Хочу Вас... профессор!

Я думал, что испытал всё, что можно.

Оказалось, нет…

Это совсем иное.

Сложно понять, что это и откуда.

Сердце, объятое пламенем, останавливается и огнём растекается по всему периметру грудной клетки.

По спине и плечам сумасшедшим контрастом несётся озноб.

А задеревеневшие мышцы наливаются слабостью…

Я не знаю, какими будут мои ощущения там, в комнате.

Не знаю. Упаду на месте. Развалюсь. Рассыпаюсь.

Я не знаю.

– Вить… подожди минутку.

И я перевожу взгляд на Анюту, которая подходит к какой-то женщине и что-то у неё спрашивает…

Та указывает пальцем наверх.

А потом вдруг в шум голосов прорывается громкий плач, и все разом смолкают.

Напряжение ощутимо и необратимо сгущается.

Анюта ударяет себя по лбу и бежит в сторону лестницы.

Мне удаётся сделать полноценный вдох и наполнить легкие кислородом.

Следом включается сердце. И сходу набирает сумасшедшие обороты. Отстраненно пропускаю через сознание то, как оно выбивает мне ребра, и поднимаюсь за Анютой.

Картинка перед глазами расплывается. Но я иду. Просто иду, используя привычные навыки. Потом уже на звук голоса…

Звонкого. Наполненного жизнью. Детского… Родного.

Чувствую сразу.

Толкаю дверь ладонью, проходя в небольшую спальню. Осматриваюсь.

На стенах фотографии. Много детских фотографий.

Анюта стоит ко мне спиной. Напрягается, но не оборачивается.

Знает, кто вошёл.

Ещё несколько шагов и я вижу его…

Вижу своего сына.

Мой сын. Мой сын. Мой сын.

В голове непрекращающимся конвоем гудит:

Наш…

Я долгое время был один.

Затем появилась Аня. Перевернула всё и … ушла.

В душе лишь кровавая рана оставалась. А сейчас…

Нас трое.

Падаю на ближайший стул. Сил никаких не осталось.

Такое ощущение, что я воскрес и умер одновременно.

Разве такое бывает?

Да плевать как бывает.

Ничего кроме него не важно.

Смотрю на сына, не отрываясь. Совсем маленький.

– Как назвала?

– Кирилл, – она тихо шепчет его имя.

– Как и хотела, – хмыкаю, слушая как кряхтит…сын.

Звуки, которые он издаёт качают воздух и вибрациями оседают у меня в груди.

Не знаю… я даже не знаю, как описать то, что я сейчас испытываю.

Тем временем, Анюта берёт его на руки и прижимая к груди и вкрадчиво спрашивает:

– Ты не мог бы выйти? Я хочу покормить Кирюшу. Потом, чуть позже… ты сможешь с ним познакомиться… Сейчас он голоден и будет капризничать.

Она поворачивается ко мне и смотрит с таким видом, будто бы, если я не выйду… случится пожар.

Да только тщетно всё это.

Никуда я не уйду.

Никуда больше.

– Корми, – холодно чеканю. – При мне корми.

– Вить, – она краснеет, качая его на руках. – Это неудобно и…

– Неудобно Анют, что я ни хрена о сыне не знал, – жёстко обрываю её. – А теперь сядь и корми его.

– Я…

Она опасливо оглядывается на меня, отворачиваясь, чтобы я ничего не видел.

– Ты же понимаешь, что стыд в нашем случае неуместен.

– Вить, – шумно выдыхает она. – Пожалуйста.

А я глушу в себе эмоции, чтобы не заорать на неё.

Терплю.

– Анюта. Просто делай, как я сказал.

Она поджимает губы и наконец, сдаётся.

Присаживается на постель с Кириллом и, не отрывая от него взгляда, тянет за замок своего платья... Затем оттягивает бюстгальтер вниз, а у меня в глазах темнеет.

Просто от вида её обнажённой груди.

На части разрывает.

Ничего не могу с собой поделать. Возбуждение растёт с адской скоростью, порождая внутри огонь.

Тот самый огонь, который ощущал только с ней.

Ни с кем такого не было.

Чёртово наваждение.

Простреливает тут же.

А затем… секундой позже… вспыхивают другие чувства.

Я перевожу взгляд на своего… сына и наблюдаю за всем этим таинством.

Бл*ть. Именно таинством. По-другому выразиться не могу.

Моя любимая женщина и… мой сын, о котором я не знал все эти полтора года.

Невероятность происходящего вырывает из меня мучительный вздох.

Пытаюсь сохранить хладнокровие. Пытаюсь, но получается хреново.

Вообще не получается.

Когда я понимаю, что никак не справлюсь от раздирающих душу эмоций, и уже готов лезть на стенку, отворачиваюсь и выхожу из комнаты.

Воздух. Нужен воздух.

Никак без него.

Выхожу на балкон. Хватаюсь за перила. Выдыхаю.

В воспоминания окунаюсь. Снова и снова.

Я мелкий. Отец.

– Пап! Пап! Смотри, как, я умею! – кричу, нажимая на педали велосипеда. – Поехал… получается!

Его глаза вмиг свинцом наливаются. Быстрым шагом, он направляется ко мне и рычит, останавливая мне путь ногой:

– Ты не видишь? Не видишь, что ко мне гости пришли?! Ты меня же и позоришь, щенок… Иди в дом. Живо.

Из-за того, что педали крутить не могу, сваливаюсь с велика.

Падаю. Царапаю себе ладони с коленями в кровь.

И плачу. Слёзы по щекам катятся. Опять плачу. Слабый. Какой же я слабый.

Выкуриваю сигареты. Одну за другой. Две, три, четыре. Уже сбился со счёта. Без перерывов.

Сизые клубы дыма лёгкие забивает.

Конкретно так.

Специально травлюсь.

Пытаюсь усмирить развернувшуюся в груди бурю.

На куски рвёт. Все внутренности скручивает.

Долго стою, смотря на природный массив.

И дышу…

Дышу...

Дышу…

Часто.

Бл*ть.

Когда же я обрету покой?

Когда смогу жить, как обычные люди?

Я думал встретиться с ней ещё раз … что-то из ряда вон выходящее.