Холодная зона
Шрифт:
— Ты просто гений! — воскликнула Ли. Они остановились возле огромного фонтана, с какими-то современными пестрыми статуями. Позади цвело поле рододендронов — алых, багровых, розовых.
Бинх обнял Ли за талию. Секунду они смотрели друг на друга — близко-близко, не веря внезапно прорвавшемуся, так долго хранимому счастью.
Потом их губы сблизились и соприкоснулись.
Глава семнадцатая. Встреча
Леа обрадовалась, увидев здесь, в таинственном подземелье ХАББы, старого знакомого.
Она не то, что доверяла Рею. Воспоминания о его ужасающем безобразном поведении, о липких пальцах и наглости хозяина жизни были слишком омерзительны. И хотя позже Леа переосмыслила этот эпизод и поняла, что Рей и сам
Фактически он попытался изнасиловать ее! При одной мысли об этом темнело в глазах. Да как он смел! Даже если счел ее дешевой и доступной проституткой, «девочкой из ЗР», которая на все готова — все равно, как он мог!
Леа не видела ему оправданий, но против разумной воли ее природное добродушие взяло верх, и она как-то не могла всерьез сердиться на Рея. На курсах они не сблизились, конечно — но вполне дружелюбно общались. А здесь Рей показался прямо-таки близким знакомым, чуть ли не другом — и Леа не смогла сдержать улыбку.
— Привет! — он был явно обрадован, — и ты сюда, ну надо же!
— Да вот. А ты давно здесь? — она слегка отстала от группы.
— Несколько дней. Ты иди, вас сейчас расселят, все объяснят. А потом встретимся, на ужин вместе сходим, — предложил Рей, — я тебе расскажу, что тут к чему.
Леа согласилась. Она побежала догонять свою группу, все еще мучаясь сомнениями — а может, не стоит так легковерно заводить дружбу с этим подонком? Им показали бокс на четыре койки, Леа переоделась в сиреневую пижаму с темно-фиолетовой каймой и отправилась на условленное место, где они должны были встретиться с Реем.
— Мужчины с той стороны живут, — пояснил он, — ну пошли есть, вход в столовую не запрещен, так что ничего, если мы вместе сядем.
В кантине он помог Лее выбрать блюда — пищевой принтер, впрочем, был стандартный, похожий на тот, которым она пользовалась, будучи домашней помощницей, а в колледже их обучали работе на разных видах принтеров. Особого аппетита у Леи не было, и она взяла стакан сока и бутерброд. Рей заказал жареную колбаску с горчицей и бутылочку безалкогольного пива.
— А как тебя сюда занесло? — спросил он, — тоже, наверное, в базис-центре заставили?
И он рассказал свою историю — хотел было идти в армию, но в базис-центре настояли, пообещали иначе лишить денег. Леа покачала головой.
— Я пришла сама, по объявлению. В базис-центре мой куратор, конечно, обрадовался.
— А чего ты так? Мне что-то здесь все кажется подозрительным. Большинство тут буквально заставили.
Леа задумалась. Как объяснить странные ощущения, которые возникли у нее при виде объявления о наборе добровольцев? Не первый раз она уже видела подобные объявления. Не стремилась туда — все-таки ей хотелось устроиться на работу по специальности. Но ничего не было! Так обидно! Ведь у Гольденбергов она зарабатывала в три раза больше базиса, сам базис ей не платили. Так что после потери работы она получила право стать базис-гражданкой! И теперь такое падение. За год ее всего шесть раз приглашали на собеседования — ее, квалифицированную экономку с образованием и опытом работы! А обращалась она в сотни агентур и частных домов. И все шесть раз на собеседовании ей тоже отказали. Куратор прямо намекал, что она должна уже пойти работать куда пошлют и не рваться на хорошую зарплату и работу по специальности. Это избалованность, заметил куратор. Но ее и не посылали особенно никуда.
И вдруг вот это объявление! Это даже не работа. Да и вознаграждение не слишком привлекательное. И унизительно быть подопытным кроликом. Но откуда этот призывный трепет в душе — именно от слова «ХАББА»? Она вдруг поняла, что ей это зачем-то нужно.
Интересно, что эта фирма связана с концерном Гольденберг, оказывается. Может быть, потому возникло странное чувство принадлежности к этой ХАББе? Леа спросила Рея, знает ли он об этой связи?
— Конечно! — скривился тот, — случайность, конечно, но какая показательная! Ненавижу этих козлов!
Леа усмехнулась.
— Ненавидишь потому, что сам больше не входишь
в их круг?Рей неожиданно задумался.
— Ты знаешь, тут все сложнее, — сказал он, — раньше, конечно, ненавидел за это. А потом так посмотрел… ты знаешь, тут у вас все так прогнило! Я раньше не думал, что дойдет до такого. У нас тогда…
— А почему ты думаешь, что тогда было как-то иначе? — хмыкнула Леа, — ты разве раньше интересовался, как живет большинство людей?
— Ну все равно — не так. Раньше хотя бы техника была попроще, — вывернулся он, — да и с другой стороны, понимаешь, все плохо — но альтернативы-то все равно нет. Запасной планеты не придумали. Приходится жить здесь, как получается. Предположим, я бы получил обратно свои деньги — ну и что я мог бы сделать? Да ничего. Так бы и продолжал жить, как раньше.
Леа вдруг снова ощутила странное чувство барьера. Такое же вот чувство — даже не дежа вю, что-то еще более странное — появлялось у нее внезапно, когда она натыкалась на какие-нибудь слова, фразы, понятия. Как будто они о чем-то ей напоминают, о чем-то очень важном, и оно сязано с ее прошлым. Она силится вспомнить — но не помнит ничего.
Да и что такого особенного в ее прошлом? Леа довольно хорошо помнила старый дом во Львове, и как ходили на колодец за водой — когда-то в этих многоэтажках были и канализация, и водопровод. Теперь мало кто жил выше третьего этажа — поганое ведро не натаскаешься. Зимний холод, и как папа пытался достать какие-то деньги на границе, и его там убили, окаменевшее от горя лицо матери. Дедушкина библиотека… Леа с детства работала вместе с матерью — они убирали и готовили в доме местного коменданта, правда, работа была не всегда. В другое время Леа, как и большинство детей, лазала в Запретку — там можно было порой найти еду или что-нибудь ценное. Правда, один мальчик в Запретке подорвался на мине…
Леа тряхнула белокурыми волосами. Что это с ней? Опять странности.
— Так и что с вами тут делают? — спросила она. Рей стал описывать ей эксперимент.
— Вон, видишь? — он показал прозрачный гелевый бинт, выглядывающий из-под ворота, — все руки растянул. Ужас какой-то! Сам не понимаю, чего это я…
— Целевые психотропы. Я об этом, кажется, где-то читала! — вырвалось у Леи, и снова ощущение барьера захлестнуло ее. Где она слышала об этом? Когда?
— Галлюциногены? Я тоже так подумал. Но не бывает же такого, чтобы создавать направленные галлюцинации! Чтобы добиваться от человека конкретных действий.
— А вот теперь, видно, появились, — предположила Леа.
— Как в секте какой, — поежился Рей.
— Да, все верно. Как в секте. Люди придумали множество технологий, как подавлять волю. Насилие, террор, пытки. Наркотики. Но все эти технологии на самом деле действуют плохо, да и применять их можно ограниченно. Нельзя же держать весь народ в постоянном страхе. Поэтому нам и создают виртуальную реальность — чтобы реальная уже не так ощущалась. Сначала это были газеты, радио, телевидение, потом интернет, социальные сети, мобильные устройства, потом уже ИТВ и интерактивная реальность. Но и этого мало все равно. И вот теперь появились, видно, лекарства нового поколения — чтобы эта реальность возникала без особых затрат прямо у тебя в голове. Прямо идеальный способ управления людьми!
Леа умолкла, борясь с собой. Чувство барьера, впервые за много лет, неожиданно резко усилилось. До такой степени, что зашумело в ушах, заплясали искры перед глазами. Леа схватилась за край стола.
— Ты чего? Тебе плохо? — всполошился Рей.
— Да нет… не знаю, голова что-то закружилась, — соврала она, — я пойду, наверное, лягу. Завтра увидимся.
Последующие дни слились в cплошную серую пелену. Лее казалось, что она попала в больницу. Нескончаемые обследования, проверки на ментоскопе, психологические тесты. Правда, ничего похожего на рассказ Рея она не пережила. Ей тоже ввели какой-то препарат и предлагали прыгнуть с десятиметровой высоты, но она спокойно, как и в первый раз, отказалась. Никаких галлюцинаций не было.