Хохот степей

Глава 29

Когда все началось? Никто не может точно сказать. Все случилось очень быстро, словно болезнь на самом деле принес ветер.

В середине того дня к Ду Чимэ и правда приехали сваты. Громкие и веселые голоса, раздавшиеся с улицы, ржание лошадей, усилившийся шум — все это заставило нас со степнячкой поежиться. Девушка отказалась выходить наружу утром, сославшись на головную боль, чтобы раньше времени не показывать никому свое искусанное лицо, а я успела вернуться, выполнив половину своих обязанностей. Мы сидели, молча глядя друг на друга и жуя лепешки с творогом, когда гости пожаловали.

Высунув нос наружу, я только покачала головой. Эти гости были из богатой семьи. Не хорошо получится, если такие обидятся.

— Знаешь, кажется, твоя идея не самая удачная, — заметила я подруге, рассматривая серебряные узоры на седлах гостей.

— Почему? — невнятно уточнила та, пытаясь опухшими глазами рассмотреть себя в зеркале. Судя по голосу, Ду Чимэ все еще была довольна эффектом, не смотря на то, что опухоль уже немного сошла.

— Гости дорогие. Могут обидеться на твою выходку, — прямо сказала я, рассматривая через щель, как мужчин встречает хатагтай Галуу, в сопровождении Джай и других женщин.

— Дорогие? Посмотри, что там за узоры на кафтане у главного? — тихо, словно испугавшись, попросила Ду Чимэ.

— Не уверена, — я рассматривала вышивку на яркой одежде мужчины, в бороде и висках которого блестела серебро седин, пытая разгадать, что именно хотела изобразить мастерица. — Похоже на птицу, но странную. Или… да нет, птица. Точно. Только без хвоста.

— О, небо. Бесхвостые беркуты?! — свистящий шепот Ду Чимэ заставил меня повернуться. Даже сквозь припухлости было видно, что девушка испугалась. — Кто их позвал? У них нет сыновей для брака. Только если сам хан… А это совсем, совсем… Позови Джай! Менге Унэг, нам нужно предупредить маму. Ой-ой. А лучше бабушку. Точно! Пойди к бабушке!

— Но как я… — проведя в улусе три луны, я все еще робела перед этой старой женщиной, которая казалось, ни в чем не участвовала, но всегда знала, что происходит в ее семье. — Мне же не разрешено входить в главный юрт.

Мои слова так же были похожи на шипение. Идти к старой хатагтай, перед которой я и так робею, словно она про меня знает больше, чем я сама, совсем не хотелось.

— Бесхвостые беркуты, они из сильного улуса. У нас мир с ними. Женихов в семье сейчас нет, но сам хан недавно овдовел. Среди его предков были илбэчины, — тихо, с тоской в голосе, начала Ду Чимэ. — Мой брат — сильный колдун. Таким он был не всегда, родившись почти обычным, пока не попал в грозу. Но это не важно. Важно, что во сне есть кровь, способная породить илбэчина. И если беркуты приехали сватать меня, их не остановят ни укусы пчел, ни мои игры. Хан — серьезный и умный человек. Я видела его однажды. Сходи к бабуле, Менге Унэг.

— Меня накажут, — тихо ответила я. Впрочем, я ждала порки и за то, что не раскрыла выходку Ду Чимэ, с раннего утра зная, что девушка сделал с лицом, и никому не сказав. Но мешать отдыху старой хатагтай… это казалось серьезнее.

— Мать уже целую луну зовет тебя «бага охин». Никто не посмеет и слова сказать. Пойди к бабуле. Только она может меня спасти сегодня.

Не в силах терпеть умоляющего взгляда девушки, я накинула на голову яркую цветастую ткань, выскользнув из юрта. Двигаясь возле самого шатра, стараясь не привлекать к себе внимание и выглядеть просто служанкой, я кругом обошла большой шатер. Пока Галуу разговаривала с гостями, поднося им то воду для умывания, то кумыс с дороги, у меня было немного времени, чтобы проскользнуть внутрь.

Поднявшись на площадку, радуясь, что пола шатра откинута, я быстрее шмыгнула в темноту, пахнущую травами.

— Лисица? Что ты тут делаешь? — служанка старой хатагтай удивленно посмотрела на меня, перестав разливать чай.

— Мне нужно поговорить с бабулей, — замерев под взглядом внимательных глаз старой женщины, я склонила голову.

— У нас гости, и сейчас не время для разговоров.

— Это важно. Очень, — подняв взгляд, я очень серьезно посмотрела на бабулю, пытаясь дать ей понять, что шутке тут не место.

— Иди, пока, — женщина махнула рукой служанке, приказывая оставить нас одних. — И выход прикрой. Посмотри, чтобы нам не мешали. Мы немного пошепчемся с Серебряной Лисицей моего внука. Что заставило тебя быть такой смелой, Менге Унэг?

— Ду Чимэ.

Разговор со старой хатагтай занял не очень много времени. Старя женщина выслушала, несколько раз прокрутила браслет на руке, а затем кивнула.

— Влюбленные девушки глупы. Почему ко мне сразу не пришли? Словно небо над вами и не расстилается. Все решим, не переживай и иди к Ду Чимэ. И лицо прикрой. Не хватало, чтобы к тебе сегодня еще кто-то сватался.

— Но я тут к чему? — совсем теряясь в словах и витиеватых фразах старой женщины, удивленно спросила.

— К тому. Даже не знаю, сказать, или сама догадаешься. Иди вон. И не выходи из юрта сегодня, пока не позовут.

Кивнув, я также как и до этого, накинув на голову цветастый платок, выскользнула прочь. У самого входа в юрт, откидывая тяжелую войлочную занавеску, я обернулась. На меня, чуть хмуря темные брови, внимательно смотрела хатагтай Галуу.

Прошло совсем немного времени, как старая госпожа, в сопровождении одного из шаманских помощников, присоединилась к гостям. Мы не слышали, о чем старая женщина говорит с гостями, но лицо хатагтай Галуу в какой-то момент вытянулось и пасмурнело, словно женщина узнала что-то, о чем ранее не догадывалась. Ее темный, внимательный взгляд вновь метнулся в сторону нашего юрта, заставив меня сглотнуть.

— Менге Унэг, — тихо позвала Ду Чимэ, что сидела на кровати, ожидая решения.

— Что? — я все никак не могла отвезти взгляд в сторону, словно оказалась пойманной в ловушку глазами матери колдуна.

— Что-то мне не хорошо. Очень душно, — я, наконец, сумела обернуться. Вся покрытая испариной, бледная, девушка пошатнулась, прижав руку ко лбу. Оставив занавеску, через приподнятый край которой я наблюдала за происходящим, подбежала к степнячке.

— Что с тобой? — девушка выглядела так, словно долго и тяжело болеет. Ду Чимэ пошатнулась, и начала заваливаться на бок. Едва успев ее поймать, я уложила девушку на подушку. От тела шел такой жар, словно степнячка побывала в печи. — Что случилось?

— Не знаю, — тихо, едва шевеля губами, пробормотала Ду Чимэ.

Видя, как девушку начинает потряхивать, я побежала ко входу в шатер. Откинув войлочную занавеску, выглянув наружу, не узнала улус. То тут, т там, в небо поднимался черный дым. Прямые, густые, словно сложенные из камня, столбы тянулись высоко в небо, придавая чистому голубому цвету траурный оттенок. В груди потяжелело от нехорошего, мрачного предчувствия. А затем, заставляя сердце пропустить удар, рад степью разнесся гул гонга.

Низкий, длинный, он тянулся до самого горизонта.

Люди, что сидели у костра, тут же подскочили, глядя в небо. А гонг все гудел и гудел, не умолкая и заставляя кровь леденеть.

* * *

Все, что случилось дальше, происходило так стремительно, что я потом еще несколько дней не могла понять, было ли все это на самом деле, или приснилось мне.

Раскланявшись с гостями, что встревожено хмурили брови, Галуу, как настоящая хозяйка большого дома, принялась раздавать указания. Один из мужчин, что остался при улусе, был отправлен выяснять, что произошло, в то время как все остальные с невероятной скоростью стали разбирать вещи. За несколько мгновений у юрт появились телеги, пока без лошадей, словно только и ждали этого момента, и на них проворно, что женщины, что мужчины, начали грузить комоды, ковры и прочую утварь из большого шатра, в котором жили женщины.