Хочу с тобой

Смеюсь. Как ему потом влетело! Но было весело.

Когда он уехал в десятом классе, я всё ждал, что вернется. Что мы что-то изменим. Ведь столько планов строили в юности. Казалось, вместе горы свернем! Перестроим хутор, поднимем бизнес на новые высоты.

Но шли годы, а Данил не возвращался. Прижился в Москве, на сообщения и редкие мои звонки отвечал коротко. Первым не звонил, даже с днем рождения не поздравлял. Плевать ему было на хутор, на то, что здесь происходит. Кулак после развода и отъезда Родиона совсем крышей съехал — то ли от старости, то ли от одиночества. В последние года два и вовсе издевался над людьми, оскорблял, штрафовал так, что едва на жизнь хватало. Уехать опять же проблематично было: попробуй дом на продажу выстави — он тут как тут, еще и с ружьем.

Не знаю, к чему бы это привело, но Кулак умер, а Данил вернулся. Правда, совсем другой. Мрачный, неразговорчивый, с единственным желанием — избавиться от нас всех.

И попробуй пойми, что у него на уме. Попробуй поживи в подвешенном состоянии!

Так вот. Утром сегодня я проснулся, понял, что Миронов уже уехал. За мной даже не зашел. Видимо, всё, пора паковать вещи. Не будет у нас ни бизнеса с ним, ни денег, ни покорения новых вершин.

А я, между прочим, учился в Краснодаре, в сельхозе, у меня есть знания и свое видение. Просто раньше моего мнения никто не спрашивал!

Да что там, и сейчас не спрашивают.

Спустился я на улицу с мыслью дойти до вокзала и взять билет домой. Смотрю: стоит «Лексус» на парковке. Удивился. На ресепшене ответили, что Миронов еще в номере.

Вот я и стою, пью кофе, размышляю. То и дело проверяю — машина на месте. Что же делать?

На третьем этаже дергается штора. Данил открывает окно. Проснулся.

Пару минут я настраиваюсь, но делать нечего, нужно идти на контакт. Наорет — уволюсь. Унижения терпеть больше не стану. Хватит с меня старого Кулака.

Да, на хуторе много проблем. И решать их непросто. Но нельзя же всегда быть злым!

Поднимаюсь на третий этаж, негромко стучусь в дверь. Настораживаюсь, потому что из номера Миронова доносятся голоса. Причем как будто веселые. И... да ладно, смех?

Я напрягаюсь и прислушиваюсь.

Кто-то смеется? Искренне и весело? Рядом с Мироновым?

Может, я ошибся этажом?

Прижимаю ухо к двери, в этот момент та, как назло, распахивается. И я чуть не падаю на белобрысую девицу!

Ну да, конечно, кто еще может так громко хохотать! Марина, как обычно, улыбается до ушей.

— Привет, Пашка, — говорит мне. — Как спалось?

— Щетку отдай! — кричит Данил.

— Я первая ее нашла!

Марина, позабыв о моих делах, которые вообще-то не очень, делает рывок в сторону. В ее руках пакет с одноразовой зубной щеткой. За девицей устремляется Данил. Хватает Кузнецову за талию, та вырывается. Он ее в воздух поднимает, Марина ногами дрыгает и визжит. Миронов ее щекочет и тоже смеется.

У меня открывается рот. В жизни не видел, чтобы Данил так смеялся. По крайней мере, за последние лет пятнадцать точно.

— Ребят, вы, может, не в курсе, но в номере две щетки, — напоминаю я.

Эти двое замирают. Смотрят на меня. Потом друг на друга. Миронов, наконец, хмурится, как обычно, недовольно. Не подменили, фух. Но девицу его негодование нисколько не смущает. Она продолжает улыбаться во все тридцать два.

— Вот именно! Ты своей почистила кроссовки! Вон она у входа валяется! Бери, помой с мылом, и вперед.

— Что?! Не буду же я ей зубы чистить после обуви! Данил, ты дурак? — стонет Марина.

— А почему ты сначала не почистила зубы, перед обувью? — спрашиваю я.

— Я почистила, но хочу еще. В первый раз без пасты. Он ее спрятал.

— Я ее не прятал, она в сумке лежала. Отдай! — Данил вырывает добычу и тяжелой поступью победителя идет в ванную.

Миронов в одних штанах, майка аккуратно разложена на стуле. Марина топает ногой, негодуя. Потом срывается с места и бежит за ним, запрыгивает на спину.

— Я тебя щас в унитазе утоплю, — рычит Миронов.

— Посмотрим кто кого! Ты жадина! Сходи еще попроси на ресепшене!

— Сама попроси.

— Я здесь не живу, как я буду просить?

— Я щас принесу щетку! — говорю я.

Следом слышу характерный звук, похожий на «бульк».

— Ты в своем уме?! — кричит Данил. — Во дурная баба, я тебя... на трассе высажу! Дальнобойщикам продам. Во. За тысячу рублей! Красная тебе цена.

Марина заливисто смеется.

— Я две принесу! Не утопите друг друга! — кричу примирительно.

С круглыми глазами спешу вниз искать горничную.

Через полчаса все мы, слава богу, с чистыми зубами сидим в дешевой кафешке на первом этаже и цедим отвратный кофе. Данил, к счастью, хмурится, читая в телефоне отчеты. Его недовольная физиономия меня, конечно, нервирует, но веселый смех и вовсе пугает до чертиков.

Прожорливая селянка доедает завтрак. Меня мутит страшно, ей же после дорожной еды и выпивки хоть бы что! Вот ведь непривередливая. Думаю, картофельные очистки слопает, только дай.

Вымакивает хлебом яичницу.

— Мальчики, я вас оставлю ненадолго. Надо сестре отзвониться, — говорит Марина. — Данил, ты мне обещал. Помнишь?

Миронов кивает, не поднимая на нее глаз.

Мы остаемся вдвоем. Некоторое время Данил увлечен работой. Потом откладывает сотовый. Его омлет остыл, но он берет приборы и принимается за еду.

— Слушай... — начинаю я.

— Паш, мне следует извиниться, — говорит он вдруг. — Я резко вчера сказал.

Я тут же тушуюсь.

— Да ничего, ты тоже извини. Это всё стрессы.

— Да, и усталость. Планы снова меняются, но я обещаю, что это в последний раз.

Я киваю.

— Езжай в Москву один. Я дам тебе указания, что нужно сделать. Приеду дней через десять. И вместе домой погоним.

— Ты... с ней приедешь? — киваю на улицу, где Марина болтает по телефону.

— Возможно. — Данил смотрит на меня.

Я глаза опускаю. Его выбор непонятен. Ни внешне, ни по другим качествам Марина рядом со Златой не стояла. Но я ни разу... вообще ни разу не видел, чтобы Миронов рядом со Златой хотя бы широко улыбался. Не то что хохотал.