Холод 2

— Я не хотела это делать, — проговорила она, — простите меня.

— Кто такая, отвечай! — грозно повторил боярин.

— Погодите, — остановил я его, — девушка напугана. Лучше я попробую. — Что здесь произошло? — обратился я к своей спасительнице. — И где то существо, которое было здесь?

— Я не хотела, — девушка устремила на меня пустой взгляд. — Она убила их, и я бессильна что-то изменить, она приходит, и я не в состоянии ей помешать. Я бы хотела спасти этих несчастных, но они вынуждены умирать снова и снова. Они умирают, а я оплакиваю их.

— Довольно загадок! — разозлился Владимир. — Говори яснее. Ты знаешь, что это за существо, которое убило тут всех? Отвечай.

— Это Мара.

— Ты поклоняешься старым богам?

— Богов нет. Есть только Бытие, — произнесла девушка, уставив взгляд в пол.

— Но ты назвала имя богини смерти, в которую верят старобожцы, — Владимир подошёл ближе, клинок его палаша угрожающе поблёскивал в солнечных лучах, что врывались в избу сквозь маленькое мутное окошко.

— Мара — третья ипостась Бытия, — произнесла девушка.

— Ты чего мелешь? — гневно гремел голос Владимира. — Либо ты расскажешь всё, как есть, либо не сносить тебе головы. Ты разговариваешь с боярами Малютиными. Встань и представься!

— Хаос грядёт, — проговорила девушка, не обращая ни малейшего внимания на грозный тон. — Я не в силах остановить его. Мне больно. Ваша святая не проснётся, она давно умерла. Я несу смерть, но не могу ничего с этим сделать. Я в ней, а она — во мне. Я убила их, и я оплакиваю их. Хаос грядёт. Его не остановить.

Мы переглянулись. Никто из нас не понимал, что городит девица.

— Отвечай, кто ты? — Владимир приставил остриё палаша к её горлу.

— Вторая ипостась Бытия, — отстранённо произнесла девушка.

— Хватит мозги нам пудрить, — боярин не на шутку разозлился. Я хотел подойти, но Игорь Изяславич жестом остановил меня.

Девушка молчала.

— Говори! — процедил Владимир, остриё клинка впивалось в нежную белую шею, и из пореза потекла тонкая чёрная струйка. Владимир надавил сильнее, и палаш пронзил насквозь шею девушки. Чёрная кровь потоком хлынула из раны. Девушка упала на спину, уставившись своим безучастным взором в потолок.

— Это мора, — обернулся к нам Владимир. — Мозги запутать нам хотела.

— Довольно, уходим, — тихо проговорил Игорь Изяславич.

Мы вышли на улицу и замерли. Девушка с длинными белыми волосами теперь стояла тут, перед нами живая и невредимая, словно ничего и не произошло. Она не плакала — лишь смотрела мимо нас невидящим пустым взором и молчала.

— Да сколько же вас здесь? — пробормотал Владимир. — Мерзкие отродья Сна! Хотите с ума нас свести? — он направился к ней.

— Стой, — проговорила девушка. — Ты ничего не добьёшься, пытаясь убить то, что убить нельзя. Меня скоро не станет, я растворюсь во тьме. Я боюсь. Мне очень страшно. И больно. Мне больно за всех вас.

— Хорошо, — выступил я вперёд, схватив Владимира за рукав. — Не бойся. Мы... мы тебя выслушаем. Обещаю. Расскажи всё по порядку.

— Я расскажу, — повторила она.

Глава 22

Все мы стояли и внимательно смотрели на девушку.

— Вы породили смерть, — произнесла она, — породили то, что убьёт вас всех. Мара здесь. Её призвали посвящённые. Она — ваше отражение, третья ипостась Бытия: смерть, энтропия, разрушение. Она предшествует Хаосу. Грядут тёмные века, всё повторится.

— Что за загадки? — нахмурился Владимир. — Говори яснее!

— Подождите, — осадил я его. — Она не договорила. Давайте просто послушаем.

Незнакомка замолчала.

— Допустим, — сказал я, обращаясь к ней. — Ничего хорошего нас не ждёт — это понятно. Но, пожалуйста, объясни поподробнее. Почему так произошло? И как звать тебя?

— Я — Ноэма, — ответила девушка. — Меня так назвали, когда я появилась на свет. Меня создал Мастер — творец, первая ипостась Бытия. Это случилось две тысячи триста пятьдесят два года назад, через триста сорок лет после того, как Стефан открыл первую брешь.

— Это ложь! — воскликнул Владимир, но я снова попросил его молчать.

— Пожалуйста, продолжай, — сказал я Ноэме. — Мы слушаем.

— В стремлении к совершенной красоте и гармонии Мастер создал меня. Я — вторая ипостась Бытия. В то время Сон ещё не был столь ужасен. В нём ещё не было Чёрного Бога, тогда он ещё не стал квинтэссенцией боли и страха. Он был всего лишь отражением... Вашим отражением. А потом меня прокляли... — Ноэма замолчала.

— Кто это сделал? — спросил я.

— Посвящённые. Они сделали меня олицетворением всего порочного и греховного. Для них красота — грех. Они жаждут спасти этот мир от греха, но тем самым порождают тьму. Их разум создал Безликого Бога, и тогда во Сне появился Чёрный Бог, как воплощение жестокой карающей сущности их творения. Теперь Чёрный Бог — в каждой сущности Сна. Тьма в глазах их — это Чёрный Бог, который овладел зеркальным миром. А когда посвящённые возненавидели красоту и гармонию, родилось проклятие. Проклятие — и есть Мара. Оно сильнее меня, оно поглощает меня, и я не могу ничего сделать. Сознание посвящённых довлеет надо мной.

— Ты говоришь ересь, — грозно произнёс Владимир. — Что за нелепые верования ты исповедуешь?

— Для нас твои слова весьма необычны, — обратился я к девушке. — Но почему Мара вышла из Сна? Такое бывало когда-нибудь? Разве так должно быть?

— Что-то произошло, — произнесла Ноэма, — я не знаю, что именно, но чувствую это. Чувствую, как мрак сгущается. Что-то нарушило равновесие и порядок. Посвящённых стало слишком много. Тёмные века наступят вновь, пробуждения не будет. Этот Сон продлится очень долго. Он исторгнет из себя всю грязь и боль, ибо не в силах больше копить их в себе. Грядёт Хаос. Я чувствую это, это давит меня, уничтожает, — в глазах девушки заблестели слёзы.

— Но почему? — я всё пытался получить ответ. — Что именно произошло?

— Я не знаю, простите... Кровь Чёрного Бога. Она может уничтожить и может очистить, она порождает ужас и порождает покой. Каждый, в ком она течёт, обладает большой силой, — тут она посмотрела на меня, да так пронзительно, что у меня внутри всё похолодело. — Простите, — Ноэма потупила взгляд, — я не могу долго говорить, я не могу тут оставаться. Я чувствую её, она уже близко, скоро она опять поглотит меня, — теперь в глазах девушки читался страх.

Она попятилась.

— Погоди, — попытался я остановить её. — Что-то можно сделать? Как-то это исправить?

— Посвящённые. Их сущность очень сильна, их много, творения их разума овладели этим миром. Мара исчезнет вместе с проклятием, проклятие — вместе с посвящёнными. Чем их больше, тем страшнее. Они привлекли её. Если можете, остановите это. Я не в силах, я больше не могу тут находиться.

Слова моей спасительницы казались бредом душевнобольной, но я почему-то был уверен, что в них есть смысл, надо просто понять, надо сложить в голове целостную картину, которую пока составить никак не получалось.