Хольмгард

— Своим умом дошел.

— Это как же?

— Не важно. Нужно, Дир, найти видока. Не может быть, чтобы никто не видел убийства. Так не бывает. Все-таки Новгород — город густонаселенный. Кто-нибудь все время либо смотрит в окно, либо шляется по улице. Кто-то видел! Кто?

— Ты меня спрашиваешь?

— Нет, я размышляю вслух.

— Ага. Можно я доем твой стегун? А то ты, я вижу, сыт уже. Говоришь много, ешь мало.

— Доедай. Можно было бы опросить всех жителей окрестных улиц… и всех непотребных девок, промышляющих там же…

Ротко уронил голову на стол и захрапел. Хелье поглядел на него неодобрительно.

— Вроде еще не старый, а храпит. Ладно. Мне нельзя появляться в городе. Но мне нужно быть на этом суде. Стало быть, мне нужно изменить наружность. Если я попрошу тебя сходить на торг и купить мне ту одежду, которую я скажу, ты сможешь ничего не перепутать?

Дир дожевал, проглотил, запил водой, и кивнул.

— Монах — это уже было. За монахами следят… кабаны слюнявые, уж монахов-то могли бы, казалось, оставить в покое. Купцом я здесь тоже побывал, да и с толпой не очень смешаешься, если ты купец, они порознь ходят. Остаются — сынки богатых боляр. Видел давеча этих сынков?

— Да. Неприятные.

— Не скажи. Забавный народ. Говорят смешно — припорхаем, упорхаем… не кузит… Константинополь называют Консталем… По возрасту я от них недалеко ушел. Сойдет. Значит, купишь все киевское. И — рубаху покороче, свиту покороче, сленгкаппу с разрезами с боков. Сапожки киевские повыше, до колена почти. И шапку — чтобы только один околыш да тесемки, и околыш чтобы зеленый. Вроде все. Нет, не все. Там есть, на торге, скоморошья лавка. Знаешь?

— Знаю.

— Накладную бороду. Щеголеватую какую-нибудь, короткую. Рыжеватую. А волосы я сам себе подрежу. Жалко, но что делать. Сынки богатых портят себя, режут волосы коротко, хотя те, кого я видел, вовсе не мужеложцы. И примкну я к их группе. Они наверное придут на суд — делать им целый день нечего. Кто-то сюда бежит… Торопится.

Хелье и Дир одновременно поднялись с ховлебенков и прошли в угол за свердами. Враждебный ли человек спешит к дому, нет ли — Хелье не понял. Ротко продолжал спать. Дверь распахнулась.

— Master! My master! [50] — закричал с порога Годрик.

— Годрик! Что ты орешь? Где ты был?

Годрик кинулся к Диру и обнял его. Дир выронил сверд и оторопел.

— Что это с тобой? Напугал тебя кто-то?

— Master, I must tell thee… Listen to what I'm going to say. Please. Just listen. Thou must hear me out. `Tis all I ask. [51]

50

Господин! Мой господин! (англ.)

51

Господин, мне нужно тебе сказать. Слушай, что я тебе скажу. Пожалуйста. Слушай. Ты должен меня выслушать. Это все, о чем прошу я. (англ.)

— А?

— If thou dost not listen, I'm going to burn in hell, and it'll all be on thy conscience, Master, I'm warning you! [52]

Дир дико посмотрел на Хелье.

— Что он лопочет? Годрик, что ты лопочешь? Что с тобой?

— Listen to me… Shit. Suddenly I don't seem to remember a word of the local dialect, imagine. Nor any other dialect, for that matter. I can't recall any Swedish either. [53]

— Что он говорит?

52

Если ты не будешь меня слушать, я буду гореть в аду и все это будет на твоей совести! (англ.)

53

Слушай меня… Хорла! Не помню ни одного слова на местном диалекте. Да и вообще на любом диалекте. Не помню шведского тоже, кстати сказать. (англ.)

— Ты не понимаешь? — спросил Хелье.

— Нет.

— За столько лет общения мог бы и запомнить несколько слов.

— Да я ж его не слушаю почти никогда. Он такое городит каждый раз, что это просто… А теперь вроде что-то важное у него на уме. Ты понимаешь его наречие?

— Кое-что понимаю.

— Что же он?…

— Говорит, что если ты его не выслушаешь, он будет гореть в аду.

— Please hear me out, Master. Here's what I've got to tell thee. The tiny one… no, I can't remember. Shit, shit! Well, the gist of it is that the whore from the Stout Spinners has seen… witnessed… the murder. Was that it? Yes, I believe so. The tiny one? Ah, yes, she's small of stature, or some such nonsense. [54]

54

Пожалуйста, выслушай меня, господин. Вот что я должен тебе сказать. Малютка… нет, не помню. Ну, ладно, ежели короче, то вот оно — хорла с Толстых Прях видела… была свидетельницей… убийства. Так? Вроде бы так. Малютка? А, да, она вроде бы ростом мала, или что-то в этом роде. (англ.)

— Small of stature? [55] — переспросил Хелье.

— I guess that means diminutive. [56]

— Понял.

В этот момент Ротко поднял голову и безумными глазами уставился на них.

— Что он сказал? — спросил Дир.

— Вроде бы… Ого! Улица Толстых Прях! — вспомнил Хелье. — Годрик, а Годрик. Ты ведь именно Улицу Толстых Прях имеешь в виду?

— Stout Spinners, yes, my lord. [57]

— Маленького роста хорла с Улицы Толстых Прях видела убийство. Дир, ты понимаешь?

55

Ростом мала?

56

Миниатюрная, наверное. (англ.)

57

Толстых Прях, да. (англ.)

— Будто совершенно точно известно, — сказал Годрик по-славянски, и Дир уставился на него, — что это именно то убийство, о котором… О! На каком языке я болтаю сейчас?

— По-славянски, — заверил его Хелье.

— Ну! А придержатель кошелька моего усвоил слова мои? Уфф! Как легко на душе стало!

— Повтори, — попросил Хелье.

— Что именно?

— То, что ты сейчас сказал.

— Как легко на душе стало.

— До этого. Про то, что совершенно точно известно.

— А! Будто совершенно точно известно, что это то самое…

— Совершенно точно, — Хелье кивнул. — Не думаю, что именно в той части города убили за это время кого-то еще. Все-таки это не Черешенный Бугор.

— Да, — согласился Годрик. — Ты скорее всего прав. Уфф! Как легко дышится. Что вы тут едите? Я два дня навигировал по поселению, как в тумане Скотланда. Память моя отказывается удержать все, что было со мною. Пустота желудка моего требует немедленных действий.

Он позаглядывал в плошки и крынки, ничего не нашел, и ужасно расстроился.

— Не понимаю, — сказал Дир, следя за немедленными действиями.

— Но ты согласен с планом? — спросил Хелье.

— Каким планом? — откликнулся Дир.

— Мне нужна одежда. Ты запомнил, какая именно?

— Как у болярских сынков.

— Да. И накладная борода.

— Да.

— Можно было бы послать Годрика, но…

— Нет, — возразил Годрик. — Годрика послать нельзя. Члены Годрика истомой исполнены, Годрику нужен покой, Годрик не двенадцатижильный.

— Я бы сходил, — предложил вдруг Ротко.

— Нет уж, — Дир поднялся. — Ты поспи лучше. Вместе с Годриком. Морока от вас. А я пойду на торг. Денег две гривны всего, но на тряпки должно хватить.

— Я знаю эту… — сказал Ротко. — Маленькую, с Улицы Толстых Прях. Не совсем с этой улицы. С перпендикулярной. Она там каждый день промышляет. Во всяком случае, она мне так сказала.

Хелье подскочил к нему.

— Ты ее видел?

— Я с ней говорил.

— То есть, она на самом деле существует.

— Да. Совсем дитя еще. Вообще-то нет, взрослая, но выглядит как ребенок. Ужасный город — Новгород. Заставляют детей заниматься развратом за деньги. Правда, в Риме тоже заставляют. И в Константинополе. Но все-таки. И не на улице.