Хочу увидеть океан

Ирик приехал через два часа, извиняясь, что задержался в дороге.

— Когда-нибудь напишу статью про ваши дороги и водителей. — Ирик раздраженно уселся на диван, положив ногу на ногу и завернув ее винтом, как это мог делать только он. Это была его любимая поза — еще один повод для нелюбви Юриной матери. «Ты посмотри, как он сидит! — возмущалась она, когда Ирик уходил. — Это же нечеловеческая поза, как можно так заворачивать ногу, меня это бесит!»

— И что нового ты собираешься сообщить читателям? И так все знают, что у нас езда на дорогах опасна для жизни, что машин слишком много, дороги давно устарели, а половина водителей ездят по купленным правам и не соблюдают правил.

— А я не у вас опубликую этот материал, у меня его с руками оторвут в Голландии. У нас там любят что-нибудь разоблачающее и обвиняющее. А я такое напишу — хоть душу отведу. Ты знаешь, я иногда успеваю записать номера машин, которые особенно нагло хулиганят на дорогах. Узнаю по своим каналам имена их владельцев, укажу в статье. Представляешь, какой класс будет? — Ирик чуть не облизнулся, с наслаждением представив, как опозорит зарвавшихся московских дорожных хулиганов на весь свет. — А потом предложу этот материал перевести для «Московских новостей», у меня там заместитель главного знакомый, чтобы ссылка была на зарубежный источник. Да я их с дерьмом смешаю! — не на шутку разошелся Ирик, вспоминая опасные для его жизни ситуации на дорогах.

— Ты еще сфотографируй как-нибудь все аварии, которые тебе попались за один день. Тоже классно будет, — посоветовал Юра, увлекшись идеей друга.

— Точно, так и сделаю! — загорелся Ирик. Но тут же остыл, представив, что придется останавливаться в общем потоке, а какие слова он услышит в свой адрес от злобных водителей, которым перегородит дорогу… Пожалуй, могут и поколотить. — Я тебе сейчас другое расскажу. Меня пригласили в составе группы независимых экспертов международной комиссии по экологическим катастрофам на Байкал. Основная наша база находилась в городе Листвянке. Мы там такое нарыли! Брали на анализ воду из озера, почву в окрестностях, множество других проб, тебе такие подробности как неспециалисту неинтересны. В общем, работали два месяца. Пришли к выводу, что вашему озеру грозит гибель, полная экологическая катастрофа.

— Ну, мне кажется, ты преувеличиваешь, — вставил Юра, зная склонность Ирика сгущать краски по любому поводу.

— Ой, Юра, боюсь, что так оно и будет, если ваше правительство не примет радикальных мер. Ведь ваше озеро Байкал — это не только жемчужина России, это мировая ценность. Ты помнишь из школьной программы, что Байкал — самое глубокое озеро в мире?

— Помню, конечно, я в школе хорошо учился. Я даже помню, что в него впадает больше трехсот рек.

— Точнее, триста тридцать шесть! — Если Ирик занимался какой-то проблемой, то изучал ее досконально. — Все накопленные данные мы хранили в компьютере, собирались выступить с ними на международном конгрессе. И представь себе, оказывается, за нами следили ваши… — он перешел не шепот, — органы. Пришли однажды в наш офис, изъяли все материалы, даже из компьютера. И запретили вообще где-либо упоминать о них. Вся работа — псу под хвост! — Последнюю фразу Ирик произнес с особым смаком: очень уж он любил образный русский язык, в изучении которого несомненно преуспел. Отчасти благодаря Юре.

— Ни фига себе, — поразился Юра прыткости представителей родной власти. — Сочувствую вам, столько работали…

— Ничего, мы все равно своего добьемся, мы привлечем внимание мировой общественности к вашим проблемам. — Ирик гневно потряс кулаком, лицо у его было вдохновенное, как у Джордано Бруно, всходящего на костер.

Юра в очередной раз восхитился преданности Ирика правому делу. Хотя иногда он боялся за него, считая, что тот когда-нибудь плохо кончит. А байкальский «герой» еще какое-то время распространялся о мировых проблемах, которые его лично очень беспокоили, потом немного поостыл и стал рассказывать, как подружился с преподавателями английского языка местной школы, и вытащил из рюкзачка томик Ахматовой.

— Подружка подарила, — похвастался он, любовно поглаживая томик.

— Ирик, у тебя подружка! — воскликнул изумленный Юра. — Не верю своим ушам!

— Это не совсем то, что ты подумал, — с достоинством ответил голландец. — У нас с ней высокие духовные отношения. Она английский преподает в школе, мы с ней ходили на поэтические вечера. Ты не представляешь, как она читает Ахматову! — Он поднял глаза вверх, что означало полное восхищение. — Она удивительный человек. И ты знаешь, я спросил у нее, хочет ли она выйти замуж за иностранца и уехать в Голландию? А она, ни на минуту не задумываясь, ответила, что нет. «У вас, — говорит, — страна недуховная. Моя подруга вышла замуж за бельгийца, только два месяца выдержала, домой вернулась. Муж целыми днями на работе, общаться ей совершенно не с кем, там не принято днем звонить подруге и обсуждать все проблемы, как у нас. У вас вообще не принято дружить. Целый день сиди, жди мужа, а он придет, в газету уткнется, даже не расскажет, как у него дела. Не делятся у вас своими проблемами, не принято. Вокруг все красиво, идеально чисто и тоска смертная». Юра, ты представляешь, какие у вас есть возвышенные люди? Какая высокодуховная страна Россия! Если меня не отзовут, я буду здесь жить всю жизнь. — Он опять вошел в раж, глаза у него загорелись, он говорил очень быстро и взволнованно, и Юра подумал, что Ирик, пожалуй, любит его Родину больше, чем он сам.

— Да, Ирик, ты есть хочешь? — вдруг вспомнил Юра, что его друг, наверное, голоден.

— У тебя нет печеной картошки? — спросил Ирик неожиданно, как будто только и ждал этого вопроса.

— Откуда? Я картошку никогда не пеку, — удивился Юра.

— Ну ты хоть ел ее когда-нибудь?

— В пионерлагере, лет двадцать назад.

— Мы с русскими друзьями в лес ходили, они нас научили картошку печь. Как вкусно, ничего лучшего я не ел в жизни! — восторженно стал вспоминать Ирик. — А потом мы на палочках пекли над угольками хлеб. Так вкусно! Сколько вкусной еды знают русские, а ведь она такая простая. У нас в Голландии нигде такую еду не готовят, ни в одном ресторане. Почему мы с тобой никогда не ездим в лес и не печем картошку? Давай как-нибудь соберемся. Можно пригласить еще кого-нибудь из моих друзей, они тоже никогда не ели печеную картошку. — Ирик стал развивать картофельную тему, потом, исчерпав ее, вдруг вспомнил: — Да, ты знаешь, я же через неделю еду в Магадан! Долго выбивал разрешение у своего редактора, наконец добился.

— Ну ты даешь. На кой тебе сдался Магадан? — Юра не уставал удивляться Ириковым идеям.

— Как на кой? Да ты что? Быть в России и не побывать в Магадане — это же преступление. Я хочу изучить Россию вдоль и поперек. Такая великая страна, столько у вас интересного, а ты совсем не ценишь, — опять сел на своего любимого конька Ирик. — Вот ты был в Магадане?

— Господь уберег, — ответил Юра и сплюнул три раза через левое плечо. Его бизнес слегка попахивал криминалом, а Юра был изрядно суеверен. — Давай лучше вернемся к предыдущей теме, про печеную картошку. Как-то мне о ней говорить спокойнее.

— Что о ней говорить? Ее есть надо, — рассудительно заметил Ирик.

— Слушай, дружище, у нас же на улице продается печеная картошка, в маленьких таких избушках, ее фаршируют всякими наполнителями, например тертым сыром. Давай сходим, у нас у метро такая избушка стоит, — решил выйти в народ Юра.

— С сыром, говоришь? — задумался Ирик. — Нет, это уже буржуйская картошка, надо есть простую, печеную, — твердо добавил он. — Такую немножко обгорелую, а внутри рассыпчатую. Самый кайф!

«Нет так нет, была бы честь предложена», — подумал Юра. Главное, Ирик съехал с неприятной темы про Магадан. Вместо картошки его все-таки удалось уломать на бутерброды с красной икрой, хотя Ирик очень возмущался едой новых русских и пообещал написать статью о том, как в стране России, с тех пор как ее снесло с социалистических рельсов, все больше наблюдается расслоение общества, и в то время, как простые преподаватели едят печеную картошку, новоявленные буржуи, имеющие бизнес за рубежом, не знают, куда девать красную икру, и кормят ею случайно забредших к ним журналистов, весьма, кстати, небогатых. Потому что они себе не могут позволить такие излишества. Но пообещал Юрину фамилию в статье не называть. Юра посмеялся и подумал, что, если бы Ирик знал, какими делами на самом деле он занимается, не избежать бы ему позора на весь свет, потому что статья, разоблачающая и обвиняющая, непременно появилась бы на страницах Ириковой демократической газеты. А так Ирик верил в Юрину легенду, что тот устраивает юных бедных и талантливых русских балерин в танцевальные коллективы европейских стран, где девушки благодаря Юриным стараниям получают приличные деньги и могут помогать своим семьям, оставшимся в России. Юра выглядел в глазах Ирика почти как меценат.

Глава 12 Большая охота на кабанов, или Птичка киви

За окном лил проливной дождь, деревья были абсолютно голые, и только несколько пожухлых и несчастных листиков упрямо трепетали на ветру. На Сашином настроении непогода никак не сказывалась. Она отошла от окна, улеглась на диван и стала смотреть какой-то любовный фильм, который взяла накануне в прокате. Замяукал мобильник, пришло сообщение. Маурицио писал: «Сегодна завалил семь кабанов. Жаль, что тебя нет с нами». Сообщения приходили почти каждый день. Неделю назад он три дня подряд заваливал по десятку кабанов. Вчера сообщил, что свежует туши убитых животных. Это сообщение она получила, когда сидела со знакомым французом в ресторане на Арбате и ела запеченную свинину. Сашу слегка затошнило, и ей пришлось налечь на шампанское. Уничтожение кабаньей популяции в Италии стараниями Маурицио шло такими темпами, что возникла угроза полного ее истребления. Сашу это предположение взволновало, поскольку она была девушкой жалостливой, и она отправила Маурицио сообщение следующего содержания: «Не убивай всех кабанов, оставь хоть малюток на расплод». Последовал ответ: «От малюток мало пользы, мы их не стреляем». Ну да, вспомнила Саша, кабаны же все по двести килограммов весят, Маурицио говорил. Так что малютки бравому охотнику уже без надобности. Наверное, жители всех близлежащих городков накормлены, в домах престарелых ежедневный пир горой, скоро от такого количества дикой свинины у народа начнет болеть печень и прочие органы. Погоревав и по этому поводу, Саша наконец погрузилась в сюжет фильма. Трагедия неразделенной любви развивалась полным ходом. Несчастная влюбленная вынашивала план мести коварному изменнику, а он в это время возлежал на шикарном сексодроме в объятиях белокурой красотки с хищным лицом. Близилась кровавая развязка. Но телефонный звонок оторвал Сашу от экрана, и она нажала на кнопку «стоп».