Холод
Шрифт:
Только почему-то очень хочется завыть.
И холодно мне, очень холодно...
– Самое страшное, что произошло в жизни людей - среди них появились те, кто смог услышать самые затаенные желания. Те самые, о которых и говорить не принято. За 2004 - 2007 годы процент "мертвых" ничем не выделялся. Ничем, кроме повышенного процента суицида. Мне выпало оказаться на "корабле" одним из первых - в октябре 2003. На моих глазах, на моем теле и на моих нервах, происходило становление "Фемиды". На моих глазах, "мертвые", осознали свои силы. И если Вам кто-то будет говорить, что все было легко, просто и красиво -
За последний десяток лет, обычные, "простые смертные", "живые", уже привыкли, что от нас им ничего не угрожает - более того, став теми, кто мы есть, мы получили самый подлый подарок, от природы ли - уж не знаю - но при всех неравных условиях, нам оставили "тормоз" - болезненное чувство справедливости. "Совесть - лучший контролер!" - Девиз в автобусах Советского Союза. Каждый второй работник государственных аппаратов - "мертвый". Скорая, пожарка, полиция, спасатели, учителя. И - "Фемида".
Один из здесь присутствующих, может засвидетельствовать мои слова - мы вершим справедливость.
– Но... Фемида - богиня Правосудия! Если справедливость, должна быть - Немезида!
– Перебил меня парнишка с шикарным именем Уран и втянул голову в плечи, сам испугавшись.
– "Немезида", говоришь... Может быть. Только она, больше богиня мести...
– Ответил на вопрос, голосу с первого ряда.
– У "нашей", если ты не заметил - нет ни весов, ни повязки на глазах. Так что, судит она не в слепую, а вполне даже по уму...
Я, честно говоря, горжусь своей группой. Вот так, от первого вопроса - вся группа вступила в обсуждения.
Теперь я могу вернуться за стол и тихонечко, как мышка, понаблюдать за ними, лишь изредка задавая наводящие вопросы.
Первая пара у нас постоянно уходит на болтовню об этике.
И, как ни странно, уже через месяц, среди "моих" - не было курильщиков. Да и куда пропали вызывающие наряды, знает только сама молодежь...
Ничего не поделаешь - преподаватель я не профессиональный, а выговориться детям надо в первую очередь. А они, как ни крути - дети.
На перемене, оставил группу без своего присутствия - они дошли до тем, слышать которые, мне не хотелось - пусть сами решают, кто с кем и когда. Тем более что наше горе заключается в том, что браки между "мертвыми" - бесплодны. Ну не выдерживает женский организм такое количество энергии, заключенное в маленьком сгустке протоплазмы. Может быть - позже... А пока, пусть девчонки начинают думать - чем быстрее дойдет до них, тем быстрее они все растолкуют своим обалдуям... Тем более, что я точно знаю, что уже кое-кто, задумывается съезжаться, после академии...
В столовой, быстро "захватил" кружку кофе и вырвался в курилку, унося добычу в цепких лапах - поварихи были в курсе моих
предпочтений, посуду я возвращал, так что и "визгов" не было.Курилка у нас знатная, с фильтрами и щадящим режимом вентиляции - вроде и есть дым, а вроде и нет его. Правда, окна не открывались, заделанные намертво, зато вид был - на две стороны. Курилку догадались устроить в самом углу, так что - "курите и радуйтесь, уважаемые курящие!", как говорил наш президент, делая официальное открытие сего богоугодного заведения.
Сам Вадим Петрович относился к числу "бывших" курильщиков, но признавал, что аналитика и сигареты, вещи, странным образом взаимосвязанные. Так что нашей курилке завидовали даже математики, у которых все - по высшему разряду.
С удобством устроившись на деревянной лавочке, со вздохом вытянул ноги и сделав первый глоток кофе, сделал первую затяжку.
"Хорошо!"
Жаль только, перемена десять минут - самая длинная - только одна.
Через пару минут, на скамейках было уже "яблочно", а гул голосов, обсуждающих все, кроме занятий - не гласное правило нашей курилки - стал равен гулу работающей вытяжки в кабинете химии, после лабораторной...
"Интересно, до чего договорятся мои красавцы и красавицы, пока я тут сижу, курю?!" - Кофе приказал долго жить, сигарета уже полетела в пепельницу, а я собрался вставать, как в распахнувшуюся дверь ворвался наш "подкрашенный" президент и "сопровождающие его лица" и тут же кинулись к окну, выходящему на дорогу.
– О, нет...
– Взвыл дурниной Артанский.
– Только не эта сука климаксная... Только - не сегодня, а лучше - вообще никогда! Кто-нибудь, убейте ее - я заплачу и даже сам сяду...
Схватившись за голову, Артанский отошел от окна и плюхнулся на лавочку.
– Тут не то, что курить - "ширяться" начнешь!
– Профессор почесал затылок и потребовал сигарету.
Пока "сопровождающей его лица" суматошно рылись по карманам, перед бледным лицом президента возникла черно-желтая пачка, с гостеприимно выдвинутой сигаретой.
Кивком поблагодарив Георга, Вадим Петрович помял сигарету, высыпая из нее табак и сунул в зубы, с протяжным выдохом - мол чему быть - того не миновать!
Щелкнула зажигалка и на лице президента появилось такое выражение, что проще пристрелить, чем видеть.
Выдохнув первую затяжку, президент встал, передернул плечами и зашвырнул тлеющую сигарету в пепельницу.
– Никто. Ничего. Не видел. И не слышал!
– Потребовал Артанский и, поправив галстук, вышел из курилки с улыбкой на лице.
– А звонок уже был, господа учителя!
– Ехидно подопнула нас, наша бессменная уборщица Серафима Самойловна.
– Геть до классив, гайдамаки!
– А ты, - поймала она меня, - сперва кружку занеси...
Класс встретил меня потрясающей тишиной, точнее - ужасающей. Ведь известно каждому родителю - если ребенок молчит - жди беды!
– До чего договорились, группа?
– Потребовал я отчета.
– Впечатлениями не поделитесь?
– А правда, что работающий на "Фемиду", никогда не злоупотребляет служебным положением?
– Выскочила вперед Нэт.
– Неправда.
– Отрезал я.
– Мы постоянно им злоупотребляем. Мы вершим справедливость, а служебное положение - наш якорь и груз на ногах.