Хольмгард

— Ты прекрасно осведомлена, Рагнхильд.

— Не жалуюсь. О чем вы говорили?

— Он предлагал мне что-то вроде союза.

— По собственной инициативе, или это константинопольский приказ?

— Думаю, что по собственной.

— Что ты ему ответил?

— Что все верования для меня равны.

— Это хорошо. Пусть он так и думает пока что. Слышала я также, что при казне новгородской состоит нынче какой-то полу-грек, полу-иудей. Что это за человек?

— Его привел Ярослав.

— Он спьен Ярослава?

— В какой-то степени да, наверное. Но это не важно.

— Почему?

— Он хорошо разбирается в делах и не очень заботится о личной выгоде. Расшевелил неплатящих. Поступления в казну наладились. Я думаю оставить его при себе. У меня с ним хорошие отношения.

— Не опасно ли это?

— Нет. Он один из тех людей, которым важнее всего то, чем они заняты. Ему все равно, кому служить.

— Ты так думаешь?

— Почти уверен. Впрочем, через неделю мы будем иметь возможность это проверить.

— Хорошо. Дальше. Я говорила тебе ранее, что по нашим сведениям, то, что называется Владимировым Делом, может быть… спасено, и называла имя — Элиас. Не так ли?

— Да.

— Нашел ли ты человека с таким именем?

— Нет. Горясер сам проверил имена всех иудеев в Киеве и Чернигове.

— Это не обязательно иудей.

— Имя иудейское.

— Да. Но не только иудеи называют детей своих такими именами.

— Это правда. Будем искать.

— Ну и наконец самое главное. Пока Ярослав все еще правитель, по крайней мере официально, не посылай гонцов к Святополку.

Житник склонил голову вправо и странно посмотрел на Рагнхильд.

— А зачем их вообще посылать?

— Мы уж говорили с тобою об этом, — строго сказала Рагнхильд. — Укрепив Землю Новгородскую и свою над нею власть, ты принесешь присягу Святополку, дабы владел он всеми землями восточных славян.

— Посмотрим, — сказал Житник.

— Нечего смотреть. Так надо.

— Почему Святополк? Почему не я сам?

Рагнхильд покачала головой.

— Ты, Житник, мой любимый сын. Но нельзя позволить, чтобы сын безродного вятича владел такой территорией — да ты и не сможешь.

— Святополк — официально сын Владимира, — начиная злиться, сказал Житник.

— Не тебе об этом судить, чей он сын. Ты будешь владеть Новгородом, с тебя и довольно, и свои последние годы я желаю провести с тобой. Но Новгород будет платить Киеву дань, и по зову Киева новгородские войска будут идти туда, куда им велят.

Житник закусил нижнюю губу и мрачно посмотрел на мать.

— Нет, — сказал он.

— Что — нет?

— Нет. Я, конечно же, сын вятича. А Святополк сын леший знает кого. Но Новгород не пойдет в подчинение Киеву до тех пор, пока я сам не сяду на киевский престол. Слишком многое сделано, слишком много людей уже полегло за мое дело, чтобы я поклонился Святополку.

— У тебя нет никакого дела! — сурово сказала Рагнхильд. — Никакого! Ты выполняешь то, что я тебе велю!

— Послушай, Рагнхильд, — Житник слегка повысил голос. — Я достаточно почтительный сын, чтобы тешить тебя и даже подчиняться кое-каким твоим капризам. Но главный здесь я. У меня есть свои представления о том, что нужно и чего не нужно делать, и я не собираюсь ими поступаться даже для того, чтобы сделать тебе приятное.

Некоторое время она молчала.

— Ты упрямый, — сказала она.

Житник пожал плечами.

— Ты не представляешь, что ты сейчас сказал, не знаешь, что может быть, если ты лишишься моей поддержки.

— Какая поддержка, Рагнхильд! Волхвы твои? Не смеши меня. Ты дала мне много нужных сведений. Все, что связано было с Неустрашимыми, оказалось правдой. Но настали новые, другие времена. А ты живешь в старых. Твоя месть Владимиру — благородна, но Владимира нет в живых. И Дело его давно не существует. Дело есть у меня, дело великое. Ты будешь мною гордиться, мать.

— Ты глуп, Житник.

— Я сделаю то, что намерен сделать — с твоим ли одобрением, без него ли, это все равно.

— Не боишься, Житник?

— Нет. Теперь уже — нет. Можешь хоть сейчас послать гонцов к Святополку и донести на меня. Можешь сказать ему, что моя цель — киевский престол. Это ничего не изменит. Даже если он придет сюда с войском.

— Берегись, Житник. Мысли опасные у тебя.

— Мне некогда. Я спешу на встречу. Я люблю тебя, как раньше, мать. Если ты не хочешь меня поддержать — не надо. Но не грози мне.

— Я не грожу. Я просто знаю то, что знаю. Без моей поддержки ты не провластвуешь двух недель.

Житник гордо поднял голову.

— Что ж. Да будет так. Мне не нужна ничья поддержка.

Наступило тягостное молчание. Житник поклонился и пошел отвязывать коня. Рагнхильд не двинулась с места, и окружавшие ее волхвы застыли в строгих, укоряющих позах. Вскочив в седло, Житник махнул рукой и, заступив на тропу, скрылся в тени деревьев.

— Жаль, — сказала Рагнхильд, ни к кому не обращаясь. — Жаль Житника. Но и Ярославу не править. Кто наследует ему?

— Судислав, — подсказал один из волхвов.

— Слабый, нерешительный. Возможно, это даже к лучшему. Святополку будет легче.

* * *

В двадцати аржах к востоку от Новгорода, во владениях побочных потомков Рюрика, на Бранном Холме располагалась Ветровая Крепость. Функции крепости она перестала выполнять более ста лет назад, а служила больше случайным ночлегом охотникам и местным землевладельцам, следующих в Новгород и из Новгорода. Такие посещения случались редко, и именно поэтому Ветровую Крепость выбрали волхвы и боляре Земли Новгородской, проживающие вне Новгорода, для съезда.

Житник и Горясер прибыли верхом, потратив на путешествие всего около трех часов благодаря надежным подставам, и были встречены восторженно. На съезде присутствовало около трех дюжин человек, из них волхвов около десяти. Волхвы преследовали, конечно же, свои, очень личные, интересы, помимо общественных.

— Стало быть, не ошиблись мы в тебе, Житник, — сказал один из боляр, пожилой и степенный. — А это значит, что скоро станешь ты полновластным правителем Земли Новгородской, в чем мы тебе будем содействовать. Намерен ли ты и дальше следовать своим обещаниям, верны ли слова мудрой Рагнхильд о тебе, не предашь ли ты нас?