Холодная гавань

Он поднялся по мраморным ступеням и, пройдя по коридору, вошел в свой кабинет. Его секретарь, женщина средних лет в серой форме вспомогательных подразделений СС, встала у стола. Сотрудники аппарата Гиммлера работали круглосуточно, сменяя друг друга.

— Гауптштурмфюрер Розманн в здании? — спросил Гиммлер.

— Я видела его недавно за завтраком в буфете, рейхсфюрер.

— Срочно пошлите за ним.

Гиммлер вошел в кабинет, положил портфель и фуражку на стол, подошел к окну и остановился, заложив руки за спину. Через некоторое время послышался стук в дверь. Вошел молодой капитан в черном мундире с серебряной эмблемой на рукаве „РФСС“ — рейхсфюрер СС. Это был знак сотрудников личного аппарата Гиммлера. Капитан щелкнул каблуками:

— По вашему приказанию, рейхсфюрер.

— А, Розманн. — Гиммлер сел за стол. — Вы дежурили ночью? Собираетесь идти домой?

— Да, рейхсфюрер.

— Мне бы хотелось, чтобы вы остались.

— Конечно, рейхсфюрер, я готов.

— Хорошо. — Гиммлер кивнул. — Я встречался с фюрером вчера вечером. Он затронул вопрос об этом совещании, которое состоится в замке Вуанкур в Бретани на следующей неделе. Папка у нас?

— Полагаю, да, рейхсфюрер.

— Принесите ее мне. — Розманн вышел. Гиммлер открыл портфель, достал какие-то бумаги и углубился в чтение. Через минуту снова вошел Розманн с папкой в руках. Он передал ее Гиммлеру, тот взял документы и начал их просматривать. Наконец он поднял глаза: — Совещание, посвященное Атлантическому валу… — Рейхсфюрер холодно засмеялся. — Фюрер интересовался этим мероприятием вчера вечером, и, в общем, правильно интересовался, Розманн. Рядом с нами творится черт знает что. Я могу рассчитывать на вашу преданность?

— До самой моей смерти, рейхсфюрер. — Розманн был само внимание.

— Хорошо, тогда я скажу вам кое-что очень личное, очень выстраданное. На жизнь фюрера было много покушений, вам это известно.

— Конечно, рейхсфюрер.

— По милости Божьей их всегда удавалось предотвратить, но за всем этим стоит зло. — Гиммлер покачал головой. — Генералы нашего высшего командования, люди, которые дали священную клятву служить нашему фюреру, вовлечены в заговор с целью его убийства.

— Бог мой! — воскликнул Розманн.

— Среди тех, кого нам удалось выявить, генералы Вагнер, Штиф, фон Хазе. — Он взял из дипломата документ. — В этом списке есть и другие, некоторые фамилии могут удивить вас.

Розманн пробежал глазами список и удивленно посмотрел на Гиммлера.

— Роммель?

— Да, сам боевой маршал. Народный герой.

— Невероятно, — сказал Розманн.

— Стало быть, — добавил Гиммлер, обращаясь к нему, — как абсолютно правильно решил фюрер, мы можем предположить, что это совещание в замке Вуанкур является просто прикрытием. Совещание по Атлантическому валу. Что за чушь! — Гиммлер невесело рассмеялся. — Прикрытие, Розманн. Сам Роммель будет там. Зачем ему ехать так далеко?

Розманн, который всю жизнь считал, что соглашаться — это лучшая политика, с готовностью закивал головой:

— Уверен, что вы правы, рейхсфюрер!

— Этот генерал Земке, например, который отвечает там за порядок. Уверен, что он тоже причастен к заговору.

Розманн, лихорадочно пытавшийся сообразить, как бы отличиться в этой новой ситуации, вдруг сказал:

— У нас есть одно преимущество в замке, рейхсфюрер.

— И в чем оно состоит?

— В том, что безопасность там обеспечивают силы СС.

— Вы уверены? — Гиммлер мгновенно сосредоточился. — Вы точно это знаете?

— О да, рейхсфюрер. — Розманн начал внимательно просматривать папку. — Взгляните: офицер, ответственный за безопасность и разведку, штурмбаннфюрер Макс Прим.

Гиммлер изучил послужной список Прима:

— Да он настоящий герой, этот Прим.

— Рыцарский крест с дубовыми листьями и скрещенными мечами, рейхсфюрер. Единственное, почему он не на фронте, — тяжелые ранения, полученные им в России.

— Да, вы правы. — Гиммлер в задумчивости постукивал пальцами по столу, а Розманн застыл в тревожном ожидании. — Да, — наконец прервал молчание Гиммлер, — я думаю, что этот майор Прим сослужит нам очень хорошую службу. Свяжите меня с замком, Розманн. Я сам поговорю с ним.

Именно в этот момент Макс Прим бежал по лесу на противоположной от замка Вуанкур стороне озера. Ему не хватало дюйма до шести футов в росте, короткие черные волосы были взъерошены, по лицу тек пот. На нем был старый спортивный костюм, вокруг шеи обмотан шарф; один из эльзасских сторожевых псов охраны бежал рядом.

— На будущее запомните, — сказал ему хирург в день выписки из госпиталя, — для человека с серебряной пластинкой в черепе вы справились со своими проблемами прекрасно, но теперь побольше ходите. Ходите, не бегайте. Это будет вашим новым жизненным кредо.

— Так, к черту все это, — сказал сам себе Прим, обогнул озеро и последним броском пересек лужайку перед главным входом.

Он поднялся по ступенькам мимо часовых, отдавших ему честь, и вошел в большую прихожую. Он пошел по коридору направо, остановившись, чтобы взять полотенце и вытереть лицо. В передней комнате находился кабинет его помощника, гауптштурмфюрера Райсшлингера. Прим прошел прямо к себе, услышав звонок телефона. Он открыл дверь и увидел Райсшлингера, который как раз снимал трубку.

— Да, это кабинет штурмбаннфюрера Прима. Нет, он только что вошел. — Он помолчал, потом повернулся и протянул трубку Приму, его глаза были широко раскрыты: — Мой Бог, это сам рейхсфюрер Гиммлер.

Прим протянул руку за трубкой, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица, и жестом указал ему на дверь. Райсшлингер вышел, закрыв за собой дверь, быстро подбежал к своему столу и осторожно поднял трубку параллельного аппарата.

Гиммлер спросил:

— Прим?

— Да, рейхсфюрер.

— Вы верный член братства СС? Могу я рассчитывать на вашу помощь и осмотрительность?

— Конечно, рейхсфюрер.

— У вас прекрасный послужной список. Мы все гордимся вами.

"Что у этого ублюдка в рукаве?" — подумал Прим.

— Слушайте внимательно, — сказал Гиммлер. — Жизнь нашего фюрера может оказаться в ваших руках.

Прим нежно потрепал пса по шее, когда тот подошел и сел рядом.

— Что мне следует предпринять, рейхсфюрер? — спросил он, когда Гиммлер закончил.

— Наблюдение за участниками совещания. Убежден, совещание — только предлог. Этот генерал Земке кажется мне очень подозрительным, а Роммель явно отсиживается! Позор для офицера.

Не обращая внимания на то, что величайшего героя войны развенчивали самым пошлым образом, Прим остался спокоен:

— Насколько я понимаю, об арестах речь не идет, рейхсфюрер?

— Конечно, нет. Тщательно наблюдайте, заносите в журнал всех, кто прибудет, и, естественно, записывайте все телефонные разговоры маршала, любого другого высшего офицера. Это приказ, Прим.