Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора

— Вот дерьмо!

Голос раздался с заднего сидения и встряхнул Филипа из его мрачных размышлений:

— Что?

— Смотри, — произнёс Брайн слабым от холода или страха, а возможно от того и другого, голосом. Филип посмотрел в зеркало заднего вида и увидел озабоченное выражение в позеленевшем лице брата. Брайн указал на западный горизонт. Филип пристально вглядывается через ветровое стекло, инстинктивно выжимая тормоза.

— Что там? Я ничего не вижу.

— Срань господня, — произносит Ник с пассажирского сидения.

Он внимательно смотрит в просвет между деревьями справа, откуда сквозь деревья льётся свет. Приблизительно в пятистах ярдах впереди них, в северо-западном направлении насыпь шоссе прорезается через ряд сосен. За деревьями, в просветах листьев, виднеется огонь.

Автомагистраль охвачена огнем.

— Твою мать, произносит Филип, после тяжёлого вздоха. Он ставит автомобиль на самый медленный ход, начиная поворачивать.

Спустя мгновение замаячил опрокинутый грузовик с автоцистерной, разрезанный огнем как ножом кокон, словно перевернутый динозавр. Грузовик заблокировал две западные дороги, кабина отделилась и лежит разбитая вдребезги, сцепившись с тремя другими машинами поперёк разделительной полосы и обеих дорог в восточном направлении. Сожженные остовы других машин лежат опрокинутые позади горящих обломков.

Вдали аварии дороги выглядят как автопарковки, со множеством автомашин, некоторые из которых горят, а большинство спаяны в цепной реакции.

Филип съезжает на обочину и останавливает Сабурбан в пятидесяти ярдах от угасающего огня.

— Это просто фантастика, — говорит он, не обращаясь ни к кому в частности, желая выругаться трёхэтажным матом, но сдерживая себя (так как уши Пенни находятся в нескольких дюймах).

С этого расстояния, даже в мерцании темноты, проясняются некоторые вещи. Во-первых, и прежде всего, или они должны найти команду пожарных и сверхпрочное буксирное оборудование, чтобы продолжать двигаться своим путем, или им придётся выискивать грёбаную объездную дорогу. Во-вторых, всё выглядит так, словно случилось в очень недалеком прошлом, возможно чуть ранее, только несколько часов назад. Тротуар вокруг аварии чёрный и повреждённый, как будто метеор проделал в нём отверстие, и даже деревья вдоль шоссе обуглены от ударных волн. Даже через закрытые окна Сабурбана, Филип ощущает резкое зловоние горелого дизеля и плавленной резины.

— И что теперь? — наконец спрашивает Брайан.

— Нужно поворачивать, — говорит Ник, оглядываясь через плечо.

— Просто дайте мне подумать секунду, — Филип разглядывает перевёрнутую кабину грузовика, крыша которого вскрыта, как у консервной банки. В темноте, вдоль забрызганной грязью разделительной линии, раскинув конечности, валялись обугленные тела. Некоторые из них волнообразно подергивались, как просыпающиеся змеи.

— Ну же, Филип, нам здесь не пробраться, — говорит Ник.

Брайан предложил:

— Мы можем поехать на перерез к 278-му.

— ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ НАХРЕН И ДАЙ МНЕ ПОДУМАТЬ!

Внезапная вспышка ярости расколола череп Филипа пульсирующей мигренью, и он стиснул зубы, сжал кулаки и заталкивал слова обратно внутрь себя: взломай, сделай это прямо сейчас, вырви сердце из…

— Прости, — говорит Филип, утирая рот, оглядываясь через плечо на испуганную маленькую девочку, сжавшуюся в темноте на заднем сиденье.

— Мне действительно жаль, тыковка — папочка на секунду потерял контроль.

Малышка глядела в пол.

— Что ты хочешь делать?

Брайан спросил тихо, а несчастный тон его голоса, прозвучал так, будто он готов последовать за братом в пекло ада, если Филип решит, что это лучший вариант на текущий момент.

— Последний выезд был….где?…может в миле или около тому назад?

Филип оглянулся через плечо. — Возможно мы могли бы..

Из ниоткуда вдруг послышались хлопки, обрывая мысль Филипа.

Пенни завизжала.

— ДЕРЬМО!

Ник дёрнулся от окна на пассажирском сидении — там только что материализовался обожжённый труп.

— Пригнись, Ник, сейчас же!

Голос Филипа ровный и безучастный, как у радио диспетчера, когда он потянулся к бардачку, открыл дверцу и выудил что-то изнутри. Существо за окном прислонилось к стеклу, в нём едва можно было узнать человека, его плоть была покрыта волдырями до хрустящей корочки.

— Брайан, прикрой Пенни глаза.

— ЧЁРТ!ЧЁРТ! — Ник нырнул вниз и прикрыл голову, как при воздушном нападении. — ЧЁРТ!ЧЁРТ!

Филип нашёл револьвер Ругер калибра 22 там, где оставил его, с заряженным барабаном.

В одно скользящее движение Филип поднимает ствол правой рукой, одновременно опуская окно левой. Обугленный зомби тянется через отверстие покоробленной, иссохшей рукой, испуская гортанный стон, но, прежде чем он касается рубашки Ника, Филип делает один выстрел в упор, в череп твари.

Невероятно громкий звук выстрела Ругера разрывает салон Сабурбана, и заставляет всех подпрыгнуть, в то время как обугленный труп получает пулю прямо в левую височную зону разбрызгивая мозговое вещество по внутренней поверхности лобового стекла.

Тварь соскальзывает вниз по внешней стороне пассажирской двери, приглушенный звук от удара его тела о тротуар едва уловим сквозь звон в ушах Филипа.

* * *

Ругер-полуавтомат 22-го калибра обладает уникальным голосом. Выстрел Ругера звучит как жёсткий плоский шлепок, как удар толстой деревянной палкой о бетон и его отдача всегда подбрасывает пистолет в руках стрелка.

В ту ночь, несмотря на заглушающий эффект салона Сабурбана, этот одиночный рокот эхом множился во мраке ландшафта, плясал по верхушкам деревьев и офисным парковкам, разносимый ветром.

Отголоски можно было слышать за милю. Они пронзали тишину глухого леса, проникали в отмершие слуховые каналы бродячих теней, пробуждали центральные нервные системы мертвецов.

* * *

— Все живы? — Филип оглядел тёмный салон, опуская горячий пистолет на сидение рядом с собой. — Всё хорошо?

Ник только сейчас начал подниматься, с лихорадочно раскрытыми глазами, осматривая останки на внутренней стороне стекла. Пенни, свернувшись клубочком в руках Брайана, держала глаза закрытыми, а Брайан судорожно озирался вокруг, заглядывая в окна в поисках других злоумышленников.

Филип даёт обратный ход, выжимая педаль газа, и одновременно быстро поднимает окно. Всех отбрасывает вперед, когда автомобиль с визгом устремляется назад: сто футов, сто пятьдесят футов, двести футов прочь от дымящейся автоцистерны.

Сабурбан тормозит, скользя колёсами, и мгновение они сидят в оцепенении.

Не единого движения в трепещущих тенях. Никто не говорит ничего в течение длительного периода времени, но Филип убежден, что он не единственный, кто сейчас думает, что этот двадцатимильный путь в город будет намного сложнее, чем они ожидали.