Хочу у зеркала, где муть… (сборник)

9

Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья. Я родилась. Спорили сотни Колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть. 16 августа 1916

Бессоница

1

Обвела мне глаза кольцом Теневым – бессонница. Оплела мне глаза бессонница Теневым венцом. То-то же! По ночам Не молись – идолам! Я твою тайну выдала, Идолопоклонница. Мало – тебе – дня, Солнечного огня! Пару моих колец Носи, бледноликая! Кликала – и накликала Теневой венец. Мало – меня – звала? Мало – со мной – спала? Ляжешь, легка лицом. Люди поклонятся. Буду тебе чтецом Я, бессонница: – Спи, успокоена, Спи, удостоена, Спи, увенчана, Женщина. Чтобы – спалось – легче, Буду – тебе – певчим: – Спи, подруженька Неугомонная, Спи, жемчужинка, Спи, бессонная. И кому ни писали писем, И кому с тобой ни клялись мы… Спи себе. Вот и разлучены Неразлучные. Вот и выпущены из рук Твои рученьки. Вот ты и отмучилась, Милая мученица. Сон – свят. Все – спят. Венец – снят. 8 апреля 1916

2

Руки люблю Целовать, и люблю Имена раздавать, И еще – раскрывать Двери! – Настежь – в темную ночь! Голову сжав, Слушать, как тяжкий шаг Где-то легчает, Как ветер качает Сонный, бессонный Лес. Ах, ночь! Где-то бегут ключи, Ко сну – клонит. Сплю почти. Где-то в ночи Человек тонет. 27 мая 1916

3

В огромном городе моем – ночь. Из дома сонного иду – прочь. И люди думают: жена, дочь, — А я запомнила одно: ночь. Июльский ветер мне метет – путь, И где-то музыка в окне – чуть. Ах, нынче ветру до зари – дуть Сквозь стенки тонкие груди – в грудь. Есть черный тополь, и в окне – свет, И звон на башне, и в руке – цвет, И шаг вот этот – никому – вслед, И тень вот эта, а меня – нет. Огни – как нити золотых бус, Ночного листика во рту – вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам – снюсь. 17 июля 1916, Москва

Стихи к Блоку

1

Имя твое – птица в руке, Имя твое – льдинка на языке. Одно-единственное движенье губ. Имя твое – пять букв. Мячик, пойманный на лету, Серебряный бубенец во рту. Камень, кинутый в тихий пруд, Всхлипнет так, как тебя зовут. В легком щелканье ночных копыт Громкое имя твое гремит. И назовет его нам в висок Звонко щелкающий курок. Имя твое, – ax, нельзя! — Имя твое – поцелуй в глаза, В нежную стужу недвижных век. Имя твое – поцелуй в снег. Ключевой, ледяной, голубой глоток. С именем твоим – сон глубок. 15 апреля 1916

2

Нежный призрак, Рыцарь без укоризны, Кем ты призван В мою молодую жизнь? Во мгле – сизой Стоишь, ризой Снеговой одет. То не ветер Гонит меня по городу. Ох, уж третий Вечер я чую ворога. Голубоглазый — Меня – сглазил Снеговой певец. Снежный лебедь Мне под ноги перья стелет. Перья реют И медленно никнут в снег. Так, по перьям, Иду к двери, За которой – смерть. Он поет мне За синими окнами, Он поет мне Бубенцами далекими, Длинным криком, Лебединым кликом — Зовет. Милый призрак! Я знаю, что все мне снится. Сделай милость: Аминь, аминь, рассыпься! Аминь. 1 мая 1916

3

Ты проходишь на запад солнца, Ты увидишь вечерний свет. Ты проходишь на запад солнца, И метель заметает след. Мимо окон моих – бесстрастный — Ты пройдешь в снеговой тиши, Божий праведник мой прекрасный, Свете тихий моей души! Я на душу твою – не зарюсь! Нерушима твоя стезя. В руку, бледную от лобзаний, Не вобью своего гвоздя. И по имени не окликну, И руками не потянусь. Восковому, святому лику Только издали поклонюсь. И, под медленным снегом стоя, Опущусь на колени в снег И во имя твое святое Поцелую вечерний снег — Там, где поступью величавой Ты прошел в снеговой тиши, Свете тихий – святыя славы — Вседержитель моей души. 2 мая 1916

4

Зверю – берлога, Страннику – дорога, Мертвому – дроги. Каждому – свое. Женщине – лукавить, Царю – править, Мне – славить Имя твое. 2 мая 1916

5

У меня в Москве – купола горят, У меня в Москве – колокола звонят, И гробницы, в ряд, у меня стоят, — В них царицы спят и цари. И не знаешь ты, что зарей в Кремле Легче дышится – чем на всей земле! И не знаешь ты, что зарей в Кремле Я молюсь тебе – до зари. И проходишь ты над своей Невой О ту пору, как над рекой-Москвой Я стою с опущенной головой, И слипаются фонари. Всей бессонницей я тебя люблю, Всей бессонницей я тебе внемлю — О ту пору, как по всему Кремлю Просыпаются звонари. Но моя река – да с твоей рекой, Но моя рука – да с твоей рукой Не сойдутся, Радость моя, доколь Не догонит заря – зари. 7 мая 1916

6

Думали – человек! И умереть заставили. Умер теперь. Навек. – Плачьте о мертвом ангеле! Он на закате дня Пел красоту вечернюю. Три восковых огня Треплются, суеверные. Шли от него лучи — Жаркие струны по снегу. Три восковых свечи — Солнцу-то! Светоносному! О, поглядите – как Веки ввалились темные! О, поглядите – как Крылья его поломаны! Черный читает чтец, Топчутся люди праздные… – Мертвый лежит певец И Воскресенье празднует. 9 мая 1916

7

Должно быть – за той рощей Деревня, где я жила. Должно быть – любовь проще И легче, чем я ждала. – Эй, идолы, чтоб вы сдохли! — Привстал и занес кнут. И окрику вслед – охлест, И вновь бубенцы поют. Над валким и жалким хлебом За жердью встает – жердь, И проволока под небом Поет и поет смерть. 13 мая 1916

8

И тучи оводов вокруг равнодушных кляч, И ветром вздутый калужский родной кумач, И посвист перепелов, и большое небо, И волны колоколов над волнами хлеба, И толк о немце, доколе не надоест, И желтый-желтый – за синею рощей – крест, И сладкий жар, и такое на всем сиянье, И имя твое, звучащее словно: ангел. 18 мая 1916

11

Други его – не тревожьте его! Слуги его – не тревожьте его! Было так ясно на лике его: Царство мое не от мира сего. Вещие вьюги кружили вдоль жил, Плечи сутулые гнулись от крыл, В певчую прорезь, в запекшийся пыл — Лебедем душу свою упустил! Падай же, падай же, тяжкая медь! Крылья изведали право: лететь! Губы, кричавшие слово: ответь! — Знают, что этого нет – умереть! Зори пьет, море пьет, – в полную сыть Бражничает. – Панихид не служить! У навсегда повелевшего: быть! — Хлеба достанет его накормить! 15 августа 1921

14

Без зова, без слова — Как кровельщик падает с крыш. А может быть, снова Пришел – в колыбели лежишь? Горишь и не меркнешь, Светильник немногих недель… Какая из смертных Качает твою колыбель? Блаженная тяжесть! Пророческий певчий камыш! О, кто мне расскажет, В какой колыбели лежишь? «Покамест не продан!» Лишь с ревностью этой в уме Великим обходом Пойду по российской земле. Полночные страны Пройду из конца и в конец. Где рот – его – рана, Очей синеватый свинец? Схватить его! Крепче! Любить и любить его лишь! О, кто мне нашепчет, В какой колыбели лежишь? Жемчужные зерна, Кисейная сонная сень. Не лавром, а тёрном — Чепца острозубая тень. Не полог, а птица Раскрыла два белых крыла! – И снова родиться, Чтоб снова метель замела?! Рвануть его! Выше! Держать! Не отдать его лишь! О, кто мне надышит, В какой колыбели лежишь? А может быть, ложен Мой подвиг, и даром – труды. Как в землю положен, Быть может, – проспишь до трубы. Огромную впалость Висков твоих – вижу опять. Такую усталость — Ее и трубой не поднять! Державная пажить, Надежная, ржавая тишь. Мне сторож покажет, В какой колыбели лежишь. 22 ноября 1921