых яиц, награждая потом спермой каждый сантиметр ее губ и шеи. Как будто нарисованной художником груди — такой нежной, словно райский плод. В саду, у бога под присмотром.

Я вышел из нее и облил эти соски горячим. Брызнул на грудь семенем, сжимая кулаки до хруста. Как бывает при пиздатом оргазме.

ДА. ВОТ ЭТО ОНО. КАК РАЗ ТО, ЗА ЧЕМ Я ПРИШЕЛ.