Хохот степей

— Что ты говоришь? — сонное ворчание Ду Чимэ заставило зверька прижаться к ковру, от чего тот стал похож на меховую кочку с ушами, вдруг выросшую почти посреди юрта. Не смотря на полумрак и слабое тление оной единственной масляной лампы. Это все же смотрелось комично. Хихикнув, прикрыв рот рукой, я только покачала головой. Цадах был очень умным зверем. Точно определяя, когда я в шатре, и когда ему безопасно явиться. Но в некоторые моменты все же заставлял смеяться.

— Ничего. Это я так. Во сне, — фыркнула я, видя, что степнячка начинает ворочаться в постели, явно выспавшись.

Цадах медленно, почти не поднимая головы от пола, короткими прыжками двинулся к стене юрта, намереваясь проскользнуть под приподнятым пологом. Меня, кроме всего остального, удивляло и то, что это большой тушканчик оказался единственным существом, привлеченным в наш шатер. У женщин, в большом юрте, жили и кошки, и птицы в клетках, а у нас, единственная птичка, что принесла Ду Чимэ две луны назад, неожиданно исчезла из закрытой клетки, оставив только пару длинных перьев на полу.

Время от времени, поглядывая на этого ушастого зверя, что немного неуклюже спешил наружу, я думала, а не мог ли вот такой вредный и страшно голодный обитатель степей слопать птичку? Это казалось нелепым. Ровно до того момента, пока не вспоминалось, каких именно размеров вообще-то тушканчикам полагается быть.

— Пора просыпаться? — Ду Чимэ явно не выспалась, очень поздно вернувшись вчера в юрт. Сквозь сон я слышала, кажется, ближе к середине ночи, как она шуршит одеждой и тяжело вздыхает, словно вновь чем-то расстроена, как тогда, на краю пустыни.

— Да, соня, уже утро пришло. Слышишь, как пахнет воздух? — Фыркнула я, поднимаясь с постели. По ногам прошлась волна прохладного ветерка, в котором присутствовало немного влаги. Стоит солнцу только показаться над горизонтом, как воздух станет сухим и колючим.

— Ох! — Ду Чимэ села на постели, а я едва не заорала от ужаса. Все милое, с тонкими чертами, лицо девушки было покрыто красными волдырями, делающими ее похожей на какого-то демона.

— Что с тобой?! — подскочив к девушке, прихватив собой лампу, я рассматривала ее лицо, видя следы укусов. — Ты что, в улей влезла?!

— Я думала, огни всего-то пару раз куснут, а они как налетели, — тихо, глухо, стараясь не шевелить губами, побормотала степнячка, кончиками пальцев касаясь опухшего пятна на щеке.

— Иногда я думаю, что тебе не больше пяти лет, Ду Чимэ. Нужно показать Джай и нанести лекарство, — поднимаясь на ноги, обреченно покачала я головой. Но у степнячки были другие планы. Поймав меня за руку, она покачала головой. Ее чернее глаза смотрели с такой грустью, что я никак не могла ее проигнорировать. — Вот что ты со мной делаешь?

— Подождем еще. Чем позже нанесут мазь, тем дольше опухоль будет сходить.

— И ты не боялась? Знаешь же, что от такого можно и умереть, — покачала я головой, насчитав не менее четырех укусов на лице девушки.

— Знаю. Но я лекарство сразу выпила. Все готово было. — Мало в этом уверенности. Даже шаман не всегда мог вытянуть больного с «тропы духов», а за такие глупости вполне можно было бы поплатиться куда сильнее, чем парой дней с опухшим лицом.

— Правда, думаешь, что сваты приедут сегодня?

— Я чувствую, — кивнула девушка с той уверенностью, что была иногда присуща этим людям.

Покачав головой, я отправилась одеваться, решив оставить все, как есть. Даже если я и поняла часть законов степи, понять, на что способны кочевники ради достижения цели у меня выходило не всегда.

— Мы откочевываем от улуса как только приедет Эргет, — внезапно произнесла Ду Чимэ, осторожно надевая рубаху. Кажется, покусали ее не только за лицо.

Я едва не выронила головной убор, услыхав эти слова.

— Почему? — эта новость пугала, словно мы должны будем покинуть эту местность сами, без колдуна.

— Стада подъели все вокруг, нужно двигаться к другим пастбищам. Мать так решила. Потому будет пытаться сбыть меня с рук как можно быстрее.

Я и не заметила, как подрагивают мои пальцы, пока украшения на головном уборе не зазвенели. Кажется, если бы это могло помочь быстрее встретиться с Эргетом и как-то повлиять на то, чтобы остаться рядом с ним, я бы не задумываясь сунула голову в улей рядом с Ду Чимэ.

* * *

Хан принимал странные, на первый взгляд, решения. Вместо того, чтобы тут же, пока Орда Чоно собрана и на ходу, отправляться воевать со слабым княжеством, он решил все же вернуться в улус. Конечно, новость, что Великая мать совсем стала слаба здоровьем, не давала ему покоя, но благоприятный момент мог быть упущен, а старая женщина ему потом этого не простит.

Оставив нового хана в завоеванном, потрепанном улусе, отогнав часть скота в качестве добычи и отобрав сыновей на воспитание в семьи Чоно, Великий гнал Орду домой. Три луны минуло. Я смотрел ночами на черное, усыпанное искрами, небо, и думал, как сильно все может измениться в степи, стоит только ветру подуть.

Мой побратим, Тамгир, тащил шкуру барса, попросив у хана особого дозволения на охоту. Его лицо пересекали красные, вздутые шрамы, а хмурый взгляд не позволял задавать вопросы, хотя мне очень хотелось знать зачем он полез к такому зверю с ножом, а не с луком. Но эту часть он исполнил, и теперь я был обязан уговорить мать. Если Ду Чимэ еще не отдали в другой улус. Тогда Тамгир, скорее всего, украдет сестру у мужа, не опасаясь последствий.

Глядя, как небо пересекает серебряный хвост падающей звезды, думал, как там Менге Унэг. Справилась ли эта лисица? Смогла ли научиться всему, что нужно? Мать не станет противиться, когда узнает, какую девушку я привез в дом. Найти такую для илбэчина — большое счастье и редкость. Главное, чтобы никто из соседей не прознал, пока Лисица не обзаведется ребенком. Тогда уже остерегутся подходить к моему юрту. Даже за такой добычей.

— Ты вздыхаешь так тяжело, словно баба младенца выталкивает, — фыркнул Хар Сум, придерживая коня.

— Уж ты-то точно должен это знать, — не смог не поддеть я друга. Из этого похода все возвращались мрачными, задумчивыми. Словно не победу и добычу вели за собой, а ворох проклятий тащили за спинами. — Твоя жена уже должна разродиться?

— Да. Дюжину дней назад. Надеюсь, в этот раз будет дочь.

— Это как духи пожелают.

Принятая фраза вызвала только кривую усмешку на лице побратима. Кажется, он и сам был не рад, что завел этот разговор. Ведь духи могли пожелать и другое. Не редко бывало, что они забирали и мать и дитя собой, оставляя живым только печаль.

Улус показался с рассветом. Над белыми юртами вился серый дым, рисуя узоры на чистом небе и согревая сердце, что беспокойно билось в груди последние несколько дней. Казалось, стоит ступить под тень родной юрт, как все тревоги и невзгоды отступят.

Первыми бросились в глаза белесые пятна на земле. Трава под юртами почти не росла, и было хорошо видно, откуда убрали шатры.

Подняв руку, Великий хан, ехавший впереди, приказал остановиться. У ближайшей из оставшихся юрт в землю было воткнуто копье. Над ним, привязанное к древку, треплемое ветром, билось черное полотно. Переведя взгляд дальше, я видел почти у каждого шатра черную ленту, что заставляла крепче сжимать зубы. В улус пришла болезнь.