Хочу - творю, хочу - вытворяю

Женщина обернулась, красивая: темно-рыжие вьющиеся волосы спадали на плечи, греческий профиль, голубые глаза, которые выгодно оттеняло строгое темно-синее платье, сверкали в неверном свете радужной границы, как драгоценные камни.

— Да. — Тихо подтвердила она. — Отпустите меня.

— Не раньше, чем вы нам все объясните! — твердо, но максимально вежливо сказал Горец.

— Александр!

— Вероника?

Поединок взглядов закончился победой Горца.

— Хорошо, я все расскажу.

«Случилось все достаточно давно. История начиналась совершенно обыкновенно. У одного мальчика от тяжелой болезни умерла мама. Отец через два года женился снова. Новую маму звали Вероника. Она была стихийником, особенным стихийником, у которого понемногу присутствовал потенциал всех стихий.

В пятнадцать лет у мальчика проявились «земляные» способности, и мачеха стала думать, как поступить…»

«Так вот, что это за магия! — наконец поняла я. — Горец унаследовал способности своей матери, но все равно был ограничен одной стихией, поэтому оставшиеся три преобразовались в чистую силу!».

Я заслуженно собой возгордилась, — какая я все-таки умная! — и чуть не прослушала продолжение истории.

«Сама Вероника нигде специально не училась, а познавала свои силы тайно, но для мальчика она хотела лучшей участи. Разместив в газете странное на взгляд обычного человека объявление, она стала ждать. Как ни странно, на ее призыв откликнулись несколько взрослых людей, столкнувшихся с такой же проблемой. Люди объединились и создали школу-интернат для детей с необычными способностями. Она располагалась за городом, чтобы не вызывать лишних вопросов у прессы. Сын мужа Вероники, ставшей директрисой школы, отучился в ней и остался, как штатный программист, помогать мачехе. Через пару лет мачеха заболела странной болезнью. Сын Александр нашел причину и старался всеми силами помочь, но не смог.

После смерти Вероники на пост директора пригласили еще одну женщину-стихийницу. По странной случайности она тоже оказалась Вероникой. В школе все пошло на лад, туда даже стали принимать обычных детей с необычными талантами. Так интернат для стихийников превратился в школу искусств с профильной специальностью».

— И эта вторая Вероника — я. — Женщина закончила свой рассказ и вопросительно посмотрела на Горца.

— Да, все верно. — Подтвердил он. — Но почему ты не сказала?

— А что бы ты сделал, узнав, что директор твоей школы — оборотень?

— Не знаю, но вы уже не оборотень. Даже не стихийник.

— Тогда, может, отпустите?

Вдруг радужный треугольник замерцал и исчез. Мы недоуменно переглянулись. Я заметила первой:

— Вихрь!

Все подбежали к лежащему навзничь парню.

— Это всего лишь обморок. Эх, вы! Как мудрости читать — это вы умеете, а как последствиями интересоваться… — сказала Вероника.

Мы возмущенно на нее посмотрели.

— Молчу. Разбирайтесь сами.

— Придется вам, наверное, передать должность. — Сказал Горец.

Вероника вспыхнула.

— А все из-за того, что…

— Что вы сразу это не рассказали! — Невежливо перебила я. — А еще взрослые называются!

— И вы чуть нас не убили! — добавил Водяной.

Вихрь пришел в чувство, и мы уставшей компанией пошли в школу. Надо было еще выспаться. Никто не заметил, как Вероника молча встала и направилась совсем в другую сторону. Впрочем, туда ей и дорога.

ГЛАВА 32

Проснулась я на рассвете. Очень странно, так как ложилась я уже сегодня во втором часу ночи. Спать больше не хотелось, и я решила пройтись по утреннему интернату.

Тишину коридора нарушал какой-то странный отдаленный звук. Прислушавшись, я поняла, что это голос. Я пошла в его сторону и очутилась около двери столовой. Оттуда доносилось напрочь лишенное мелодии, да и элементарного слуха, пение. Правда, тихое. Я неслышно вошла, прикрыв за собой дверь.

На одном из столов на спине лежал Водяной и струей воды из пальца выписывал что-то на закопченном потолке. Внезапно он прекратил свое занятие и направил руки, сложенные пистолетом, на меня.

— А слуха у тебя нет совсем. — Не растерялась я. Он покраснел.

— Что не спишь? — спросил обвиняющим тоном.

— А ты что не спишь?

Мне в лицо ударила струя холодной воды.

— Не задавать вопросы командованию! Отвечать! — пояснил он.

Я стояла, обтекала и хлопала глазами. Нет, ну это уже переходит всякие границы! Я мстительно окатила его водой с головы до ног.

— Поганка. — Совершенно спокойным голосом сказал он.

— От мухомора слышу! — подбоченилась я.

Он медленно слез со стола, нацелился на меня и рванул с места в галоп. Я подождала, пока он одолеет половину пути, и тихо шепнула:

— Нырок!

Водяной по инерции пролетел сквозь облако капель в человеческий рост. Впрочем, он и так был мокрый до последней нитки. Подождав, пока он непонимающе развернется, моя водно-капельная фигура превратилась в бесформенную лужу на полу. Водяной подошел к луже.

— Так вот что ты вчера сделала… — вполголоса сказал он. — А если не дать воде принять прежнюю форму?..

Он силой поднял в воздух воду, оставшуюся от меня, и залил в банку, забытую на столе. Наивный. Ладно, пока подыграем.

Придя к себе в комнату, Водяной что-то написал в ноутбуке. Через секунду пикнула почта — пришел ответ. А еще через пять минут пришел Горец.

— Ну, Вадик, зачем я тебе понадобился в такую рань?

— Еще скажи: разбудил тебя.

Парни невесть чему рассмеялись.

Мне вдруг подумалось: «Хорошее имя у Водяного. Можно его на людях называть Вадиком. Кто знает — поймет. Кто не знает — не обратит внимания».

— Ну, так что там у тебя?

— Не поверишь, Алекс! — он хихикнул. — У меня Алиса в банке!

— Кто?

— Ну, Русалочка.

Быстро же они на имена перешли. Надо бы осадить.

— Это в этой, что ли?

— Ага!

Горец уставился на банку в его руках.

— Не верю.

— Смотри.

Водяной вылил меня-воду из банки на пол. Наверное, думал, что в фигуру сложится. Ха, ха и еще раз ха. Я ему что, цирковая обезьянка — по команде стойку делать?

Горец посмотрел на образовавшуюся лужу… и неожиданно подмигнул. Наверное, мне. И откуда он все знает?

— Ну, и что? — поднял он глаза на Водяного. — Я тоже так могу воды на пол налить и сказать, что это Ручеек.