Холодная зона

— Верно, — кивнул Чапай, — но это не самый принципиальный момент. Величина территории — это относительно, так как мы не знаем реального объема зараженной почвы у них в сравнении с нами. Их технологический уровень тоже недооценивать не стоит. Не забывайте — до войны на территориях ФТА располагались США и Евросоюз, которые были развиты на порядок выше других, вряд ли они уже потеряли это преимущество. Еще что? Миледи?

Поднялась крупная, уже не очень молодая курсантка с буйными пшеничными кудрями, стриженными чуть ниже ушей.

— Во времена СССР системы не были принципиально отделены друг от друга. С самого начала СССР был вынужден торговать с капиталистическим миром. Даже перед второй мировой войной был заключен пакт с Германией, имеющий в том числе экономическое значение — из гитлеровской Германии СССР все еще продолжал получать технику, которой в стране не хватало. Тем более, торговля шла во время и после войны, а начиная с семидесятых значительную часть в бюджете СССР стали составлять доходы от продажи нефти. Это была эпоха, когда было провозглашено… ревизионистами, конечно… мирное сосуществование систем. Да и все социалистические страны так или иначе были завязаны на мировую систему торговли. Достаточно было объявить эмбарго, чтобы Куба или Северная Корея погрузились в нищету. Сейчас это не так. ФТА и СТК — полностью изолированные системы, они не торгуют друг с другом.

— Блестящий ответ! — воскликнул Чапай, — молодец курсант! Садитесь.

Миледи хмыкнула и села на место.

— Совершенно верно, — продолжал преподаватель, — хотя в мировой системе социализма тогда тоже преобладали внутрисистемные связи, внутрисистемная специализация каждой экономики, и в сущности, они могли бы прожить и без торговли с империалистами — но тем не менее, эта торговля существовала. Сейчас это не так, потому что… Жук?

— Исторически, — ответил рыжий плотный курсант, — после войны вначале и государств не существовало. В ФТА сейчас границы государств тоже не охраняются, гораздо более реальна граница между Федерацией и ЗР. В СТК государств нет. Нет партнеров, которые устанавливали бы торговые соглашения.

— Это не совсем так, — возразил Чапай, — хотя в целом вы правы. Садитесь. Отдельные капиталисты пытались установить связи с производственными коммунами СТК. Еще до установления централизованного планирования. Но коммуны неизменно отвечали отказом. Им хватало внутреннего обмена и предложения капиталистов были в общем ни к чему. Были редкие случаи, когда такой обмен имел место, но потом заглох. В общем, в курсе истории мы это пройдем. В целом, все производственные коммуны и их территориальные объединения приняли решение не сотрудничать с частными собственниками из мира ФТА. Если противостояние СССР и империалистических держав обозначали когда-то как железный занавес, нынешнее положение дел можно изобразить как великую китайскую стену. Между нами и ФТА — пропасть. Мы отдельно изучим пропаганду и отношение к нам в ФТА. Их представление о нас крайне далеко от реального положения дел — хотя власть имущие и имеющие допуск к информации, конечно, в курсе всего. Их ученые, астрофизики, метеорологи и так далее, не могут не замечать нашей деятельности на планете и на орбите. Но широкие массы уверены, что в СТК либо сплошная ядерная пустыня с хозяйничающими здесь бандами, либо какие-то террористические анклавы, либо тоталитарные республики с лагерями и голодом. Цель власть имущих в ФТА — разумеется, уничтожение Союза, но они понимают, что сейчас эта цель недостижима. А что вы скажете о нашем отношении к ФТА?

Амазонка поднялась.

— ФТА должна быть уничтожена, — негромко произнесла она.

Чапай поморщился.

— Мы не собираемся нападать на ФТА. Нам и так хватает войн. Нам хватило Третьей мировой войны, а сейчас хватает конфликтов на границах, о которых каждый из вас может рассказать многое.

— Я и не говорю о масштабном вторжении в ФТА. Она будет уничтожена изнутри. Потому что империализм исторически обречен. Собственный пролетариат ФТА…

— Садитесь, верно, — Чапай кивнул, — ФТА будет уничтожена изнутри. А мы поможем ей в этом. Кстати, интересный казус — в конце ХХ века империализм также применял методики разрушения государств-противников изнутри, с помощью спецслужб и так называемой теории управляемого хаоса. Это был эффективный метод, беда лишь в том, что хаос в итоге становился неуправляемым, и возникала необходимость новых и новых вмешательств, уже военных. Но мы не собираемся пользоваться методиками цветных революций. Мы будем работать аккуратно и надежно, на основе научной теории коммунизма. Вы будете точно знать, как устроено и работает общество, как функционируют общественные механизмы, и как их можно менять. Электрик?

— Нам представлялось, что мы тут готовимся к работе в разведке, — нерешительно сказал парень.

— Это одна из ваших задач, — согласился Чапай, — добывать данные на вражеской территории. Или выслеживать вражеских разведчиков здесь. Это верно. Но часть из вас будет работать в третьем управлении КБР, а оно как раз и занимается преобразованием общества ФТА. Разумеется, под руководством партии, которая в свою очередь связана с подпольными рабочими организациями ФТА. Им нужны хорошо подготовленные агенты. Некоторые из вас будут заниматься этим.

Он прошелся взад и вперед по кафедре.

— Но вообще-то каждый из вас, работающих за линией… Чем бы вы ни занимались, вы должны помнить ежечасно, кто вы, и какова главная цель вашей работы. Вот для этого мы и займемся с вами изучением практической научной теории коммунизма!

За валом работы, за тяжелыми тренировками незаметно подошел Новый Год. Праздновали скромно, в общежитии. Мальчишки притащили шампанского — в ПШ был сухой закон, но в эту ночь никто ничего не проверял. Амазонка приготовила умопомрачительно вкусное «Птичье гнездо» по арабским рецептам. Дарвин — ее коллега по направлению и даг по национальности сделал кебаб. Каждый привнес какой-нибудь вклад в праздник, Ли на пару с Миледи делали обычный оливье и селедку под шубой. Бинх отмечал со своей группой. Когда Часы Новой Эры, установленные в Пекине, на экране отбивали двенадцать для их часового пояса, все чокнулись бокалами, и Амазонка обняла Ли справа, а Крот — слева. Шампанское сразу ударило в голову, и Ли показалось, что загадывать желания уже не надо — все сбудется и так. ФТА падет. На Марсе будет построен город. Голод и страдания исчезнут навсегда. На глаза навернулись слезы — то ли от возбуждения, то ли от алкоголя. На стенном экране гремел упомомрачительный салют. Курсанты стали кидаться друг другу на шею, парни с особенным удовольствием чмокали Ли в щеки, она отвечала тем же. Все уже было хорошо — ничего не надо загадывать. Но Ли еще успела подумать «чтобы все остались живы». Во время салюта дверь чуть приоткрылась и в комнату заглянул Бинх.

— Аньён! — сказал он негромко, — с Новым годом!

Им дали неделю отпуска — скупые курсантские каникулы. Вообще-то каникул предусматривалось очень мало все четыре года.

Ли так и не могла понять, как относится к ней Бинх. Они по-прежнему встречались хотя бы раз в неделю, заочной связью Бинх по-прежнему пренебрегал. Во время этих коротких встреч Ли успевала пожаловаться на всех преподавателей, на боль, усталость, ужасную несправедливость всего, на недосып, на «комнату 101», на непреодолимые трудности, а Бинх успевал дать ей полезные советы, поделиться опытом и посидеть с ней в обнимку, так что она иногда засыпала у него на плече. Этим их отношения ограничивались. Похоже на общение брата и сестры, которые поступили в одну профшколу и теперь вот должны встречаться по-родственному время от времени. Собственно, думала Ли, в определенной степени так и есть. Все коммунары их школы — братья и сестры. Разве мы иначе поступали бы, если бы учились в одной профшколе с Гулей, Юлькой, Ринатом?

Поэтому она удивилась, когда Бинх вызвался сопровождать ее к родственникам в Вологду.

Брат Димка был старше Ли на десять лет и давно уже, получив профобразование, работал на новопостроенном вологодском комбинате машин молекулярного синтеза. У него была жена Марина, работающая салвером, и трехлетний сынок Максик, а весной намечалась еще и дочка.

Вагон скоростного магнитного поезда «Север» был комфортабельным, сверкал белыми и синими линиями, и домчал до Вологды за полтора часа — пейзажи за окном слились в полосу, так что Ли с Бинхом просто сидели и разговаривали. На главном вокзале пересели на городской трамвай. Вагончики текли по центру Пошехонского шоссе почти сплошным потоком, перелетали от остановки к остановке мгновенно. Через полчаса Ли и Бинх вышли в районе Бывалово, где за старыми заводами виднелся сверкающий футуристический параллелепипед комбината ММС.

Димка встречал их на остановке — обнял Ли, пожал руку Бинху. Ли погладила Диминого серебристого пуделя Грея, весело прыгающего вокруг нее. Они двинулись в жилые микрорайоны, частично еще довоенные — здесь даже попадались серые унылые пятиэтажки «хрущевской» архитектуры прошлого века. Дряхлые на вид, хотя и чуть более молодые, позднесоветские и РФ-овские многоэтажники. Но Дима с семьей, после пяти лет в блоке общежития, получил два года назад квартиру не в старом фонде, а в новопостроенном микрорайоне. Тот был виден издалека — гроздь разноцветных высотников, с башенками и переходами, сверкающих огромными прочными окнами и целыми этажами из кристаллина разных оттенков, с садами на опоясывающих балконах и крышах. Каждое здание было непохоже на другие, формы — самые причудливые, современные материалы позволяли это; но вместе все складывалось в приятный глазу ансамбль, напоминающий старинный затейливый русский городок над излучиной голубой речки.

Грей неторопливо бежал за ними, обнюхивая землю, иногда поднимая лапу возле урн и деревьев. Они миновали стадион — небольшие стадионы и спортплощадки были необходимой принадлежностью каждого такого микрорайона, продуктовый распределитель, где лавочки были оккупированы бойкими бабулями, ждущими, видно, когда подвезут какой-нибудь дефицит — самарские конфеты или мурманскую икру. В ожидании бабули проводили время, весело болтая. Дима попросил подождать минутку — надо взять еще масла, но Ли с Бинхом решили зайти в распределитель вместе с ним. В Вологде все выглядело не хуже, чем в Ленинграде — гигантский зал, длинные полки, на которые автоматически сползала продукция, можно было взять нужное хоть из середины длинного ряда, хоть из конечного лотка. Распределитель был совершенно безлюдным, хотя откуда-то доносился голос, видимо, кто-то говорил по комму.