Холодная зона

Возникла ситуация, когда казалось, что власть буржуазии абсолютно незыблема! Борьба рабочих больше не двинется дальше экономической тред-юнионистской фазы. Любая революция воспринимается прежде всего как фаза хаоса, а хаос — как абсолютное зло.

Тайга, вы что-то хотите спросить?

Темноволосая девушка поднялась.

— Но ведь в Бандеровском конфликте противоположная сторона тоже восстала! Они не считали это злом.

— Верно. Восстание против восстания — народное выступление против так называемых революционеров, этот парадокс стал нормой. Ведь и в Сирии того времени народ яростно защищал президента от так называемых повстанцев! Да, в Бандеровском конфликте была вторая волна революции, на Юго-Востоке Украины, и там фаза организации шла под жестким руководством Российской Федерации, в то время, как в Киеве организация шла под руководством США. Таким образом, даже если выступление было подлинно народным, крупные империалисты тут же использовали фазу хаоса в своих интересах. Итак, мы видим, что буржуазия приспособилась ко всему… И однако кое-чего она не могла. А именно — спастись от себя самой. Капитализм так и не смог преодолеть свое основное противоречие, иначе он перестал бы быть капитализмом… Собственно, в начале нашего века всем здравомыслящим людям было понятно, что ситуация разрешится либо мировой войной, либо таким экологическим кризисом, который уже можно считать апокалипсисом. Случилась мировая война. А вслед за ней настала… что именно настало, Электрик?

— Фаза хаоса!

— Именно. Революционная фаза хаоса. Восстаний, заметим, было не так уж и много — лишь там, где капиталисты возобновили производство, а эксплуатация, естественно, была ужасающая. Хаос возник сам по себе, как следствие войны. И государства рухнули не потому, что их кто-то сверг — правительства попросту перестали что-либо контролировать. Исчезли. В классической фазе хаоса — так, как это было в Российской революции, скажем — коммунисты принимали участие в так сказать, раскачивании лодки. Наряду со всеми другими хаотическими силами — включая даже националистов, черносотенцев, фашистов — со всеми, кто хочет изменить положение. В фазе организации все эти силы, разумеется, вступали в борьбу и конкуренцию между собой. Но в наше время капитализм рухнул сам по себе. Он самоуничтожился. Хаос наступил без всяких раскачиваний лодки. Когда по стране нанесено два десятка ядерных ударов — никакие революционеры не нужны, правительство и так больше не сможет контролировать ситуацию. А дальше что у нас наступило? Ромашка?

— Э-э… фаза организации?

— Верно, садитесь. Пальцем прямо в небо! Конечно же, фаза организации. И как мы знаем, в этой фазе выделились и победили коммунисты — почти везде. А почему, вы скажете, Ромашка?

— Потому что они были более организованными, — предположила Ли, — чем другие…

— И не только сами были более организованными, но предложили жесткую готовую форму организации трудящихся — советы, коммуны на предприятиях, плановую систему. Как вы помните по теории, после фазы хаоса трудящиеся настолько от этого хаоса устают, что наибольшую симпатию у них в этот момент вызовут те, кто сможет навести хоть какой-то порядок. Конечно, порядок, который трудящихся устроит — ведь в этот момент именно массы творят историю и совершают выбор. И они — на территории СТК — совершили выбор.

Чапай остановился, развернулся и поглядел на портрет Смирновой, внимательно глядящей в класс.

— Но для этого потребовались многолетние предшествующие усилия, еще перед войной, по строительству коммунистических партий, объединению их усилий, обретению влияния в массах. И этот опыт мы изучим, так как он важен для вашей дальнейшей работы.

Глава пятнадцатая. Новая фармакология

Ехать далеко не пришлось — НИЦ, принадлежащий частной фармацевтической компании со смутно знакомым названием «ХАББА», располагался в южной части Мюнхена. Через час тряски в электричке Рей сошел на перроне. Разыскал взглядом встречающего — служащий фирмы стоял в сторонке, без каких-либо табличек, но Рей узнал его по синей, как ему объяснили, униформе.

Кроме Рея, на той же электричке приехали, оказывается, еще четверо испытателей-добровольцев — двое мужчин, две женщины, все относительно молодые и явные безработные на вид.

Служащий окинул новоприбывших холодным взглядом.

— Я должен предупредить вас о конфиденциальности исследований. Мы опасаемся промышленного шпионажа. Не удивляйтесь — мы принимаем меры предосторожности. Следуйте за мной!

Все пятеро влезли в кузов фургона без окон. Машина тронулась и стала быстро разгоняться, набирая высоту по въезду на автобан — это можно было понять лишь по движению. Добровольцы помалкивали, говорить не хотелось никому. Машина ехала около двадцати минут, а когда она остановилась, и служащий открыл заднюю дверцу, вылезать пришлось в подземном гигантском гараже.

«Хабба, — думал Рей, поспешая вслед за работником фирмы, — где же я слышал это название? Да ведь фармацевтика — наша основная отрасль. Где-нибудь от отца еще, или от Энрике наверняка».

Из гаража их поднял лифт — он ехал вверх, затем в сторону, затем еще два раза сменил направление, так что прибывшие окончательно потеряли чувство ориентации.

— Сейчас в газовую камеру завезут — а оттуда в крематорий, — высказался один из попутчиков. Рей покосился на него. И откуда тот вообще знает о газовых камерах? Впрочем, есть же игрухи на эту тему, есть интерэки. Как Сталин с Гитлером морили евреев в концлагерях. Была, например, такая классная игруха, «Семь кругов Аушвица», там надо было пройти семь уровней и выжить. Первые три уровня изображали гитлеровский концлагерь, следующий — сталинский, после того, как русские вошли в Аушвиц. В конце приходили американцы и освобождали узников.

Шутки шутками, а было и вправду тревожно. Особенно когда после лифта пошли по туннелю с гладкими белыми стенами, тускло освещенному, уходящему, казалось, в никуда.

После туннеля все они прошли через турникет — надо было вначале вложить руку в отверстие, где что-то слегка кололо в палец. Видимо, идентификация по крови, по ДНК или что там еще есть. После этого полупрозрачные створки дверей распахивались перед каждым.

Они вошли в другой лифт — огромный, грузовой, который медленно, валко поехал вниз. Спуск был долгим, а когда двери распахнулись, Рей вышел и обнаружил себя в гигантском подземном помещении.

Пещера была полутемной, и ее противоположная стена — едва различима вдали. Потолок терялся высоко над головой, как небо. Где-то в воздухе под потолком порхали многочисленные беспилотники. Больше всего это было похоже на гигантский пустой цех. Вдоль стен тянулись бесконечные ряды боксов с прозрачными стенками и крышами. Сновали какие-то люди — одни в синей униформе, другие в разноцветных пижамах. Видимо, последние были добровольцами. Или пациентами.

Высокий смуглокожий работник в форме подошел к ним.

— Мужчины, за мной, — предложил он, и повел Рея и двух соискателей мужского пола в один из углов зала.

— Вот ваши комнаты. К сожалению, они на четверых. Каждая комната оборудована душем и туалетом, как видите. Здесь как раз три свободных места, располагайтесь, пожалуйста. Белье уже лежит на постелях. ИТВ к вашим услугам, есть монитор в палате, а сейчас я вам покажу дневной зал, где вы можете развлечься и вообще провести свободное время. Вас предупредили, что связь с внешним миром отсюда запрещена и в общем-то невозможна? ИТВ, разумеется, односторонний — вы не сможете выходить в общий интернет, только смотреть передачи, новости и участвовать в оффлайн-играх. У нас есть также отличная видео- и игротека.

Рей подошел к своей койке — видимо, из соображений справедливости, все койки были расположены примерно одинаково — вдоль стен, так что в середине оставалось пространство, заполненное небольшим столиком и четырьмя удобными креслами, монитор располагался на задней стене. Остальные три стены, как и потолок, были совершенно прозрачными, и лишь небольшая пластмассовая кабинка — туалет — закрыта от посторонних глаз.

На стопке белья лежал пластиковый лист с распорядком дня — когда здесь кормят, и когда — время обследований, в которое они должны неотлучно находиться в своей комнате и быть готовыми к вызову. На оборотной стороне были отпечатаны правила внутреннего распорядка.

— Рядом с бельем — ваши пижамы. Смена одежды ежедневно. Собственную одежду, как и личные вещи, вы сдадите мне под расписку. Прошу вас, прежде чем переодеться, принять душ.

Рею досталась голубенькая пижама с белыми цветочками на воротнике и карманах.

Подробное медицинское обследование было Рею не в новинку, он уже насмотрелся на все эти новомодные агрегаты; его не удивляли огромные пасти суперсовременных томографов, мерцающие внутри огоньки. Компьютер, собиравший анамнез, отключил программу, когда Рей назвал свой год рождения — и тогда за Рея взялся живой врач. Пришлось объяснять ситуацию. Втайне Рей надеялся, что его сочтут непригодным для испытаний, но врач, пожав плечами, продолжил опрос. Рей отвечал, разглядывая белый бок гигантского томографа, с надписью ХАББА и еще что-то, мелкими буквами. А потом прочел мелкие буквы, там стояло: концерн Гольденберг. Рей едва не подскочил.