Холодная зона
Шрифт:
— Ты сегодня куда после треньки? — спросила Гуля. Сегодня у обеих был нерабочий день — на производстве ставили в план обычно две или три смены в неделю. У Лийи работа была в понедельник, вторник и четверг, а сегодня среда.
— Мне в обсерваторию надо, — ответила Ли, — данные сводить, по НGC 1264. Мы статью с Ринатом пишем, такие фотки — закачаешься! У нас теперь классное оборудование.
— Ну так вам же купили, — кивнула Гуля.
— Нам! Можно подумать, это моя личная обсерватория!
— Все равно ты там все время пасешься. А у нас электронный микроскоп как в прошлом веке. Я вопрос буду ставить на маткомиссии!
Гуля избрала в качестве научной специализации молекулярную биологию.
— Поставь, —
— В Планцентрали наверное и без нас не дураки сидят, — предположила Гуля. Она смаковала фруктовый салат со сливками, — вообще я думала, мы сегодня посидим над планом политзанятий у младших.
— Посидим, отчего же, — кивнула Ли, — я освобожусь часов в пять. Но ты не забудь, нам еще надо подумать насчет делегации в Германию. У них там ФТА рядом, — ее голос дрогнул, — знаешь, а я бы хотела поехать. Посмотреть, как это — когда враги прямо под боком.
— Не страшно? — поинтересовалась Гуля. Ли покачала головой.
— Чего страшного? Вот как у Бинха было — страшно. А так…
— Может, тебя и пошлют, — пожала плечами Гуля, — у тебя немецкий. А у меня английский только.
— Не знаю, я ведь недавно в организации. На самом деле — вряд ли пошлют.
До одиннадцати у Ли были распланированы индивидуальные школьные занятия. Ей хотелось увидеть Бинха, спросить его, что решил ВК насчет Германии. Бинха недавно избрали в ВК, теперь он вместе с Ладой Ореховой и Рамзаном руководил юнкомовской организацией. Но сегодня Бинха было трудно застать — он на месяц перешел в английский сектор. Языки в школе изучались методом погружения — в определенных секторах создавалась как можно более полная языковая среда, ребята отдельно от всех ходили в столовую, на тренировки, на производство, на общие занятия и семинары и говорили только на определенном языке, на нем же читали, играли и смотрели фильмы.
Бинху надо было подтянуть английский. Сама Ли уже прожила три раза по два месяца в немецком секторе, и один раз — в корейском. Нормой считалось изучить один из языков ФТА и один из языков Союза. Корейский она, конечно, выбрала из-за Бинха, вообще-то корееязычных было раз, два и обчелся — любители Востока предпочитали учить распространенный китайский.
Гульке проще — у нее уже есть родной казахский и русский. Достаточно еще один выучить, язык ФТА.
Ли отправилась для занятий в библиотеку. На сегодня у нее намечались алгебра, физика, и история искусств, а в одиннадцать — общее практическое занятие по уходу за больными или салверологии, как это теперь называется. Ли размышляла сразу о многом — о политзанятиях для малышей, о возможной (хорошо бы!) поездке в Германию, о статье по наблюдениям галактики НGC 1264 (она в пятницу всю ночь просидела, сводя данные), о том, что по алгебре через два дня сдавать куратору зачет, а еще конь не валялся…
У входа в библиотеку на ее запястье задребезжал сигнал комма.
— Да, — активируя наушник, произнесла Ли, — Морозова слушает.
— Лийя, — негромко произнес знакомый голос куратора, — подойди, пожалуйста, в мой кабинет. Прямо сейчас.
Пару лет назад Ли первым делом спросила бы «а зачем?», и была бы права, потому что срыв человека с занятий — дело экстраординарное, куратор назначает встречи заранее, если ему нужно. Но это было несколько лет назад. Сейчас она ответила без удивления в голосе.
— Поняла. Есть подойти прямо сейчас.
На кураторском седьмом этаже, в шестнадцатом кабинете
ее ждали. Сам ее учитель, Павел, собственной персоной. Раньше у Ли кураторшей была Лена, но — родила ребенка и ушла в отпуск. Павел оказался достойной заменой — специализировался он на точных науках, был хорошим предметником, при этом состоял в партии, раньше был матросом на авианосце, плавал в Атлантике, и вообще поговорить с ним было интересно.Кроме Павла, в кабинете сидела Лада Орехова. Это удивило Ли. Лада была уже несколько лет бессменным членом Ведущего Коллектива юнкомов и одновременно — членом ВК коммуны. Ей уже было семнадцать, и она готовилась к выпускным экзаменам, но как в школе будет без нее — пока никто не представлял. Эта девочка с огнем в серых глазах, русоволосая, крепкая, всегда оказывалась права, и умела поддержать дух коллектива даже в самые сложные моменты. Ее негромкий, вроде бы, голос слышали все. Ли нравилось в Ладе то, что при ясных задатках лидера, та никогда не выпячивала себя, умела слушать чужие мнения и правильно координировать их.
Но то, что Лада оторвалась от своей работы, выделила драгоценное время на беседу с ней, Ли? Да что же такое случилось?!
Ли шагнула в кабинет, поздоровалась.
— Садись, Лийя, — пригласил учитель. Девочка села за круглый стол, настороженно глядя на старших товарищей. Лада смотрела на нее без улыбки.
Павел протянул Ли распечатку. Девочка пробежала текст глазами.
Она подняла непонимающие глаза и тут же опустила их. Павел и Лада молчали. Видимо, ждали, что она подробно изучит бумагу. И Ли принялась изучать.
Она очень редко думала о родителях. Давно уже они перестали как-то присутствовать в ее жизни.
Первое время восьмилетняя Лийя ездила домой на каждые выходные. Но дома было скучно — кузинские подружки казались бестолковыми и мелочными, с родителями и вовсе делать нечего. Лийя стала отговариваться — то репетиция в воскресенье, то задания надо сделать по учебе. В коммуне куда веселее.
В свои первые летние каникулы Лийя отправилась сначала в пятидневный поход по Уралу, затем с отрядом в лагерь на Черное море, и еще месяц она собиралась провести дома, с родителями. Первые две недели все было хорошо, пусть и скучновато. Приятно снова оказаться в родных стенах, вспомнить свой письменный стол, личный терминал, обежать во дворе все знакомые места. Мама все примеряла ей новые одежки, шитые для нее в ателье. В то время мама устроилась на полставки на городскую фабрику одежды, тоже дизайнером. Работы там было немного, так что время на собственную фирму у нее оставалось. Отцу тоже приходилось крутиться, он делал налоговые документы и для других мелких фирм и кооперативов.
Но через две недели мама опять устроила скандал. Подробности Ли уже плохо помнила. Началось все с того, что Ли загулялась с девочками во дворе и пришла уже когда темнело. Она сразу сказала «извини меня, пожалуйста, я больше так не буду», но когда это помогало? «Ты все время извиняешься, и я должна тебя прощать, ну уж нет, хватит, на этот раз я тебя не прощу!» Мать орала весь вечер, отец рыкал. Выяснилось, что мать обижена на нее за очень многое — и все эти две недели она на Лийю «пахала как рабыня», и манера общения дочери ей кажется заносчивой, и главное — то, что Лийя вообще ушла в коммуну! И неизвестно, чем она там занимается. Ли надеялась, что к утру все пройдет. Ведь она же теперь взрослая, самостоятельная, не будет же она, как раньше, нервничать из-за пустяков.