Хочу замуж!

— Кажется, вы не понимаете, что вас можно привлечь к ответственности по статье «Хулиганство»?

— За что?! — у меня отвисла челюсть. — За то, что я проявила милосердие и предложила воду, когда вы явно чувствовали себя плохо?

— Какое ещё милосердие?! — служивый с лейтенантскими звёздочками на погонах от возмущения чуть было не поперхнулся.

— Да я, наверное, по вашей милости получил сотрясение мозга, когда вы слишком резко распахнули входную дверь, а я об неё лбом ударился!

Я присмотрелась к лейтенанту повнимательнее и вновь не смогла удержаться от сочувствия (Да, права моя матушка: я вечно наступаю на одни и те же грабли):

— Большая, вижу, получилась шишка, да ещё и так быстро! Но — ничего страшного, можно приложить лёд. И, если вам повезёт, то к утречку уже всё пройдёт, — я ободряюще улыбнулась (Не люблю, когда грустят другие люди).

— Какой лёд?! Вы мне лучше скажите, как я завтра с таким вот изуродованным лицом покажусь на глаза начальству? Ладно бы, я получил рану при задержке опасного преступника, а тут!.. Да меня же все засмеют!

Жаль, конечно, безвинно пострадавшего человека. Но только лейтенант, мягко говоря, преувеличивал. Как можно назвать затрапезную шишку раной? Другое дело, что его начальство может подумать, будто бы он её получил по пьяни. Тем паче, что сегодня — праздник. Но и эту проблемку можно решить: я завтра позвоню его начальнику и расскажу, как всё было на самом деле. Кому-кому, а женщине уж должны поверить!

— Не верю, что вы это сделали не специально.

А вот лейтенант, как вижу, заблуждался. Тогда стоит ли мне за него заступаться? Большой вопрос. Уж лучше не торопиться. Я ему дважды сегодня посочувствовала, и чем это всё мне обернулось? Неблагодарный!

— Почему вы так долго дверь нам не открывали? Вы что, уважаемая, не знаете, что так обычно поступают преступники, когда хотят скрыть следы своего преступления?

Моя челюсть безвольно повисла. Нет, конечно, это приятно, когда тебя уважают представители закона. Но вот насчёт преступников — по-моему, это уже слишком…

— А почему вы музыку так громко слушаете? Приводите сюда каких-то там артистов? Устраиваете в квартире притон? А ведь с виду вполне приличная девушка… Но не зря говорят: внешность обманчива!

— Да никого я не приводила, артистов прислала курьерская фирма! В качестве музыкального подарка, потому что сегодня я стала их юбилейной клиенткой. А кто-то из соседей, видно, мне позавидовал. И я даже знаю, кто именно! — громко выкрикнула я, чтобы эти слова услышали мои, подслушивающие сейчас под своими дверями, соседи. И сделали для себя соответствующие выводы. Ведь всем известно, что от взрослых девушек можно чего угодно ожидать. Пусть хоть испугаются и пожалеют о своих словах.

— А кто вы такие, чтобы кричать на мою подругу? — у Нюрки лопнуло терпение и она, подбоченившись, с грозным видом появилась на лестничной площадке. Потом ткнула в полицейского пальцем:

— Как вам не стыдно?! А ещё называетесь стражами порядка. Вы должны наш покой охранять, а не приезжать среди ночи и, как какие-нибудь бандиты, вламываться в чужую квартиру!

Теперь отвисла челюсть у лейтенанта. Но всё же у него хватило сил вступиться за честь мундира.

— А мы, как вы думаете, чем занимаемся, если не охраняем покой честных граждан?

— Вы намекаете, товарищ лейтенант, что нас с Астрой Петровной, — Нюрка кивнула головой в мою сторону, — вы считаете нечестными? Да кто вам дал право оскорблять законопослушных граждан и добросовестных налогоплательщиков? Вы знаете, что за клевету я могу на вас подать в суд?

— Я ничего подобного не говорил! — полицейский от негодования покраснел, а его огромная шишка приняла какой-то багровый оттенок (такого цвета бывает нос у хронических алкоголиков).

Разглядывая эту уморительную шишку, я чуть было от смеха не подавилась, пока не заметила, что подлый оператор снимает меня на камеру. Увы, мне не оставалось ничего другого, как отвернуться в сторону.

— Я не позволю вам, гражданка, перевирать очевидные факты! — молоденький лейтенант ещё не привык к издержкам своей профессии. А ведь когда-нибудь он обрастёт жирком и будет смотреть на всё сквозь пальцы, вздохнула я про себя, слушая эти препирательства.

— Какие ещё факты? — моя маленькая подруга гордо вскинула голову, отчего стала казаться немного выше ростом.

— За сегодняшнюю ночь ваши соседи не один раз звонили в отделение полиции, жалуясь на шум-гам в этой квартире, — полицейский ткнул в мою дверь пальцем. — По их словам, никакие предпринятые ими меры не помогали, хотя они и в стенку стучали, и по чугунным радиаторам чем-то тяжёлым били. Но вы сигналы своих соседей проигнорировали. Пришлось нам приехать.

— А где же вы раньше были? — возмутилась Нюрка. — Я буду жаловаться вашему начальству, что вы приехали не по первому звонку, как положено, а только, когда наши добросовестные, чуткие соседи допекли вас своими звонками!

— У нас и так хватает работы, — огрызнулся лейтенант.

— Чтоб в этом наверняка убедиться, мне нужно посмотреть журнал вашего дежурного, — продолжала на него наступать Нюрка. — Сколько сегодня было вызовов? Или это — первый, на который вы соизволили приехать?

Боковым зрением я заметила, как полицейский вздрогнул.

— А вы не подумали, товарищ лейтенант, что если б наши соседи пришли бы сюда разбираться, и мы с Асей, допустим, устроили с ними драку, в которой кто-нибудь пострадал, а то и вовсе оказался на больничной койке, то кто бы в конечном итоге понёс за это ответственность? Вы понимаете, какие большие последствия могут быть у служебной халатности? Страшно представить!

Нюрка картинно закатила свои глаза, а лейтенант пробормотал:

— Да какой толк связываться с женщинами? Наше дело маленькое: нам позвонили, мы и приехали. Провели с нарушителями порядка беседу. Какие теперь к нам могут быть претензии?

Полицейский развернулся и пошёл к дверям подъезда. Замешкавшийся на площадке его коллега счёл своим долгом спросить:

— А протокол-то составлять? Может, хоть объяснительные возьмём?

Но лейтенант в ответ махнул рукой. Мы с Нюркой зашли в квартиру, но, к своему удивлению, Виктора в ней не обнаружили. Наверное, он ушёл, пока мы выясняли отношения со стражами порядка. И, кажется, судя по застеленному газеткой табурету, через окно. Я обрадовалась, что он не стал свидетелем нашего скандала. Мы с Нюркой попрощались, и я отправилась спать, не сомневаясь, что этот праздник мне запомнится надолго.

40

На следующее утро я проснулась от какого-то очень знакомого, но уже порядком поднадоевшего мне звука. Прислушавшись, поняла: это ж в родимую дверь звонят! Еле передвигая ноги (Ещё бы: не спать почти целую ночь!), я добралась до прихожей. Вглядываться в глазок не захотела, однако, и Принцип неожиданности в этот раз применять тоже не стала. Просто открыла дверь: нападайте, кто хочет — мне сейчас всё по барабану!

На лестничной площадке стояла Нюрка. Бодрая, как спортсмены после разминки, хотя мы с ней вчера всё, что было на столе, поровну делили. Вот стрекоза!