Хочу твоим первым

И все же меня, несмотря ни на какие причины, накрывает такой волной нежности к ней. Хочется наплевать на все, усесться рядом, обнять, прижать своего Бельчонка к груди и успокоить.

Сказать, чтобы не волновалась ни о чем. Что я смогу решить все ее проблемы, в чем бы они не заключались. Что несмотря ни на что, сделаю для нее все. Луну достану с неба, если понадобится. Тут все по-прежнему остается. В лепешку ради нее расшибусь.

– Как дела у тети? – только и говорю вместо всех этих слов, что рвутся сейчас из груди, но абсолютно ей не нужны.

Предательница. Двуличная, скрывающая от меня все время реальное положение дел сука. Это все равно, если бы я за ее спиной привел в свой дом какую-то постороннюю девку, пусть даже свою бывшую. Тем более бывшую. И начал обсуждать с ней перспективу наших дальнейших, сука, отношений. Которых в принципе, по одному определению не может уже быть.

– Спасибо, сейчас намного лучше, - отвечает Арина и непроизвольно поднимает руку, чтобы завести за ухо прядь, выбившуюся из прически и красиво обрамляющую ее нежный овал.

Зависаю на этом, казалось бы, простом невинном, жесте. Штырит, разгоняет по венам кровь, разгорячает. И, походу, пока я с ней тут сижу, я снова втягиваюсь и меня не собирается отпускать.

Изголодался по ее запаху, голосу, жестам этим невинным, но таким охренительно накрывающим. По ней целиком.

– Если нужна помощь, ну там, с лекарствами, или что…, - довожу до сведения, хотя итак уже выяснил этот вопрос в обход нее.

– Спасибо, у нас все есть, - перебивает.

– Обращайся, - снова перехватываю инициативу и все же завершаю предложение.

– Спасибо еще раз, но у нас все есть.

Что ж, и помощи моей ей не надо, пусть в жопу с ней иду, если перевести ее слова на нормальный язык.

Усмехаюсь, но это горькая и невеселая усмешка. Из тех, что не транслирует в мир ничего хорошего.

Арина это чувствует, и внутренне вся сжимается и напрягается.

– Гордей, мне…пора. Володя ждет…

– Ах да, Володя. Как же я мог про него забыть…

Спокойно, Гордей, сиди и держи себя в руках. Не разнеси все, к чертям, еще и здесь. Хватит с тебя испорченной мебели в клубе и развороченной, забитой почти до упора груши в тренажерке.

– Извини, Гордей, но…у нас свадьба...В эту субботу уже.

– Что?

Мне кажется, что мне на голову надели сейчас жестяное ведро, а потом вмазали по нему кувалдой со всей возможной дури. Оглушая и выбивая из меня последние остатки мозгов.

Бельчонок же недолго думая срывается с места и несется мимо меня в сторону дороги.

– Арина, мать твою, - ору я и быстро вскакиваю за ней.

Хватаю ее за локоть, не церемонясь больше ни капли, дергаю обратно и с силой впечатываю в себя.

– Стой и повтори то, что ты только что сейчас сказала!
– цежу, не собираясь отпускать, пока не проясним все вопросы.

Глава 58. Ты и я... конец?

Ты и я...конец?

Гордей

– Свадьба, в эту субботу, - выпаливает Арина, пряча глаза. – Извини, Гордей, мне очень жаль.

– Жаль?

Серьезно?

Мне казалось, что все самое худшее уже произошло, но, походу я ошибся и действительно отстойная жесть для меня только начинается.

Особенно бесит и выводит из себя ее объяснение в конце.

– Ты, блин, собралась вытворить эту дичь, и тебе… просто жаль?

Эмоции переполняют и требуют какого-нибудь мощного, готового что-нибудь ломать и крушить, выхода. Не представляю, как с ними справиться сейчас, пока стою и пытаюсь, действительно пытаюсь ее понять.

Но что бы ни делал, как бы ни старался, все равно все становится только хуже и хуже. В какую-то деструктивную спираль закручивается и хреначит без единого просвета впереди.

И главное, первый, наверное, раз в жизни я не врубаюсь реально, что-мне-делать и как дальше поступать.

Пока что в башку не приходит ничего умнее, чем вжать в себя сильно, практически сливаясь телами, и продолжать удерживать, пытаясь вывести хотя бы таким способом на эмоции. Пусть так больнее самому во сто крат, но раз не получается по-другому...

– Жаль, блин. И это все, что ты можешь мне сказать?

Вздрагивает, съеживается, вывертывается.

– Извини, Гордей, мне срочно пора идти.

– У меня жизнь после твоих слов рушится, а тебе всего лишь жаль и срочно пора идти.

Не отпускаю. Стою, как охреневший обдолбанный мазохист и продолжаю слушать, все еще не до конца веря, отвергая на всех уровнях, на каких только могу чувствовать и ощущать.

– Извини, Гордей, извини, прости меня.

– Если так хочется замуж, выходи тогда за меня, - выпаливаю, и даже сам не ожидаю, что произнесу это вслух.

Никогда я не думал о свадьбе, да и вообще не планировал, но если так встает вопрос…если в этом все дело…

Едва стоит озвучить, и мысль не кажется мне уже такой бредовой или за гранью. Раз по-другому никак, то я согласен...

– Что?

Отчего-то мои слова не производят на нее даже частично такого впечатления, какое произвели только что на меня самого.

Дергается в моих руках, пытаясь выбраться поскорее. Словно не выносит больше моих прикосновений, и они для нее, блин, стали хуже смерти. Перегорело? Ушло? Испарилось?

Переклинивает от этих наблюдений и ее оглушающих своим отторжением реакций.

Всегда уверен был в себе на все сто, а загоны Бельчонка хоть как-то, пусть частично и не полностью, но понимал. И принимал. Принимал, блин, со всеми ее барьерами и тараканами.

Но вот сейчас…чувствую, что реально уже не вывожу.

Отпускаю, раз так уж просит, и для максимальной надежности прячу руки за спину.

Арина отшатывается и замирает на несколько секунд, словно не ожидала, что ей удастся так легко освободиться от меня. Дышит часто, рвано, отрывисто.

– Пока, - говорю я, давая понять, что пусть сваливает, если уже все решила и от меня тут ничего не зависит.