Холод 2

— Надо проверить, выжил ли кто из дружины, — объявил Игорь Изяславич, — забрать клинки и запас пуль. Ты, Ярослав, оставайся здесь. Остальные — надеваем маски и за мной.

Бояре потянулись к сумкам, доставая противогазы, но тут их внимание привлекла высокая фигура в чёрном балахоне, что вышла из леса и направилась к нам. В руке существо сжимало длинную, больше своего роста, клюку, расширяющуюся кверху, а вместо головы у него был лошадиный череп. Я сразу узнал монстра. Видел его дважды: один раз во Сне, другой — во сне. Но тогда оно не несло угрозы.

— Приготовиться! — скомандовал Игорь Изяславич.

Я был вымотан, даже слабые чары сейчас давались с трудом. Существо двигалось к нам, переставляя своей длиной клюкой и птичьими лапами. Это был он! Тот самый жуткий монстр, который умерщвлял всё живое вокруг себя.

В руках у бояр снова зажглись мутно-фиолетовые сгустки света, которые с шипением полетели в птицелапого. Мне же оставалось только стоять и ждать: ружья не было, пистолеты разряжены, а чары мои действовали метров на пять максимум, а сейчас, когда я устал — и того меньше.

Но птицелапого ничего не брало. Фиолетовые сгустки, которые выжигали всё на своём пути, просто исчезали, соприкасаясь с ним. Фигура в чёрных одеяниях шагала к нам сквозь пелену пепла, что поднималась в небо от убитых мор, и я чувствовал, как ужас овладевает мной. К нам приближался сам кошмар во плоти — то, что нельзя ни остановить, ни уничтожить.

У Владимира подкосились ноги, и он рухнул в снег. Та же участь постигла и Игоря Изяславича. А я продолжал стоять. Существо приблизилось ко мне вплотную. Оно было высоким, больше двух метров. Лошадиный череп смотрел на меня безднами глазниц, и тьма, что жила там, пожирала мою душу, оставляя только ужас, что сковал меня, не давая пошевелиться. Существо буквально источало эманации страха, которые лишали рассудка любого, кто взглянет на него.

Не знаю, сколько мы так стояли. Время перестало существовать. Меня загипнотизировал мрак в глазах монстра, которые затягивал в себя, лишая воли. А потом монстр обошёл меня и двинулся дальше через поле.

Я стоял и смотрел ему вслед, в голове было пусто. Понимал, что, кажется, ещё жив — больше ничего. Но по мере удаления птицелапого, сознание стало постепенно возвращаться. И вдруг возникла отчётливая мысль: «существо направляется к деревне». А в деревне остались люди. Теперь они все — покойники.

— Стой! — крикнул я удаляющемуся монстру, но тот не обратил на меня внимание. Тогда я пошёл за ним, забыв о страхе и едва понимая, что делаю. Потом побежал. Мне стоило немалых усилий, чтобы нагнать монстра.

— Стой, — повторял я, задыхаясь от бега, — не ходи туда, подожди... да остановись же ты... — я сам не понимал, что несу, в голове была какая-то каша, в которой бултыхалась единственная мысль: надо остановить существо. Из последних сил я выпустил в спину птицелапому морозный поток, но толку от этого не было. Монстр даже не обернулся — так и продолжал идти.

Силы оставили меня, я шлёпнулся на колени в снег и долго так сидел посреди залитого солнцем белого поля, глядя, как чёрная фигура удаляется прочь, неся смерть всему живому.

Из ступора меня вывели голоса за спиной. Я поднялся и обернулся. Бояре очнулись и теперь снова метали в кого-то фиолетовые сгустки. Я побрёл обратно. Когда добрался до своих, увидел, наконец, кого они бьют: из леса выползали трупы.

Окровавленные, поломанные тела дружинников в синих нарядах один за другим выбирались из чащи, некоторые даже умудрялись идти, волоча раздробленные конечности. Фиолетовые вспышки прожигали их тела и головы, расплавленная жижа выливалась наружу, а трупы продолжали идти и ползти, пока не превращались в кусок мяса, барахтающийся в луже собственных внутренностей.

Лишь восемь мертвецов покинули лес — и все восемь были уничтожены. Остальные, видимо, находились в таком состоянии, что даже двигаться не могли. Опять наступила тишина, только из чащи доносился лёгкий хруст ветвей, словно там кто-то бродил, ожидая нашего возвращения.

— Что это было? Ожившие покойники? — пробормотал Ярослав, сидя на снегу и держась за покусанную руку. — Такого я ещё не видел.

— Если это продолжится, у меня скоро мозги спекутся, — проговорил Владимир, вкалывая меж пальцев очередную дозу прозрачной жидкости. — Убираться надо отсюда. Этот лес проклят.

— Куда оно пошло? — спросил меня Игорь Изяславич.

— В деревню, — я кивнул в сторону, куда вели следы. — Надо остановить его.

— Выдвигаемся к Глебово, господа, — скомандовал Игорь Изяславич. — Даниил прав. Надо задержать монстра. Оружие соберём, когда вернёмся в следующий раз. А живых тут, кажется... уже нет.

Владимир поднял Ярослава, закинул его руку себе на шею, и мы двинулись по следам птицелапого.

— Что за тварь такая? — спросил я.

— Я мало о них знаю, — ответил Игорь Изяславич. — Похоже, мы имеем дело с тем, кого обычно кличут некрархом или повелителем мёртвых. Старобожцы считают, что это — Мара, богиня смерти. Не думал, что они настолько опасны.

— У меня в голове помутилось, когда эта тварь подошла, — процедил сквозь боль Ярослав. — Думал: смерть.

— У меня — тоже, — рассудительно произнёс Игорь Изяславич, он казался слишком спокойным для данных обстоятельств, — мы потеряли сознание, а дружина наша превратилась в ходячие трупы. Но гораздо больше меня волнует то, что на эту тварь не подействовали наши чары.

— И что с ним теперь делать? — поинтересовался Владимир.

— Посмотрим, — Игорь Изяславич поджал губы и устремил вдаль взгляд, полный решимости.

— Откуда их столько? — проговорил Ярослав после некоторой паузы. — Как будто ждали, гады, когда мы придём. Притаились и ждали...

— А им по лесу трудно ходить, — объяснил Владимир. Он остановился, отдышался, затем поудобнее перехватил руку Ярослава, и они поковыляли дальше. — В ветках застревают. Они же бестолковые: упрутся в дерево или пень какой — и ни туда, ни сюда. Но то, что много их — это верно ты сказал, брат, — он задумчиво поглядел на две чёрные точки, бредущие вдали по полю. — Что-то дурное происходит. И почему они сразу не выбежали, непонятно. Мы же выманивали их.

— Думаю, манипуляторы виноваты, — проговорил Игорь Изяславич. — Видели тех троих, которые остались в лесу?

— Ага. Видели! Надо было догнать и спалить паскуд! — воскликнул Владимир.

Про мои чары никто и слова не сказал. Я уж подумал, что бояре восприняли их, как само собой разумеющееся. Но Игорь Изяславич всё же завёл о них речь.

— Батюшка ваш всегда верил, что в вас откроется талант, — обратился он ко мне. — Замечательно, что это, наконец, случилось. Если б не ваша помощь, мы бы не отбились. Вы храбро сражались.