Хочу с тобой

— Почему ты так кричишь? Ты меня убеждаешь или себя саму?

— За что ты его ненавидишь, Варя? Он так много для меня сделал.

— Да не ненавижу я его, глупая! Я рада за тебя, что влюбилась, человека нашла хорошего. Честно, рада. Просто... — Она всхлипывает. — Мне так жаль наши планы и мечты. Так жаль! Мы хотели уехать, начать новую жизнь. А теперь... Ты была нашей последней надеждой.

— Да нет же!

Варя плачет, а у меня разрывается сердце, снова и снова.

— Сестренка... Ну что ты хочешь от меня? Скажи, я сделаю. Бросить Данила? Поехать к дяде Саше? Я сделаю! Только не реви. Умоляю тебя.

— Я не могу такого требовать и никогда не буду. Это только твои решения. Я тебя поддержу всегда и во всем. Просто... поняла, что... никогда из этого ада не выберусь. И мне горько.

Мое сердце ускоряется.

— Варя, скажи честно, тебя обижают? Ментовский орет? Или что?

— Он всегда ко мне был добр, — говорит она непривычно резко. — Ты же знаешь.

Мне становится тяжело дышать. Варя продолжает:

— Я всю жизнь боялась, что с тобой что-то случится. Поэтому после школы учиться не поехала. Боялась тебя одну оставить.

— Варя... Варенька, ты говорила, что я не знаю отца ребенка. Ты мне так говорила. Ты ведь не лгала? Столько слухов ходит про нашу семью. Они ведь... Ты всегда говорила, что их злые люди распускают.

— Марин... Хоментовский не отец моего ребенка. Но... мог бы им быть. Он приставал ко мне много раз. Очень много. Я всегда отбивалась, он не настаивал. Но обещал золотые горы, уговаривал родить ему.

Моя рука крепче сжимает телефон.

— Мама так и не смогла забеременеть. Он с ней развестись не может: они венчаны. Бесплодие — это не причина бросать жену. Я в курсе, что он узнавал у батюшки. Но наследник нужен. А так получится, что внук. Можно заботиться, наследство переписать.

— Варя, какая грязь. Что ты вообще несешь?! — мой голос дрожит.

Я хочу к Данилу. Прямо сейчас. Где он? Почему так долго не возвращается?

— Меня парень звал бежать, но я осталась из-за тебя. Следила, чтобы Семён к тебе не пристал. Боялась, что, если уеду, он на тебя посмотрит. Потом узнала, что беременная. И когда сообщила отчиму, он так орал... Я с перепугу и заявила, что это его ребенок. Будто он пьяный был и не помнит, как всё случилось.

— Боже, зачем?! Какой ужас!

— Зато он подобрел сразу. Но боже, как же хочется сбежать! Эта ложь меня убивает. Мой ребенок зачат по любви, а не от этого козла. Но я не могу сказать правду. Я ничего не могу сделать! — в ее голосе слышится отчаяние.

— Так. Спокойно. У нас Данил есть. Я всё ему расскажу немедленно.

— Данил есть не у нас, а у тебя.

— У нас. Я попрошу, он вступится. Он всё для меня сделает.

— И будем жить все вместе? На его зарплату?

— Что-нибудь придумаем. Если Данил узнает, что отчим приставал к тебе и поглядывал на меня, он его в порошок сотрет!

— Кого сотрет в порошок? Мента? Боже, Маришка, какая ты еще девочка наивная! Как ты себе это представляешь? Если Данил Ментовскому рожу набьет, то сядет. Потому что отчим у нас капитан полиции. И ты прекрасно понимаешь, какие люди его в кресло усадили. Если Шубины победят, и Нового Кулака сошлют с хутора, они тут делать будут, что хотят. И Хоментовский станет главным. Данил твой ничего не сделает Семёну. Никто ему ничего не сделает. Единственная возможность — это бежать. Без оглядки. Как есть, без вещей. И никогда не возвращаться.

— Данил умный, он горячку пороть не будет. Найдет решение.

— Если ты вернешься с Данилом и Хоментовский его посадит, то мы с тобой останемся на хуторе без защиты со злым, очень злым отчимом.

— Боже мой, Варя. Должен быть другой способ. Я поговорю с Данилом.

— Ты его похоронишь тогда. И нас с ним заодно. Сделай тест прежде всего.

— Почему же ты молчала? Так долго?

— Обещала папе, что о тебе позабочусь. И мы хотели бежать. Господи, ты должна была убежать и стать свободной! Марин, в моей жизни полная неразбериха и кошмар. Я бы сказала: настоящий ад! Я не смогу тебе больше помочь, понимаешь? Сама нуждаюсь в помощи. Маринка, решай, но не ошибись. Не ошибись, поняла? Всё, мне пора. Мама идет в огород.

Глава 47

Варя сбрасывает звонок, а я еще несколько секунд стою с телефоном в руке и бессмысленно моргаю, пытаясь осмыслить услышанное. Данил всё время повторяет, что я наивная. Кажется, он полностью прав.

Я ведь ничего не замечала! Ментовский, конечно, ничтожество. Пьяница, грубиян. Орал на нас, унижал, забирал деньги до последней копеечки. О людях всегда плохо отзывался, даже о своих сослуживцах за глаза. Подставить для него — плевое дело. Но приставать к Варе... Такое мне и в голову не могло прийти! А потом... получается, все эти месяцы он думал, что Варя беременна от него? Думал и радовался? Маме в глаза смотрел? И Варя тоже смотрела...

Боже!

Меня вдруг тошнит. Очень-очень сильно. Я бросаюсь в ванную и обнимаю унитаз. Мне дурно, голову обносит. Слёзы наворачиваются. Хоть бы это был сбой. Пожалуйста. Господи! Я очень хочу детей, но позже. Не сейчас. У нас с Данилом ничего нет. Ни квартиры, ни комнатки! У меня — даже образования! Он зависит от Кулака, чье положение шатко.

Но, с другой стороны, у нас есть так много! У нас есть мы. Вот у Вари никого. Вообще никого. Только я. Она дурочка, конечно. Но она моя любимая дурочка.

Хлопает дверь: Данил вернулся в номер.

Я быстро умываюсь, расчесываюсь и стараюсь привести себя в норму. Не хочу показаться истеричкой. Он и так часто не воспринимает меня всерьез.

— Как дела? — говорю бодро, выходя из ванной комнаты. — Всё окей?

— Да. Можно выезжать. — Данил окидывает взглядом комнату, чтобы удостовериться, что мы ничего не забыли. Мажет глазами по мне. И прищуривается. — У тебя что случилось? Меня не было час, ты заплаканная.

— Тебе кажется.

Данил скрещивает руки на груди и смотрит прямо. Я под этим взглядом сразу же ломаюсь! Данил давит на меня. Давит так сильно, что совсем не могу противиться. Он* сильнее меня в тысячу раз и физически, и морально.

— Говори, — требует Данил.

— У меня задержка. — Я вытираю глаза. — Может, это сбой, надо тест купить. — Отвожу глаза в сторону. — Не представляю, как такое возможно. Мы ведь были осторожны?

— Конечно, были, — уверяет он мягко. И мне сразу же легче становится. — Но стопроцентной защиты не существует. Так что всё возможно.