Хочу твоим первым

Закусываю губу, пытаюсь реанимировать телефон.

Боже, боже, боже. Только бы все обошлось. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Из-за меня все это происходит с моей тетей, из-за меня, из-за меня!

Гордей подходит, без лишних слов берет меня под локоть. Ведет к машине и сам усаживает в салон.

Я не сопротивляюсь, на это совершенно нету сил.

...

Мы трогаемся.

Внезапно я вспоминаю про Володю и в волнении к нему оборачиваюсь.

Гордей не произносит ни слова, но притормаживает, а задние дверцы щелкают, снимая блокировку.

Это явная уступка с его стороны, подвезти еще и Володю, чтобы я не волновалась, и тот неохотно и со стонами, но все же залезает в салон.

Гордей отворачивается от меня, выезжает на проспект и до больницы мы едем в полном и абсолютном молчании.

Глава 56. Все кончено, кончено

"Конца нет жертвам, и они не впрок! Чем больше их, тем более тревог".

У. Шекспир

Арина

Пока мы едем я стараюсь держаться и не расклеиться окончательно, но удается это мне с огромным, просто непосильным для моих донельзя расшатанных нервов трудом.

С одной стороны, на меня давит груз огромной вины из-за ситуации с тетей. С другой, убивают волны равнодушия и даже презрения, исходящие сейчас от Гордея.

Мое состояние можно назвать вменяемым разве что с большой пребольшой натяжкой. Я полностью дезориентирована, выбита, размазана по асфальту.

Никогда себе не прощу, если с тетей что-нибудь случится. Если она…она…Мне страшно даже подумать об этом, но, если она умрет из-за меня, я не смогу себе этого простить. Никогда не смогу.

Пусть выживет. Пожалуйста, пусть все обойдется. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Я сделаю все, чтобы больше не усугублять ситуацию, все, абсолютно все от меня зависящее.

И одновременно с этим я понимаю, что если мы больше не сможем видеться с Гордеем, то вместо тети, пусть и не физически, а всего лишь душевно, но умру я.

Впрочем, похоже, от меня тут уже ничего не зависит. Гордей не желает ничего обо мне знать.

Наверное, даже к лучшему, что так. Без лишних слов. Хоть и невыносимо больно.

И все же я кошусь и кошусь в его сторону в надежде, что хоть разок, но он посмотрит на меня.

И вздрагиваю всякий раз, когда он поворачивается и смотрит.

…

Гордей отлично водит машину, мы приезжаем к больнице необычайно быстро. Все также не произнося ни слова, он тормозит перед входом и ждет, пока мы с Володей выберемся из салона.

– Гордей, спасибо тебе большое, - говорю я, прежде, чем он исчезнет из моего поля зрения. В ответ он лишь неопределенно пожимает плечами.

Я смотрю на него еще пару секунд, а потом разворачиваюсь и спешу по ступенькам ко входу в здание.

И вздрагиваю, когда в нос ударяет специфический больничный запах.

Всегда обходила больницы стороной, и атмосфера, царящая сейчас здесь, мне совершенно и категорически не по душе.

Володя набирает дяде Леше и тот почти сразу выходит к нам со стороны больничных лифтов.

– Арина, Володя, как хорошо, что вы пришли. Дети, слава богу, в школе до вечера, а то бы перепугались. Я сам все никак не отойду, - говорит дядя Леша и тяжело порывисто вздыхает.

– Как она, как тетя? – восклицаю я, молясь про себя, чтобы дядя ответил, что все благополучно обошлось.

– Пока стабильно плохо, но надежда есть, - произносит вместо этого дядя.
– Ждем, ждем.

Он нервно проводит рукой по своим жидким с проседью волосам и снова смотрит на Володю, уже более внимательным взглядом. На его лице появляется удивление, вперемешку с новой порцией тревоги и озабоченности.

– Володя, что с тобой?
– восклицает он громко.
– Никак ты в драке поучаствовал.

– Так и есть, - кивает Володя.
– Пришлось поучаствовать.

– Боже мой, тебе срочно нужно в травмпункт. Кажется, он где-то здесь, за углом.

– Да, я сейчас туда пойду. Вначале хотел узнать, как тетя Галя.

– Пока к ней никого не пускают. Даже меня, ее законного, так сказать, супруга. Но что поделать, такие тут порядки, ничего не попишешь.

И дядя Леша принимается снова осматривать Володю, то и дело качая головой и цокая языком.

– Дааа, хорошо тебя отделали, парень, ничего не скажешь. Это кто ж тебя так?

– Да так, хрен один неуравновешенный, - цедит Володя, косясь на меня, а потом сплевывает с досады в ближайшую корзину для мусора.

– Так не стой столбом. Иди, обезболивающее попроси и зафиксируй, заодно, все побои до одного. Эти данные врачи передадут в полицию, и там, дай бог, возбудят уголовное дело на этого хулигана.

– Отличная идея, - кивает Володя, а по моей коже пробегают тревожные табуны мурашек.

– Прямо сейчас и пойду, дядь Леш. Если что, новости какие про тетю Галю или еще что, мы с вами на связи.

– Само-собой, как только что-то станет известно, сразу позвоню. А ты давай, дуй скорее, вон на ногах не стоишь. Хороша драка. Где ж это видано, чтобы средь бела дня людей так уродовали. Да, пусть кого надо, того к ответственности призовут. Нельзя спускать все им с рук, категорически нельзя.

– Совершенно с вами согласен, дядь Леш, - кивает дяде Володя и поворачивается ко мне.

– Арин, я в травмпункт, ты со мной?

Я соглашаюсь пойти с Володей и пока идем, раздумываю, с чего лучше начать предстоящий нелегкий разговор.

– Володь, ты же не станешь на него доносить, ведь не станешь?
– выпаливаю, когда до травмпункта остается какой-то десяток метров, а ничего более или менее складного и убедительного я так и не придумала.

– Почему не стану? Пусть отвечает за все свои действия перед законом.

– Но…

И снова у меня от волнения пропадает голос. Ненавижу эту свою досадную привычку, но ничего поделать с этим, как ни стараюсь, не могу.

– Но…Володь…,- чуть ли не хриплю.

– Он же привез тебя в больницу, не бросил там на дороге!