Холодная кровь

— Это значит “обнимай меня полностью”? — улыбнулась я, обвивая руками его шею и откидываясь на спину.

Какой, однако, прозрачный намек…

— Угум-м… — подтвердил в поцелуй вампир. — Подожди, в смысле “полностью”?

— Проехали, — фыркнула я, взъерошивая его замечательные волосы.

— Слушай, — неожиданно оживился мужчина, — а что мы будем есть на завтрак?

Подперев голову ладонью, он с любопытством уставился на меня. Да уж, настроение на секс я явно обоим испортила, даже обидно. Но не страшно.

— А что ты хочешь? — перебирая короткие пряди, я другой рукой провела по его лопатке, нащупав пяток бугорков шрамов.

— Молочный суп! — я изумленно приподняла бровь. — Столько раз слышал о нем, а попробовать возможности не было. Ты умеешь его готовить?

Сдерживая смех, я кивнула. Как же он будет разочарован…

Пока господин чистокровный принимал утренний душ, я вскипятила молоко, едва успев убавить газ, чтобы оно не убежало, добавила столовую ложку сахара, чайную ложку меда, пакетик ванилина и макароны. Восемь минут — и блюдо моего детства отправилось в тарелки.

— Он что, сладкий? — с подозрением спросил европеец, едва выйдя из ванной.

— Ну да, — усмехнувшись, я устроилась за столом, а Алекс занял свой стратегически удобный стул рядом с батареей, — жалко только, давно не видела макароны трубочкой.

— Спагетти? — приподнял бровь подозрительно принюхивающийся к супу мужчина.

— Как спагетти, только трубочкой, — повторила я, — удобно было — ешь макаронину и через нее же молоко пьешь.

— На самом деле, — задумчиво пожевав, Алекс поиграл бровями, явно подбирая слова, — явно вкуснее, чем сладкая паста с трюфелями, — я фыркнула, — но сложно сказать, — ну вот и все, сам будет теперь все готовить себе! — не принимай на свой счет, просто кое-кто в детстве в лаборатории отца глотнул серной кислоты и сжег себе почти все вкусовые рецепторы.

— Оуч, — я поежилась, — очень было больно?

— Не помню, — пожал плечами блондин, — я отключился сразу же, а очнулся с уже зажившим ожогом.

— И вкус теперь вообще не чувствуешь? — так-так, это интересно, надо будет все же пособирать себе данные, потому что та табличка была ну на редкость малоинформативной.

— Очень слабо, — это “слабо” не мешало ему с явным удовольствием есть единственный суп, который я в детстве ела без скандала. Доев, я встала, поставила тарелку в мойку и собралась в душ, — а еще есть?

— В кастрюле, — со смехом указав на плиту, я пошла купаться.

Ох уж эта мне блондинка, лишь бы сладенького поесть…

За полчаса, которые понадобились мне, чтобы привести себя в вид “я не занималась сексом почти всю ночь”, эта аристократическая задница помыла посуду, куда-то сходила, если судить по хлопкам двери, и переоделась. Шмотки он, конечно, подбирает отлично. Чуть свободные на икрах джинсы обалденно подчеркивают ноги, удобная даже с виду темная кофта, не облегая торс, не скрывает, что под ней довольно узкая талия. Вот же любитель показать себя во всей красе…

— Куда собрался? — поинтересовалась я у приглаживающего перед зеркалом волосы мужчины.

— Дела образовались, — легко улыбнулся Алекс, — за пару часов справлюсь.

— А когда тебя по твоим интерполовским делам вызовут? — не говорить же ему напрямую, что не хочу, чтобы он уезжал!

— Могут хоть сейчас, могут через месяц, — пожав плечами, он бросил расческу на свою сумку и поманил меня. Я без сопротивления подошла и обняла его за талию, — я тоже не хочу уезжать, — прикрыв глаза, я слушала шелестящий шепот и понимала, что хочу слышать его чаще, — с тобой так спокойно и хорошо, что я забываю бояться предательства.

— Я не предам, — тихо повторила я его слова.

— Обещаешь? — обхватив мое лицо ладонями, Алекс заглянул мне в глаза.

Такой беспомощный, загнанный, явно одинокий человек, мучительно боящийся очередной раны на сердце. Прямо как я.

— Обещаю.

Так нравится, когда он целует меня так же, как в первый раз. Бережно, аккуратно прижимает к себе, закрывает глаза, неудобно сутулится, по-змеиному острым раздвоенным языком без напора, но настойчиво оглаживает мой язык и не срывается на жадное, пусть и приятное вылизывание рта. Просто нежно и спокойно целует.

Я приехала на работу почти на час раньше, но это никого особенно не волновало. Никому не мешая, я уселась за стол в лаборатории, оставляя морг в распоряжении занятого сменщика, и взялась пробивать по базе отпечатки, принесенные кем-то из следователей. Ближе к обеду пришлось выехать на место преступления, но там сложностей особых не возникло — орудие убийства, коим являлся нож с полированной стальной рукоятью, торчало в груди непосредственно жертвы, так что даже вскрытие не требовалось. В квартире находилось трое родственников погибшего, признаваться ни один из них не спешил, так что я собрала отпечатки у всех, уже в лаборатории сравнила с теми, что на ноже, и скинула следователю. Дело закрыто, а у меня осталось полчаса до конца смены, вуаля.

— Кто там? — откликнулась я на стук в дверь.

— Это я, почтальон Стечкин, — ответили мне, как принято у нас в участке, — принес вам телеграмму про вашего ебыря.

— Иди в задницу! — огрызнулась я, по голосу безошибочно узнав Матвея.

— Да серьезно, — усевшись на стул, он вставил флешку в лежащий на столе разветвитель, — пришлось сегодня изъять запись финала того дела, которое он ведет.

— А что с тем делом? — уточнила я.

Как-то и забыла про своего мертвого недохозяина и иже с ним.

— Да там все просто, — пожал плечами бывший, — двое молодых охотников нарвались на одного из тех, за кем фон Маттерштейна сюда и послали, успели его ранить, но скончались от потери крови.

— Я их вскрывала, я знаю, — раздраженно поторопила я.

— Ну вот, сегодня он разбирался с остальными, — запустив видео, он развернул его на весь экран, — уж извини, два Дэ и без звука.

На видео был небольшой зал с парой бильярдных столов. Судя по месту появления знакомого светлого затылка, дверь там всего одна. С изумлением заметив у него в руках меч, я перевела взгляд на десяток расслаблявшихся за игрой мужчин. Они в ужасе пятились, некоторые достали пистолеты. Неторопливо избавив холодное оружие от ножен, Алекс сделал шаг вперед. В него тут же начали стрелять, я даже вздрогнула, но он уже перекатился вперед и легким движением отрубил одному стрелявшему обе ноги. Вставая, взмахнул мечом, разрубая плавным взмахом сразу двоих на неравные части. Кружился, как в танце, рассекая противников, как будто они из подтаявшего масла. Когда целых не осталось, он аккуратно отряхнул джинсы, вынул из-за пояса пистолет, добил контрольными тех, кого посчитал нужным, и, спокойно набрав чей-то номер, пошел к барной стойке, мягко переступая через тела и лужи крови. Взяв тряпку и зажав телефон между щекой и плечом, он так же невозмутимо пошел на выход, вытирая лезвие и что-то говоря. Стрельнул взглядом в камеру, висящую над дверью, и покинул помещение.

— Видишь? — торжествующе вопросил Матвей, выдергивая флешку из гнезда.

— Ага-а… — восхищенно протянула я.

Вот это крутотень! Я бы точно без записи это дело не раскрыла — в кровь он не наступал, ни к чему, кроме того, что унес с собой, не прикасался, волосы вряд ли на полу остались. Очень мастерски, очень. А способы убийства! Вообще красота!

— Маш, он больной на всю голову маньяк! — взвыл парень, вскакивая и сжимая виски. — Он убивает себе подобных!

— Во-первых, я каждую смену вижу тех, кто убивает себе подобных, — хмыкнула я, скрестив руки на груди, — во-вторых, к тебе я не вернусь, даже если он будет вести себя хуже тебя, в-третьих, это, блять, не твое собачье дело, когда ты уже отвалишь?!