Холодное пламя Арктики
Шрифт:
Санитары плюнули на полозья, втащили коляску внутрь машины, дверцы захлопнулись, скорая с места рванула к хозпостройкам, где был запасной выезд с территории базы.
Глава 3
Как же легко я вздохнул, когда уселся в кресло салона самолёта, хотя и в последнем ряду, рядом с туалетом. «Неужели я снова один? И больше не увижу физиономии предов-зампредов, банкиров-шманкиров, таинственных охранников и их не менее таинственных хозяев…» – но думы мои были невесёлые. С одной стороны, из головы не выходила баба Таня, её состояние, тревога и ожидание большого неотступного горя. Она, конечно, все эти годы была мне и мамой, и отцом, и врачом, и святым духом. Это она вытащила меня из больницы, выходила, вернула к нормальной жизни, не разрешила ехать на учёбу за границу, хотя Бобо Константинович
Мы жили с ней нормальной жизнью студента со стипендией и пенсионерки с пенсией. Скажу честно: мы даже далеко не всегда тратили деньги, которые ежемесячно набегали мне по процентам с банковского счёта, если не надо было покупать, например, что-то из мебели, зимней одежды или обуви. Отец с подачи моей мамы раз или два «подъезжал» с просьбой одолжить денег (считай, без возврата, как открытым текстом сказала баба Таня), но натыкался на глухую оборону уже своей мамы, уходил ни с чем. «Надо уметь жить по средствам, – говорила бабушка, – если не умеешь зарабатывать деньги…» Конечно, я постоянно выручал отца, незаметно для посторонних вкладывал в его карманы пять-десять тысяч рублей, говоря, что это – из НЗ некурящих и непьющих родственников. Он намёка не понимал, с лёгкостью брал деньги, и это его нисколько не смущало.
С другой стороны, я всё сильнее чувствовал недоверие к тому, чем занимался Бобо Константинович, стал с осторожностью относиться к информации о его жизни, делах и бизнесе. Имя Доброволина ни разу не упоминалось в списках богатых людей, хотя я уже точно знал, что он владеет частными нефтегазовыми компаниями с капиталом не менее пяти миллиардов долларов. Отдельный бизнес – интернет, телевидение, радио, издательства. Но он делал вид, что к нему это не имеет никакого отношения, а руководитель медиаблока даже не входил в совет директоров и правление холдинга. Но как-то я был в его кабинете, он включил телевизор, стал слушать самого модного и дорогого по гонорарам ведущего. И вдруг тихо, как бы себе под нос, пробурчал:
– Сейчас он скажет, что Погоржельский – большое дерьмо…
И действительно, ведущий аккуратно высказался, какое дерьмо миллиардер П… Бобо Константинович посмотрел на меня, чуть смутился, добавил:
– Иногда угадываю мысли ведущего в оценках наших соперников. А тут у человека – явно сорвало крышу, хотя он чуть не подвязался к нам со строительством жилья в Заполярье.
Я знал, что дедушка Коля нигде, никогда не участвовал в сделках, не владел акциями, не входил ни в какие доли, но его связи, наверное, способствовали росту капитала Бобо. Бабушка как-то рассказала, что на первых порах ему помог дед: при его содействии большую партию древесины заготовили на Севере, а потом перебросили в одну из среднеазиатских республик. В знак благодарности азиаты допустили Бобо к трубе, а это уже – миллионы долларов только на прокачке нефти и газа.
Многие тогда начинали в кооперативах с «варёнок», изготавливали джинсы, как на Западе. Один нынешний миллиардер прибрал к рукам все городские общественные туалеты, другой – сеть фотоателье, парикмахерских и бань, превратив последние в бордели. Сейчас это уважаемые семейства с замками и особняками в Европе, с собственными футбольными и баскетбольными клубами мирового уровня, самыми большими яхтами и островами в океанах. Но русская специфика видна во всём и чувствуется везде, тут уж ничего не поделаешь, благо их речи искусно исправляют спичрайтеры и переводчики-синхронисты, а то бы так и «ложили», как когда-то по привычке общались на бывших колхозных рынках.
Я почти не знал биографию Бобо Константиновича, иногда что-то вспоминала баба Таня, но став студентом, я стал чаще заходить в его офис, в наших разговорах проскакивали эпизоды из жизни мальчишки, особенно тех лет, когда он был в детском доме. Точно знаю, его мама выросла в большом сибирском селе, где половина населения – татары, жившие патриархально, по своим законам и своей религии. Случилось так, что она забеременела, скорее всего, от чужака, не жителя села. Община хотела упрятать падшую женщину в глухую татарскую деревушку, которых немало было в округе, но директором школы, где она работала уборщицей, оказался Константин Натанович Доброволин, смелый по тем временам человек: он сумел защитить её, поселил при школе, во флигеле, вместе со своей семьёй. Роды были тяжёлые, она умерла от заражения крови через неделю, успев дать сыну странное имя –
Бабай. Мальчика сдали в дом малютки, потом – детский дом, где он и пошёл в школу и где все звали его Бобо.Прошло почти десять лет, директор школы стал собираться с переездом в Подмосковье, где близкая родня выкупила большой участок земли. Все эти годы его семья навещала мальчика, а после окончания им начальной школы Константин Натанович как авторитетный директор школы быстрее быстрого оформил усыновление, записав в новом документе: Бобо Константинович Доброволин.
Надо отдать должное Константину Натановичу, вложившему в приёмного сына не только душу, но и значительные средства: на репетиторов по двум языкам, преподавателей из самой академии – «Плешки», на владение скрипкой, правда, её пришлось отложить из-за сломанной на борцовском ковре руки. Академию Бобо окончил с красным дипломом, и когда другие выпускники пробирались с челночным бизнесом через опасную турецкую границу, он представлял закупочную росгосконтору в солнечных республиках на берегу Каспия. Получал за должность мелкого чиновника копейки, но он первый из Доброволиных обрёл статус госслужащего. И верил, что за ним – большое будущее. Поэтому когда на семейном совете встал вопрос о переезде на землю обетованную, и все родственники высказались за, один Бобо сразу и наотрез отказался ехать в Израиль.
Вернулся заготовитель сухофруктов и бакалейной продукции в столицу через четыре года, умудрённый опытом и обросший связями с нужными людьми. Остался в чиновничьем аппарате, но пошёл по стезе помощников-советников больших начальников, что, естественно, тоже имело свои преимущества. Профиль службы легко поменял, когда в командировке случайно познакомился с куратором масс-медиа в правительстве: тот предложил поработать над проблемами приватизации, самоокупаемости и прибыльности коммуникационных систем. Этим куратором оказался мой дед – Николай Иванович Караванов. Последние десять лет Бобо Константинович занимался только бизнесом, уйдя в отставку со службы.
* * *
Мы с Сергеем, охранником, пили чай. Налили, наверное, по третьей чашке, как в номер без приглашения пришёл Бобо Константинович. На полу стояли мои нераспечатанные вещи, на столе – чашки с крепким чаем, вазочки с мёдом и вареньем из морошки. Сергей встал и, сказав, что машина – на ходу, вышел. Бобо, улыбаясь глазами, краешками губ, присел на диван, забросив ногу на ногу, заговорил, подыскивая слова:
– Давай, Саша, начнём всё с чистого листа. Что я имею в виду… Постарайся сейчас забыть обо всех неприятных событиях и об информации, которую ты узнал. Тебе совсем необязательно входить в совет директоров, в правления компаний, тем более принимать какие-то решения. Тебе достаточно оставаться моим номинальным партнёром, чтобы мы официально представляли наш совместный капитал. Так будет правильно… Я, наконец, понял: с тобой, воспитанником дедушки Коли и особенно – советской учительницы бабы Тани, уже ничего невозможно поделать… Ни-че-го.
Он взял чистую чашку, налил заварки из чайничка, кипятка из самовара, стилизованного под тульский, взял кусочек сахара, аккуратно положил на язык и запил жидкостью, напоминающей по цвету коньяк. Сказал вдруг:
– Давай выпьем коньячку? На посошок, перед дорогой, а?
– Мне уже хватило спирта. Голова гудит, и такое ощущение, что я попал не в тот вагон, извините за банальность…
– Так, стоп, мой друг. Я ведь ничего не прошу сверхъестест-венного. Лишь прошу оставаться моим надёжным партнёром. Ты знаешь, чем ты обладаешь? – Он смотрел на меня без злости в глазах, похоже, ему было даже весело. – Говорю почти официально, правда, без протокола: ты партнёр и хозяин семи процентов всего капитала… – Помолчал, выждал паузу, продолжил: – Как, брат, не хило?
Молчание затягивалось, он, конечно, понял, что я высчитал сумму от пяти миллиардов, но одновременно увидел, что ни радости, ни тем более восторгов не выражаю, и это его крепко озадачило. По правде сказать, мне почему-то было всё равно: я не осознавал реальности этих денег, того, что они каким-то образом вошли в мою жизнь. И главное, наверное, я совершенно не понимал, почему они стали принадлежать мне и что можно с ними делать. Вспомнил фильм – «Банковский билет в миллион фунтов стерлингов», который не так давно смотрел в подлиннике на языковой практике в университете, невольно заулыбался. Бобо вскинул брови, не понимая причины улыбки, заговорил, чуточку нервничая: