Холмы Фэйри: Дэстини

— Розовый? Я лилово-фиолетовый! Сама сплетница — кто про Лит всю дорогу трындел!? — тут же заорал Кортик. — Как она раньше любовников меняла, а сейчас только с консортом этавосит!

Я поймала янтарный прищур глаз осеннего принца, он откровенно наслаждался. Мы стояли на границе Изнанки, весь серый мир лежал под ногами и звал любопытных путников шагнуть в пепельный Лабиринт, полный тайн и фантастических чудовищ. А мои приятели орали друг на друга в голос, увлеченно скандаля, будто никакой опасности рядом не было.

— Поэтому не во всех Холмах привечают малый народец, — сказал он, уловив мое внимание, — эмоции от них есть, но горькие, безумием можно заразиться, а шума и скандала до головной боли.

Он одним движением подхватил меня на руки, легко коснулся губами виска. А я не знала как реагировать. Сердце пело и тянулось, а разум брыкался, требуя держаться от сида подальше, следуя советам мудрого какаду.

Мне нужно серьезно поговорить с Брэном. И с Кортиком. И на всякий случай, с Файни. Со всеми поговорю, задам такое количество вопросов, что в следующий раз сами будут рассказывать все тайны мира, лишь бы опять на допросе не оказаться.

Снизу повеяло холодом, я прижалась к принцу ближе. Недавний переход на Изнанку оставил неизгладимые впечатления, поэтому в предчувствии второго раза глаза я закрыла сразу.

Раздался пугающий скрипящий звук, словно кто-то гигантский гнул ржавое железо. Старательно и упорно. Брэна отчетливо тряхнуло.

— Давайте, на, быстрее, — попросила Файни, — меня тошнит от осенней магии, сильно-сильно.

— Это не я, — голос принца звучал недоуменно. — Дэс, держись крепче. Я не знаю, что происходит. Придется бежать.

Слова сида произвели мгновенный эффект.

— Держись за него! — заорала пикси. — Мы ухватимся. Быстрее!

В ее словах была доля истины — до сих пор полагаясь на Брэна, я обеими руками держала малышей. Но сид редко на чем-нибудь настаивал, предпочитая справляться без просьб.

Слыша, как трещит ткань туники под когтями птицы, я расцепила ладони и крепко обхватила шею осеннего.

Рядом гулко упала одна из переборок.

— Гневается, — запищала Файни, прячась где-то в районе живота, — Лабиринт злится. И мы помчались.

Вокруг вилась и пела сумасшедшая магия осени, песок черкал по лицу и набивался в уши. А за спиной хлопало и ревело.

Древнему Лабиринту не понравилось разрывание материи прямо в его недрах.

Глава 41. Как вести переговоры с Весной

— Быстрее, принц, быстрее! — пропищала Файни.

Мы и так почти летели, но перехода все не было. Открыв один глаз, я попыталась понять происходящее. Брэн мчался вдоль ограды, попадал в тупики, разворачивался и бежал обратно. Изнанка зазывала его к себе длинными проходами, но он упорно двигался только по краю.

— Туды тебя в Купель, — просипел Кортик, смотря наверх.

Блеклая луна Изнанки налилась красным, дрогнула и моргнула, обретая вертикальный зрачок. Огромным злым глазом на нас смотрел Лабиринт.

В этот момент я подумала, а стоит ли вообще разгадывать секреты? Ну родилась я необычно, висит на мне заклинание давно исчезнувшего мага. Да и пусть его. Многие девушки мечтают о фэйри, прекрасных и далеких, жаждут получить шанс хоть одним глазком заглянуть за Завесу, разделяющую миры. А ведь я исполнила чьи-то самые затаенные желания. Посмотрела Холмы, поучаствовала в Суде, погуляла по Лабиринту.

И, вуаля, стала вообще не любопытной. С этой минуты меня можно сколь угодно очаровывать тайнами и соблазнять необычным, я даже бровью не поведу. Вцеплюсь в офисный стол и ни шагу от него, а еще лучше — куплю себе парабеллум, заряжу пулями холодного железа или что-там лучше подействует от фэйри, и буду отстреливаться при слове «Холмы».

— Кто-то летит, — заорал Кортик, выполняющий роль впередсмотрящего. Его черный ирокез щекотал мне шею, крылья били по груди.

На пепельно-сером небе появился рой быстро приближающихся точек.

Брэн надсадно закричал, вкладывая все силы, вытянул вперед руку. Прямо в ограде появилась воронка, пробивающая дыру в пространстве Изнанки. И мы буквально врезались в нее, по крайней мере мне в этот момент показалось именно так.

— Виват! — закричала Файни и полезла мне на плечо обозревать привычные окрестности обычного весеннего лабиринта.

— Ничего не виват, — мрачно сказал какаду. У него видимость была лучше, и Кортик первым заметил местную луну.

На нас, все также злобно, смотрел второй глаз, уже на этой стороне.

— Побежали дальше? На выход? — неуверенно предложила я.

Брэн кивнул и бросился по дорожке. Файни подсказывала ему, где поворачивать, причем ее мнение постоянно менялось.

— Не туда! На! Или туда?!

С той стороны, где мы покинули Изнанку, в небе опять показались точки.

Я почувствовала, как похолодала кожа осеннего. Слишком много сил ушло на заклинание и сопротивление воле местного хозяина.

На одном из поворотов впереди обнаружился зимний. Он задумчиво стоял, лениво покачиваясь на пятках белых кед и изучая штук пять дверей, россыпью сиявших вокруг.

— Эй, Вир’ригаш! — заголосила я.

Хитрая Лит манила зимнего дорогой в родной дом, по-прежнему планируя всех разделить.

Да вот только складывалось по-другому. Обнаружив нашу дружно бегущую компанию, а точнее россыпь орущих лиц, восседающих на Брэне, зимний не сомневался ни секунды.

Изящно развернувшись, он помчался рядом.

— Куда путь держим? — пиарщик прямо светился от радости.

— Скорее от кого! — ответила всклоченная и раскрасневшаяся Файни.

Она подпрыгивала, утрамбовывая что-то между мной и Брэном. Кортика нигде не было видно.

— Вам предлагали пройти в зимние двери? — спросила я, крепко держась за шею осеннего и пытаясь поддержать вежливую беседу.

— Да, Лит не хочет обвинений со стороны Зимы. Не ушел домой, значит ответственность за гостя уже не на ней. Вы вовремя появились, я уже начал сомневаться, — довольно подхватил зимний. Бежал он легко и несколько лениво. Затем повернулся посмотреть, что там в небе позади нас изучает замолчавшая пикси и споткнулся.

В его движениях тут же прибавилось бодрости, зимний наподдал так, что обогнал Брэна и возглавил процессию. Правда, тут же одумался, когда осенний повернул в другое ответвление. И уже молча старался держаться на расстоянии руки. На меня он больше не смотрел и разговор не поддерживал, о чем-то сосредоточенно думал. Возможно, о дверях, которые нужно было использовать.