Хочу проснуться, когда все закончится

– И ты им, правда, веришь?

– Я хочу верить. Но я всегда настороже. Никогда не знаешь, что на самом деле у каждого из нас внутри, и какой из демонов проснется завтрашним утром. Я давно убедилась, что человек самое внезапное существо. Сегодня он может осуждать убийцу, а завтра сам кого-то убить. Я постоянно пытаюсь их отвлечь и чем-то занять. Прошу, например, стихи писать.

– Плохо я себе это представляю, - усмехнулся я.

Проработав несколько лет в газете, я побывал ни на одном судебном заседании с убийцами, и честно, говоря, последнее, что мог о них подумать, так это то, что они смогут хоть что-то написать.

– Пишут. Некоторые тайком, пока никто не видит. Боятся, что над ними будут смеяться. А потом приходят, чтобы услышать мое мнение. И я всегда говорю, что мне нравится. Даже если там непроходимый набор слов, выстроенный столбиком.

– Ты врешь им? Может, наоборот стоит говорить правду. Они должны знать, что похвалу нужно заслужить.

– Нет, я никогда не скажу им этого. Неважно, насколько это хорошо написано. Важно то, что они вложили в это душу, и были честны. Я не имею права осуждать их души и честность. Особенно, когда они имеют смелость поделиться самым сокровенным.

Я молчал.

– Принес мне как-то один из ребят, вернувшийся в колонию в третий раз, несколько строк про маму. Я до сих пор их не могу забыть.

Помолись за меня, мама

Над одиноким пламенем свечи,

И улыбнись в душе мне, мама

Закрой глаза. Врозь помолчим.

Помолчим над тем, как все безнадежно,

Над тем, как падает холодный снег,

Как заблудиться в темноте можно,

И как никогда не выйти на свет.

Ты прости меня, мама,

Что не стану никогда я

Для тебя тем сыном,

О котором мечтала.

Дочитав, Сара горько вздохнула.

– Скучает по маме?
– спросил я, вспомнив о своей. Она так и не успела получить от меня ни одной похожей строчки.

– Да. По маме, которую никогда не знал.

На миг мне тоже стало жаль этих ребят. И Сару, которая так отчаянно борется за них, пытаясь спасти.

Больше об этом говорить мы не стали, и решили вернуться к тому, зачем сюда пришли.

Оказавшись снова на площади, Сара с искренним интересом и детским восторгом рассматривала все вокруг, пытаясь скрыть вспыхнувший в ее в глазах огонек.

– Я, надеюсь, мы не пойдем на эти сумасшедшие горки?
– кивнул я в ту сторону, откуда доносились восторженные крики.

– А ты что, боишься?
– рассмеялась она.

– Да нет, просто не хочется умереть в расцвете лет от сердечного приступа, - усмехнулся я.

– Если тебе суждено умереть от свалившегося на голову кирпича, то на горке ты точно не умрешь.

– А если суждено как раз в этот день и именно на этой горке?
– наигранно серьезно спросил я.

– Ты такой смешной, - снова рассмеялась она.
– Все будет в порядке. Идем.

Не дожидаясь ответа, она потащила меня на эти ужасные горки, после которых я, на самом деле, чудом остался жив, и еще долго пытался унять дрожь во всем теле.

Единственное, что не внушало страха - колесо, с которого был виден весь город. Сара даже немного расстроилась, когда я предложил прокатиться на нем, вместо очередного лишающего дара речи аттракциона.

– Не пожалел, что мы пошли сюда?
– спросила она, вглядываясь с высоты в переливающийся огнями город.

– Нет. Я давно здесь не был, и уже забыл, что это такое. Благодаря тебе вспомнил.

Улыбнувшись, она посмотрела на меня. В свете огней Сара была еще красивей. Ярче любого огня, ярче полной луны, освещающей весь небосвод. Я, не отрываясь, смотрел на нее. Легкий прохладный ветерок обдувал усталое лицо и осторожно развивал волосы. Я подсел ближе и взял ее за руку.

На высоте нескольких метров от земли, мне все казалось новым и необычным. Это вызывало в душе непривычный трепетный восторг. Вот так мне хотелось сидеть здесь всю жизнь. Только мы вдвоем, и миллионы разноцветных огней под нами.

За вечер мы обошли все аттракционы. Я каждый раз садился в них с замиранием сердца, мысленно со всеми прощаясь. В детстве я был гораздо смелее.

Домой мы возвращались около полуночи. На улицах уже почти никого не было.

– Звезда падает! Быстрее загадывай желание!
– крикнула Сара, резко остановившись и уставившись в небо.

Я оторвал взгляд от земли и посмотрел вверх. Никогда еще не видел столько звезд. Или просто не обращал внимания.

На мгновение стало тихо, что я даже услышал наши с Сарой сердца, и внезапно почувствовал себя счастливым.

– Ну, что ты загадал?
– спросила она.

– А разве можно рассказывать? Желание ведь не сбудется.

– Если очень хотеть, то сбудется. Даже если весь мир будет о нем знать. Вот хочешь скажу, что я загадала?

– Если хочешь...

– Быть счастливой. Несмотря ни на что.

– Я думал, красивые девушки всегда счастливые. Что красота помогает иметь им все, что они хотят.

– Глупая мысль. Красота - всего лишь компенсация никчемной жизни. Ни разу она мне не помогла, и не придала сил. Было время, когда мне не хотелось жить. Вот просто не хотелось. Без какой-либо причины. Все вокруг на меня давило. Потом Аманда пропала. А потом умерла. Через несколько дней после ее смерти я проснулась ночью от сильной боли в груди. В тот момент мне еще больше хотелось умереть. Я чувствовала себя такой одинокой и несчастной, что хотела вырвать себе сердце. Лишь бы не чувствовать этой боли. Я плакала до самого утра, и молилась. Так и уснула. А когда проснулась, поняла, что во мне что-то с того момента изменилось. Что я должна жить вопреки всему, вопреки любой боли. Вселенная меня услышала и дала силы. И сейчас услышит.

В словах Сары и в ней самой я иногда узнавал себя. Я ее понимал. Может быть, поэтому она меня притягивала. А может, я просто чувствовал, что не один такой.

– Сейчас все хотят быть счастливыми, - сказал я.
– Остальное у нас уже есть.

– А чего нет - уже можно купить...Главное вовремя остановиться и не набрать лишнего, чтобы не упасть под этой тяжестью. Люди прозревают только, когда падают и больше не могут подняться...

Все следующие дни я упорно работал над собой и не давал себе думать о неудачах.

Каждый день писал статьи и рассылал по журналам. Именно так я чувствовал себя свободным, продолжая работать.

Какие-то материалы брали сразу, какие-то приходилось переписывать. Но раз это единственное, что у меня получается лучше всего, так тому и быть.

С Сарой мы виделись на протяжении месяца каждый день. Иногда я был уверен, что влюблен, иногда, что нет. Но понять, в каком именно случае я себя обманывал, не мог. Оба чувства были сильны. И в какой-то момент я даже забыл, что стал встречаться с ней только, чтобы побесить Роджера. Поэтому я просто ждал, когда все само собой решится. Главное, что жизнь наладилась - я почти забыл про головную боль, которая лишь изредка напоминала о себе тихим гулом. Эмили, наконец, оставила меня в покое. Внутренний голос тоже молчал, будто был во всем согласен со мной, или же ему попросту нечего было сказать.